Дочь для миллионера. Подари мне счастье

Глава 6

Данил

Новость о дочери выбивает меня из колеи.

Да, Эва не горит энтузиазмом при мысли о нашем общении и явно готовит целый свод правил, которым нужно придерживаться. И я понимаю, что не обязан менять привычки и перекраивать распорядок дня, чтобы встроить туда встречи с Ксюшей.

Но что-то внутри противится. Выражает стихийный протест и твердит, что как раньше уже не будет.

Расчленив меня на много маленьких Данилов красноречивым взглядом, Воронова обувается, уводит за собой дочку, а в моей квартире вдруг становится пусто. Никогда не думал, что буду скучать по бойкому щебетанию и топоту босых ног, но этого начинает мне не хватать.

– Ну, что, дружок, пойдем прогуляемся?

Потрепав Зевса по холке, я щелкаю карабином и выкатываюсь на лестничную клетку. Протискиваюсь в лифтовую кабину и сталкиваюсь с соседкой по этажу.

Марья Геннадьевна, супруга какого-то депутата, имеет прескверный характер и не пропускает сплетен из желтой прессы. Вот и сейчас она высоко выгибает смоляную бровь, цокает и бесцеремонно лезет в мою личную жизнь.

– Данил Дмитриевич, это правда, что у вас взрослая дочь? Надо же, как удобно. Не надо нянчиться, воспитывать, возить малышку по врачам. Неплохо устроились.

Увлеченно распекает меня женщина, как будто это ее я бросил беременной, и что-то еще тарабанит мне вслед, когда мы доезжаем до первого этажа, и я пулей вылетаю в фойе.

У меня толстая шкура и иммунитет к подобным нотациям. Но сегодня пропитанные сарказмом слова почему-то достигают цели и задевают.

Если бы я знал о существовании Ксюши, я бы не бросил их с Эвой. Не факт, что я бы настоял на повторном браке, но от финансового участия точно не отказался бы.

– Зевс, фу!

Вынырнув из омута мыслей, я натягиваю поводок и оттаскиваю своего любопытного пса от обертки из-под мороженого. Нарезаю несколько кругов вокруг дома, играю с питомцем в мяч и возвращаюсь к подъезду, где ждет меня Говоров.

Взбудораженный и полный неуемной энергии, он цепляет меня за рукав и принимается частить.

– Багров, это огромная удача. Владелец «Пэппи» в восторге от ваших фоток с Ксюшей, которые я ему переслал. Он готов внести изменения в контракт и удвоить сумму, если девочка примет участие в рекламной акции. Прикинь?

– Не думаю, что Эва обрадуется такому предложению.

– А ты не думай, ты делай! – чешет кончик носа Денис и явно не собирается с меня слезать.

Я же спешу перевести тему, потому что совсем не уверен, что бывшая жена не пошлет меня к черту, если я попытаюсь озвучить ей заманчивые перспективы.

– Так что со сливом, Ден? Откуда просочилась инфа?

– Ты был прав. Это все Эм. Разругался с ней в хлам. На славу повелась, идиотка. Так все, братка, я погнал на переговоры в «Сальвадор». У тебя сутки на принятие решения. Положительного решения, слышишь?

Встряхнув меня напоследок, удаляется деятельный Говоров, а я возвращаюсь в свою берлогу и пинаю балду. Завтра у нас начинается подготовка к важному матчу, надо как следует выспаться, а у меня из головы не идет Эва.

Отчитывает меня, как мальчишку, когда я включаю сериал и не могу вникнуть в происходящее. Обвиняет в том, что я всегда был слишком беспечным и ни к чему не относился серьезно, пока я стою под прохладными струями душа. И читает запавшее в душу письмо, когда я ужинаю остывшими котлетами и пью травяной чай.

Поэтому ближе к десяти я плюю на все и срываюсь с места – закрывать застаревший гештальт.

– Спускайся. Я жду.

Выдаю требовательно и веду себя, как малолетний придурок.

Что если Воронова давно счастлива замужем, и я мешаю чужой семье?

Даже варианта такого не допускаю. Таскаю свежий воздух ноздрями, репетирую наш диалог и вскидываюсь, когда из подъезда выскальзывает знакомая фигурка.

Екает что-то внутри, дребезжит, хоть я и стараюсь убедить себя в обратном.

Вспоминаю, как ухаживал за ней когда-то и таскал охапками цветы, и прячу за ухмылкой улыбку.

– Я хочу чаще видеться с Ксюшей. Твое расписание – полное дерьмо.

– Зачем, Багров.

– Потому что это естественно для любого адекватного отца, Эва.

Наша беседа совсем не походит на нормальный разговор. Это пикировка, война, стрельба отравленными дротиками.

Каждый из нас тянет одеяло на себя и не горит желанием уступать. Воронова отстаивает свой маленький устоявшийся мирок. Я – право воспитывать дочь, которого она меня лишила.

– Тебе следует принять мое предложение. Я приеду завтра.

– Не нужно.

Упирается Эва. Я же от нее отмахиваюсь.

Только вот судьба сталкивает нас раньше, чем я рассчитывал.

– У нас пополнение в команде.

– Да? Молодого какого-нибудь перекупили? – я без особого интереса прислушиваюсь к трепу парней, неторопливо шнурую бутсы и почему-то стопорюсь, когда Платонов раскручивает интригу.

– Неа. Не угадал. Физиотерапевт новый. Такая чика. Ммм, огонь! Я бы к ней подкатил.

– Неа. Не угадал. Физиотерапевт новый. Такая чика. Ммм, огонь! Я бы к ней подкатил.

– Ты б лучше к жене своей подкатывал.

Я беззлобно осекаю Витьку под звонкий хохот одноклубников, но ему мои советы все равно, что мертвому припарка. Платонов прочесывает пальцами густую волнистую шевелюру, кривит уголок губ и озвучивает утверждение, с которым я не согласен в корне.

– Ничего ты не понимаешь в колбасных обрезках, Багор. Хороший левак укрепляет брак.

Переметнувшись на сторону Платона, пацаны начинают ржать еще громче. Ну а я безразлично пожимаю плечами.

Не вижу смысла заключать союз, чтобы на третий день после женитьбы бежать налево.

Хмыкнув, оставляю свою философию при себе и одним из первых выкатываюсь из раздевалки. Поправляю сползающую лямку рюкзака, гулко сглатываю и едва успеваю подхватить выскальзывающую из рук бутылку с водой в метре от земли.

В конце коридора мерещится до боли знакомая фигурка. И я часто-часто моргаю и усердно тру глаза, пытаясь развеять причудившийся мираж. Правда, мираж не спешит растворяться в воздухе. Напротив, замирает, ошеломленно хлопает длинными пушистыми ресницами и прижимает к груди, упакованной в белый халатик, какую-то пухлую папку.

– Эва?!

Рычу я требовательно. А девчонка после секунды раздумий отмирает и пытается нырнуть в первый попавшийся поворот.

Я же чувствую, как азарт стремительно разливается по венам. Дергано пихаю бутылку в рюкзак, срываюсь с места подобно хищнику и догоняю Эву в несколько размашистых шагов.

– Воронова, стой! – гремлю я в хорошенький затылок и цепляю бывшую супругу за локоть, чтобы она не могла улизнуть. – Что ты здесь делаешь?

– Работаю. С сегодняшнего дня, – повернувшись, Эвка гордо вскидывает подбородок в тщетной попытке казаться выше, чем она есть.

Ну а я проваливаюсь в глубину ее чарующих омутов и топну, словно невидимая русалка тащит меня на дно.

Мотнув башкой, я избавляюсь от глупых фантазий и подаюсь ближе к Вороновой, заставляя ее пятиться к стене и рвано, шумно дышать.

– Поближе ко мне решила устроиться? Хвалю, – подмигиваю я девушке, напоминающей нахохлившегося воробья, и получаю вполне закономерное.

– И не мечтай, Багров. Просто твой клуб сделал мне предложение, от которого я не смогла отказаться.

– Ты же понимаешь, Эва, что теперь мы все время будем находиться в контакте? В плотном тесном постоянном контакте?

Я провоцирую Воронову намеренно. Впитываю каждую ее реакцию от удушливой паники до неконтролируемой ярости и с каким-то садистским удовлетворением наблюдаю, как она отступает и лопатками врезается в стену.

Длинно выдохнув, я делаю несколько размеренных шагов к Эве, упираю ладони в стену рядом с ее головой и в очередной раз убеждаюсь в том, какая она красивая, когда злится.

С пятнами румянца, окрасившего щеки. С широко расправленными плечиками. С длинной изящной шеей, на которой болтается цепочка с кулоном в форме полумесяца. С выпирающими ключицами, которые виднеются в вырезе халата, она легко даст фору любой модели, крутящейся рядом со мной на благотворительном мероприятии или рекламной акции.

Хоть об этом и не догадывается.

– Прекрати, Багров! Довольно, – справившись с первым ступором, Воронова шипит, словно королевская кобра.

Я же блаженно жмурюсь.

Оказывается, я скучал по бразильским страстям, кипевшим в наших отношениях, и порядком устал от обилия девиц, готовых примчаться по первому щелчку пальцев.

Теперь же в мои будни вернулась долгожданная перчинка и острота.

– Что прекратить, милая?

Выдержав небольшую паузу, я снижаю голос до хрипловатого шепота и не спешу отлипать от вытягивающейся в струну Эвки.

Она буравит меня гневным взглядом, от которого любой другой давно бы осыпался пеплом. Крепче прижимает к груди папку с норовящими выскользнуть из нее листками. И источает такой концентрированный яд, которым совершенно точно можно отравиться.

Правда, в эту секунду она вряд ли осознает, что не отталкивает меня своим поведением. Напротив, притягивает, словно мощнейший магнит, и вынуждает лихорадочно вспоминать, почему мы с ней когда-то решили развестись.

Ничего путного на ум не приходит.

Сейчас, когда между нами едва ли больше пятнадцати сантиметров и свет лампы тускнеет, как будто она вот-вот перегорит, Воронова кажется идеальной. С аппетитными формами, плавными линиями и непримиримым характером, о грани которого можно порезаться.

Она будит во мне нечто первобытное, необузданное. То, что я давно не испытывал. И не оставляет ни единого шанса держаться от нее в стороне.

Один. Два. Три…

Удар сердца. Судорожный вздох. Манящие губы, на которые я снова набрасываюсь, рискуя получить увесистую пощечину.

И грозный окрик, доносящийся до нас двоих, как сквозь вату.

– Багров! Воронова! Это что еще такое?

Глава 7

Эва

Я сижу в кабинете у нового начальства, нервно ерзаю в кресле и украдкой озираюсь по сторонам.

Добротный письменный стол. Массивный шкаф с множеством кубков. Неброские, но явно дорогие часы на запястье.

Все здесь говорит о хорошем вкусе владельца клуба – Евгения Владленовича Бергера. Солидного мужчины лет сорока пяти. Ну или чуть старше, если у него отличные гены.

В его движениях сквозит глубокая уверенность и природная властность. Есть люди, которые рождены, чтобы командовать, повелевать и вести других за собой. Бергер именно из таких.

– Ну, что, Эва Владимировна. Я имел разговор с вашим прежним руководителем, внимательно изучил вашу характеристику и должен сказать, что впечатлен. Несмотря на юный возраст, у меня нет сомнений в вашем опыте. Надеюсь, сработаемся.

– Очень на это рассчитываю, Евгений Владленович.

Тихо выдохнув, я позволяю губам расплыться в робкой улыбке. Бергер производит приятное впечатление. Да и условия, которые он предложил, подкупили меня с самого начала.

– Эва Владимировна, если у вас нет замечаний, можете подписывать контракт.

– Да-да. Никаких замечаний.

Киваю я коротко и осторожно обхватываю ручку, которая наверняка стоит целое состояние. Мои пальцы немного трясутся, и я выдерживаю небольшую паузу прежде, чем поставить свою подпись внизу листка.

Очень боюсь испортить документ, но зря. Линии выходят ровные и плавные, невзирая на опутавшее меня волнение. Парой росчерков я вписываю себя в команду первоклассного спортивного клуба, ставящего самые высокие цели в этом сезоне.

– Прекрасно, Эва Владимировна. Просто прекрасно. Шампанского сегодня не предлагаю. Как-нибудь в другой раз, – добродушно подмигивает мне Бергер и убирает свой экземпляр договора в бордовую папку с золотистым тиснением. – Ну а теперь передаю вас Алексею Романовичу.

Петровский, главный врач и ангел-хранитель футболистов, все это время стоит в углу кабинета рядом с кадкой с фикусом и делает вид, что его совершенно не интересует происходящее.

Ему около пятидесяти пяти лет. Благородная седина уже успела посеребрить его виски. Но он находится в потрясающей форме. Бодр, подтянут и энергичен, он, вряд ли сдает какие-то нормативы, но точно способен быстро пересечь половину поля с медицинским чемоданом в руках и оказать первую помощь пострадавшему спортсмену.

Спустя минуту мы с Петровским покидаем переключившегося на какой-то важный звонок Евгения Владленовича и бесшумно выскальзываем в коридор. Алексей Романович вручает мне пухлую папку с личными делами и лаконично обрисовывает ситуацию.

– Тарасов восстанавливается после надрыва крестообразной связки. Киселеву надо подлатать голеностоп. Гусев мучается с мениском. У остальных плановый осмотр на этой неделе. Поначалу назначения будете согласовывать со мной. Справитесь, Эва Владимировна?

– Справлюсь, – рапортую я твердо и, повинуясь порыву, добавляю. – Эва. Можно просто Эва.

Петровский годится мне в отцы, и я испытываю неловкость оттого, что он обращается ко мне по имени отчеству.

– Договорились, Эва. Если кто из наших балбесов будет обижать, доложишь мне сразу. Парни у нас молодые, горячие. Надо держать их в узде, иначе на шею сядут.

Иронично хмыкает Алексей Романович. Я же благодарно ему киваю и устремляюсь к кабинету реабилитации.

Хоть Петровский и несколько раз повторил, как до него добраться, я, судя по всему, пропускаю нужный поворот и начинаю плутать. Замираю между двумя одинаковыми дверьми и вздрагиваю, когда из одной из них вылетает не кто иной, как Данил Багров собственной персоной.

Он прошивает меня тяжелым пристальным взглядом, от которого внутренности стискивает стальным обручем, и гулко сглатывает.

В это мгновение все системы моего организма буквально вопят об опасности, и я срываюсь с места встревоженной ланью. Лечу от своего преследователя испуганной птицей, но увеличить разделяющее нас расстояние оказываюсь не в состоянии.

Багров догоняет меня на первом же повороте.

– Воронова, стой!

Он требовательно хватает меня за локоть, лишая свободы движений, и явно считает себя в своем праве. Его ноздри широко раздуваются, кадык дергается, темно-карие омуты чернеют.

Сейчас он очень напоминает гепарда, поймавшего дичь.

– Что ты здесь делаешь, Эва? – гремит он звучно, а я невольно вздергиваю подбородок и приподнимаюсь на носки в тщетной попытке казаться чуть выше.

– Работаю. С сегодняшнего дня.

Чеканю я твердо. Только вот мой ответ почему-то забавляет Багрова.

Он ведет кончиком языка по приоткрытым губам и довольно скалится.

– Решила устроиться поближе ко мне? Умница. Хвалю.

Данил явно меня подначивает. Но я не могу оставаться хладнокровной в его обществе. Поддаюсь на его провокацию и вспыхиваю, словно промоченный в керосине фитиль от попавшей на него искры.

– И не мечтай, Багров! Бергер сделал мне предложение, от которого я не смогла отказаться. Так что в моем случае это бизнес. Только бизнес, ничего личного.

– Ошибаешься, моя дорогая Эва. Глубоко ошибаешься, – хрипло высекает Багров и припечатывает меня двусмысленным. – Теперь мы с тобой будем находиться в контакте. В плотном тесном постоянном контакте.

И столько в его фразах удовлетворения и самолюбования, что меня снова взрывает. Как гранату, из которой выдергивают чеку.

А дальше все происходит, как в зыбком тумане.

Искра. Буря. Безумие.

Губы Багрова накрывают мои, и я вылетаю в иное измерение. Вопреки здравому смыслу, я отвечаю на наглый поцелуй и растворяюсь в неправильной эйфории.

Отчета себе не отдаю. Сопротивления не оказываю. Глупость непозволительную совершаю.

Теряю связь с реальностью. Плавлюсь от ласк Данила, хоть и должна их пресекать. И превращаюсь в наивную девчонку, запавшую на перспективного футболиста.

И я не знаю, чем может закончиться это форменное безумие. Но, к счастью, вмешиваются внешние обстоятельства.

– Багров! Воронова! Это еще что такое?

Зычный окрик продирается ко мне сквозь плотную завесу и позволяет стряхнуть наваждение. Я перехватываю папку левой рукой, а правой отвешиваю Данилу увесистую оплеуху.

Звук проносится по коридору подобно раскатам грома. Ему вторит то ли покашливание, то ли замаскированный смех.

– Я заблудилась, Алексей Романович. Простите!

Пищу я полузадушено и в одно мгновение заливаюсь краской. Щеки пылают так сильно, как будто к ним поднесли огонь. А в рот словно насыпали жгучего перца.

Мне так стыдно, что хочется спрятать лицо в ладони и провалиться под землю.

Хорошо же я начинаю первый рабочий день.

– А, Багров, значит, помогал тебе искать дорогу? – хитро прищурившись, иронизирует Петровский и неторопливо приближается к нам. – Пойдем, я тебя провожу, Эва Владимировна. А ты дуй на поле.

Обращается к Данилу, который, конечно, с главным врачом не спорит. Мой бывший супруг и возмутитель спокойствия кивает послушно и устремляется вдоль по коридору, пока я неуклюже поправляю воротник.

– Что ж, с нашим капитаном ты уже познакомиться. Правда, я бы советовал тебе держаться от него подальше. У Багрова девицы в постели меняются чаще, чем прогноз погоды в Питере.

Алексей Романович произносит это будничным тоном и искоса на меня поглядывает. Я же умалчиваю о том, что успела не только познакомиться с Данилом, но даже выскочить за него замуж, развестись и родить от него дочь. И снова вспыхиваю как спичка.

На этом лекция о моральном облике футболистов заканчивается. Петровский распахивает передо мной дверь, пропуская в реабилитационный кабинет, и представляет присутствующим.

– Знакомьтесь, Эва Владимировна. Наш новый физиотерапевт. Прошу любить и жаловать. Будет вести Тарасова, Гусева и Киселева под моим пристальным контролем. А это Филипп Измайлов и Игорь Гребцов – реабилитологи. Надежда Тимофеева – физиотерапевт. Саша Баранов – массажист.

– Можно просто Эва.

Переминаясь с ноги на ногу, я повторяю набившую оскомину фразу и, не таясь, изучаю команду, с которой мне придется трудиться бок о бок.

И если мужчины расцветают в доброжелательных улыбках и принимаются отвешивать дежурные комплименты, то единственная женщина в их компании сурово поджимает губы и смотрит на меня холодно.

Наверное, не испытывает восторга от моего вторжения на ее территорию.

Пригладив растрепавшиеся волосы, я занимаю свободный стол у окна и снова вчитываюсь в истории болезни вверенных мне игроков. К сожалению, травмы в большом спорте – не редкость. И наша задача сделать восстановление максимально эффективным и быстрым, чтобы парни скорее вернулись в строй.

Думаю о том, что Киселеву неплохо бы скорректировать назначение, и пропускаю момент, когда на стул передо мной опускается молодой мужчина. Он покашливает, привлекая мое внимание, и задорно роняет.

– Девушка, а, девушка.

– Эва Владимировна. Ваш новый физиотерапевт. Добрый день.

Я сразу пытаюсь выстроить границы, памятуя, что футболистам лучше палец в рот не класть, и отправляю своего визитера на кушетку.

Оборудование на базе клуба отличное, в моем прежнем было намного проще. Поэтому проводить процедуру одно удовольствие.

– Эва, а пойдем сегодня на свидание? Там такой классный фильмец вышел.

Не унимается мой подопечный, Леня Тарасов – натуральный блондин с большими голубыми глазищами. Я же старательно возвращаю его в формальное русло.

– Для вас Эва Владимировна. И нет, ни на какое свидание мы не пойдем. У меня на сегодня другие планы.

Закончив с Тарасовым, я возвращаюсь за стол и тщательно фиксирую показатели. Больше эксцессов не возникает.

К вечеру я узнаю, что Измайлов увлекается дайвингом, Гребцов коллекционирует старинные печатные машинки, а Баранов воспитывает двух очаровательных двойняшек – Лиду и Колю. И обещаю коллегам отправиться с ними в бар на выходных – обмыть мою должность.

И только Надежда упрямо молчит, словно воды в рот набрала, и в конце дня выдает пренебрежительное.

– Ну и зачем ты столько строчишь? Все давно уже есть в электронных журналах.

Я предпочитаю не спорить с ней и не доказывать, что техника порой ломается, а записи будут всегда под рукой. Неопределенно веду плечами. И снова зарываюсь в бережно сложенные листы.

Запоминаю диагнозы и выписанные парням препараты. Отслеживаю динамику. И чувствую себя на своем месте, невзирая на антипатию со стороны Тимофеевой.

Переодевшись, я в одиночестве выскальзываю на улицу, делаю глубокий вдох и замечаю ажиотаж в нескольких метрах от меня. Чуть подволакивая ногу, ко мне направляется Леня Тарасов. Ему наперерез движется Багров. И воздух между ними буквально искрит.

Глава 8

Данил

В крови плещется азарт.

Поцелуй с Эвой туманит разум, и я влетаю на перекличку взбудораженный.

Вполуха слушаю указания тренера, и первым срываюсь с места, когда звучит свисток.

Энергии так много, что она мешает оставаться хладнокровным.

Выкладываюсь на двести процентов на разминке, хоть этого и не требуется, и получаю закономерное замечание от главного тренера.

Вепрев Константин Денисович тут же меня подзывает и отчитывает, как маленького ребенка.

– Умерь-ка свой пыл, Багров. Перегоришь к матчу. Кому это нужно?

В его словах определенно есть зерно здравого смысла, но совладать с адреналином мне никак не удается.

Играю я на тоненького. Я чересчур резво ухожу в подкаты, неистово борюсь за мяч и усаживаюсь на скамейку с предупреждением.

– Ты мне так одноклубников переломаешь. Что с тобой происходит, Багров?

– Простите, тренер. Увлекся.

Бормочу я невнятно и остаток тренировки досматриваю с кромки поля.

Пообещав Денисычу привести себя в порядок к завтрашнему дню, я принимаю ледяной душ и в одиночестве покидаю арену.

Но эмоции снова берут надо мной верх и топят в мощном водовороте.

Я замечаю Тарасова, устремляющегося к Вороновой, и непроизвольно ускоряю шаг.

Траектории нашего движения пересекаются. Мы застываем в полуметре друг от друга и устраиваем молчаливую дуэль.

Голодный до побед и славы Ленька метил на место капитана и так желал меня обойти, что получил травму. Не так давно мы жестко столкнулись. Я отделался ушибом и парой синяков, а вот Тарасов получил надрыв крестов.

– Эва. Эва Владимировна!

Подает голос этот молодой да ранний, а меня словно кипятком ошпаривает. Бесят и вкрадчивые нотки, и откуда ни возьмись прорезавшаяся галантность, и надежда, плещущаяся на дне Ленькиных глаз.

– Так что насчет свидания? Я билеты купил!

С энтузиазмом сообщает Тарасов, а я грубо оттесняю его в сторону и выпаливаю прежде, чем начинает соображать мозг.

– Гуляй, куда шел, Тарас. Эва занята.

– А ты кто такой, чтобы за нее что-то решать.

– Муж.

– Бывший.

Шарашу я жестко, а Воронова как-то виновато.

Ленька от моего внезапного откровения ожидаемо теряется. Я же пользуюсь моментом, подхватываю Эву под локоть и на буксире тащу к припаркованной неподалеку машине.

– Какой все-таки ты хам, Багров.

Моя дражайшая экс-половина отмирает только тогда, когда я уже запихиваю ее на пассажирское сидение и защелкиваю ремень безопасности. Расправляет подол сиреневого платья с расклешенной юбкой, запахивает плотнее косуху, чтобы я не косился на ее декольте, и прикусывает нижнюю губу, рассуждая о чем-то своем.

Я же прыгаю за руль и палю резину до того, как Тарасов успеет что-то сообразить.

– Не это ли тебе всегда во мне нравилось?

Подначиваю Эву, но она не поддается.

– Ты еще вспомни, как динозавры по земле ходили, – выдержав небольшую паузу, Воронова закидывает нога на ногу и возвращается к затронутой теме. – А в футболистов только таких и берут? Вы там какое-то собеседование проходите? Наглость – сто процентов, беспардонность – двести пятьдесят, самоуверенность – тысяча?

– В яблочко.

Наша шутливая пикировка поднимает мне настроение до небес.

В груди пульсирует что-то горячее, воодушевление поселяется в каждой клеточке тела. И я вдруг осознаю, что не хочу делить Эвино внимание ни с кем. Не хочу наблюдать, как кто-то из парней будет увиваться за ней, и намереваюсь сорвать ей не одно свидание.

Не знаю, что движет мной в этот момент. Может, забытый собственнический инстинкт, который внезапно поднял голову. Или не выжженное с подкорки воспоминание, что когда-то Воронова всецело была моей. Или охотничий азарт.

Но нежелание терпеть рядом с Эвой других мужчин растет в геометрической прогрессии.

К дому, где живет Эвина сестра, мы приезжаем спустя час. Воронова выпархивает наружу, не дожидаясь, пока я распахну дверь, и устремляется к подъезду.

Я догоняю ее на ступеньках. Трогаю за запястье, вынуждая обернуться, и снова тону в нереальных голубых глазах.

– А ты куда?

– С тобой. Неужели не пригласишь на чай?

– Багров…

Эва теряется от моего напора и неопределенно пожимает плечами. Я же пру вперед, как танк.

– Маш, я не одна. У нас гости.

Кричит она прямо с порога. А я торможу в непозволительной близости от нее и вдыхаю дурманящий разум аромат.

Грудную клетку распирает от странных ощущений. Пульс частит так, как будто я только что пробежал спринт. И мне не сразу удается переключиться на вылетающую в коридору Ксюшу.

Но, когда я, наконец, выплываю из зыбкого марева, улыбка невольно растягивает мои губы.

– Привет, Рапунцель.

– Привет, папочка. Соскучился?

Спрашивает верткая егоза, уверенная в собственной неотразимости. А я восхищаюсь ее непосредственностью.

У нее совершенно не держится язык за зубами. Она как на духу выкладывает все, что думает. И легко очаровывает окружающих своей харизмой.

– Безмерно.

Отвечаю я ей и, поддавшись глубинному желанию, подхватываю ее на руки и крепко прижимаю к себе. Неосознанный жест, но такой естественный.

Именно так в детстве меня обнимал отец, когда я прибегал домой с игры, запыхавшийся и раскрасневшийся. Он любовно ерошил мои волосы, терпеливо слушал о моих успехах на футбольном поле и гордился каждым забитым мною голом.

– Прекрасно. Ужинать с нами будешь?

– Буду.

Соглашаюсь я незамедлительно, хоть Эва и семафорит красноречиво и отчаянно машет головой, и торопливо освобождаюсь от обуви. Несу мелкую в кухню, как драгоценный трофей, усаживаю на угловой мягкий диван, и поворачиваюсь сестрам, критически изучающим мою персону.

– Помощь какая нужна? На стол там накрыть? Хлеб порезать?

– Нет.

– Как-нибудь сами справимся.

Эва с Марией бурчат, на удивление, синхронно, а я пожимаю плечами, глотаю рвущийся наружу смешок и приземляюсь рядом с Ксюшей. Ситуация изрядно меня забавляет, в отличие от пылающих праведным гневом сестер Вороновых.

– По-моему, ты им не очень нравишься.

Заговорщически шепчет малышка, а я коротко киваю и шутливо щелкаю ее по носу, радуясь, что хотя бы одна из присутствующих в квартире женщин не мечтает снять с меня скальп и проткнуть меня стрелами.

– Возможно, я заслужил.

Я свободно признаю очевидный, в общем-то факт, и исподволь наблюдаю за тем, как Эва принимается хлопотать. Натирает до блеска и без того сияющие столовые приборы, с грохотом ставит передо мной тарелку, как будто на месте столешницы представляет мой затылок.

Ну а я просто благодарю ее и непроизвольно касаюсь ее тонких пальцев. Заслуживаю осуждающий взгляд и растягиваю губы в широкой улыбке.

Пьянящее удовольствие получаю от этой невинной провокации. Не меньше.

– Приятного аппетита.

Выдавливает сквозь зубы Эвка, выкладывая на мою тарелку картофель с укропом, и плюхает сверху румяное куриное бедро. А я откровенно любуюсь ее сверкающими омутами и невольно вспоминаю день нашего знакомства.

Десять с половиной лет назад.

– Багор, ну ты чего застыл?

Денчик с силой хлопает меня по спине, а я едва разбираю, что он там произносит.

Мое внимание невольно приклеивается к изящному силуэту, застывшему у кромки поля. Хорошенькая блондинка в летящем светло-голубом сарафане растерянно озирается по сторонам и нерешительно переминается с ноги на ногу.

Тренер давно уже дал команду разминаться. Все мои одноклубники старательно разогреваются. А я, как дурак, сбрасываю с себя руку Говорова и устремляюсь к очаровательной незнакомке.

Тянет меня к ней, словно мощнейший магнитом. Тащит незримыми канатами. Привязывает.

– Привет. Потерялась?

– Да. Нет. Не знаю.

Выдает она что-то неопределенное. А меня разбирает добрый смех.

– Проводить? Могу организовать лучшее место в вип-секторе.

– Не стоит.

Качает она головой. А я соскальзываю взглядом с аккуратного носика к пухлым приоткрытым губам и сползаю вниз к острым ключицам.

Магия какая-то, не иначе. Запрещенная.

Меня влечет к девушке, чьего имени я даже не знаю, так сильно, что я не контролирую собственные действия. Кровь стремительно вскипает в моих жилах, прожигает нутро и заставляет сердце маслать на повышенных оборотах.

Ноги сами делают несколько шагов вперед. Ладонь впечатывается в осиную талию и как будто оставляет следы на сливочной коже даже через ткань.

Мгновение, и блондинка оказывается прижата ко мне вплотную. Еще секунда, и я обрушиваюсь на нее с голодным поцелуем, выбивая почву у нас обоих из-под ног.

Ласкаю ее так жадно, как будто она сладчайший десерт. Пью ее дыхание, перемешивая со своим. И испытываю небывалую эйфорию.

Вкусная она. Потрясная.

Щелк.

Это планета сходит с орбиты и с диким грохотом возвращается обратно.

Бам.

Прилетает мне увесистая оплеуха.

Моя щека пылает огнем. Блондинка трет покрасневшую от удара ладонь. А я широко скалюсь и хочу повторить организованное мной сумасшествие. И, желательно, его продолжить.

Только вот судьба в лице рослого широкоплечего блондина явно против.

– Эва, что здесь происходит? Кто это, на хрен, такой?

Басит бугай недовольно и пристально меня изучает из-под полуопущенных светлых ресниц.

Эва, значит. Красивое имя. Звучное.

– Никто. Он просто ошибся, Никит. Перепутал.

– Перепутал?!

– Перепутал.

Твердо стоит на своем девчонка, а я борюсь с потребностью закинуть ее на плечо и унести в раздевалку.

– Багро-о-ов!

Сквозь плотную пелену до меня доносится крик главного тренера. И мне приходится срываться с места, не доиграв роли в этом импровизированном спектакле.

Гремучий коктейль бурлит в венах. Внутри поселяется приятное послевкусие.

Так что нотации Романыча я слушаю вполуха, послушно киваю, повинно склоняю голову и отправляюсь разминаться.

Первую половину матча я провожу блестяще. Отдаю несколько мастерских передач, одна из которых заканчивается голом, и кайфую от гула, проносящегося по трибунам.

Прежде чем уйти с поля на перерыв, я каким-то чудом выискиваю сидящую в секторе С блондиночку и обнаруживаю, что она ссорится со своим бойфрендом. Доказывает ему что-то, всплескивая руками, и нервно ерзает на стуле.

И даже на таком огромном расстоянии я ощущаю охватывающее ее волнение.

– Один мяч – это не перевес. Это ничто. Собрались, парни! «Атланты» будут давить. Багров, чаще заигрывай Демина. И внимательнее в обороне. Нельзя в нее сесть. Но и пропускать нельзя.

Со знанием дела вещает Романыч, а я витаю мыслями в облаках. Тренер рисует на доске какие-то схемы, крестики, стрелки. А я думаю, как буду искать в плотной толпе приглянувшуюся мне блондинку.

Феерический баклан. По-другому не назовешь.

– Дань, ты, конечно, звезда. Но не увлекайся.

– Угу.

Киваю послушно, а сам делаю с точностью до наоборот.

Стоит закончиться перерыву, как я вихрем врываюсь на поле, перехватываю мяч и обвожу трех защитников.