Фантастический калейдоскоп: Йа, Шуб-Ниггурат! Том II

Дитя нетерпеливо закивало.

Анна сорвала виноградину и поднесла ко рту Азиса. Преодолев нерешительность вперемешку со смущением, мальчик приоткрыл рот. Горячее дыхание жизни заставило Анну вздрогнуть, и она продержала свои бледные пальцы во рту ребёнка чуть дольше, чем было необходимо. Азис раздавил виноградину и ощутил на языке липкий сок.

– Нравится?

– Нравится.

– Сладко?

– Сладко.

– Сладко… – задумчиво повторила Анна, отводя взгляд в сторону, словно вспоминая что-то.

Но ребёнок вновь её окликнул.

– Почему у тебя такие холодные пальцы?

– Я играла со Смертью, а у неё холодные руки. Это заразно.

– Разве ты не можешь согреться?

Анна криво улыбнулась и сорвала ещё одну виноградину. Азис с готовностью открыл рот. Тёмная снова пронесла плод за зубы мальчика, но вела себя при этом по-другому. Медленно и аккуратно, повторяя своими губами движения губ Азиса, словно мать, кормящая младенца с ложечки – это то, что можно было бы увидеть со стороны. Но лишь мальчик мог почувствовать, как кормившие его пальцы ласкались о влажный язык и нежные губки; с каким напряжением Анна возвращала пальцы наружу, как смотрела на тёплое, словно свежая рана, горло. Как, сама того не замечая, облизывала собственные губы.

«Много ли эссенции я смогу добыть из него?.. Впрочем, он совсем ребёнок, у него и железы ещё толком не работают».

– Тебя когда-нибудь любили? – Анна запустила свои по-прежнему холодные пальцы в короткие чёрные волосы мальчика.

– Меня любит мама, и папа, и бабушка. И сестра, – неуверенно перечислил Азис, стараясь убрать голову из-под ладони чужой ему тёти. – А тебя?

– Добровольно – нет. Обычно.

Щекой и мочкой уха Азис ощутил прикосновение сухих губ и шершавого языка.

В горле мальчика встал ком.

– Не хочешь принять душ? – шёпот лился ему в ухо вместе с неровным дыханием. – У меня столько горячей воды, сколько ты захочешь.

Сознание Азиса оказалось мухой в липкой паутине гигантского паука. Язык с трудом шевелился из-за приторного виноградного сока, в желудке словно начался сквозняк, стремительно поднимавшийся к рёбрам. Как будто что-то внутри разорвалось. Внизу живота похолодело.

– Я не… я не…

Или это были её холодные пальцы?

– Тс-с-с…

4

Пока женщина в чёрном и Азис пробирались сквозь толпу ночных гуляк, Мадина разрывалась между страхом за брата и страхом перед его похитительницей. Нельзя было упустить их из виду, но даже если она их и догонит, то что она сделает? Нужна помощь взрослых, и Мадина кидалась ко всем, кто только попадался на пути. Однако…

Раз за разом потоки детского сознания разбивались о гримасы замешательства. Казалось, посреди дороги разыгралась какая-то жуткая в своей дикости пантомима. Девочка с выпученными глазами хваталась за горло, нервно кивала в сторону дороги и заламывала руки, словно умоляя пойти за ней, но она не то что не произнесла ни единого слова – она не издала ни единого звука. Туристы сочли за благо не задерживаться рядом с беспризорницей, дети с родителями оглядывались на неё, а одна старушка даже попыталась всучить Мадине тысячу сум, но девочка лишь закатила глаза и убежала.

«Не поможет! Никто мне не поможет! Она ведьма! Она меня заколдовала!»

Ноги Мадины налились тяжестью. Колени сами собой подогнулись, а губы растянули в гримасу отчаяния. Пазухи носа ощущались как две крохотные дождевые цистерны, в которые долгое время стекали капли, и вот теперь вода поднялась до краёв. Мадина согнулась в беззвучных рыданиях и опустилась на колени, закрывая лицо ладонями. Горячие капли тихо проливались на пыльные плиты.

«Помогите же мне! Помоги-ите же мне-е-е!!!»

Порыв ветра бросил в лицо горсть пыли. В глазах защипало ещё сильнее. Хотелось разреветься, но звук застрял в горле. Казалось, что поразившая Мадину немота распространилась на всё вокруг; только что шумевшая музыка стихла, голоса перешли в тихий бубнёж на грани шёпота; отзвуки шагов потеряли гулкость, словно под ногами у сотен людей не асфальт и каменные плиты, а спортивные маты.

На фоне увядающего, чем-то напоминавшего белый шум в сломанном телевизоре, мира яркой вспышкой высветилась мысль:

«Они мне не помогут».

– Азис… братик…

Упёршись ладонями в землю, Мадина проползла на четвереньках около метра, оставляя под собой слёзный след. В этой отчаянной попытке сбежать от реальности она бы проползла ещё не один метр, но коленка угодила в выбоину. Боль заставила девочку всхлипнуть, но каверны под глазами уже опустели. Рубеж преодолён. Размывшийся было мир вновь обрёл чёткость, и Мадина рискнула поднять голову.

Ведьмы с мальчиком в зоне видимости уже не было. Однако страх и желание просто лечь и больше никогда не вставать на время спрятались куда-то глубоко-глубоко, и на их место пришла странная уверенность. Уверенность в том, где нужно искать брата.

Естественно, Мадина видела уведшую Азиса женщину впервые, но почему-то ей казалась, что эта бледная сероглазая гадина не местная. А значит…

«Братик! Ты вернёшься домой! Вернёшься! Даже если я не вернусь…»

***

Алина зашмыгала носом уже на обратном пути к «Амулету». Сочетание газировки со льдом и столика под кондиционером оказалось серьёзным испытанием для организма, хотя, казалось бы, температура воздуха не опускалась ниже двадцати двух градусов.

– Да ничего страшного, – успокаивал Саша, протягивая девушке одноразовый платок. – За ночь под одеялом согреешься – утром будешь как огурчик.

«Может, убрать эту чёртову тумбочку куда-нибудь в коридор и сдвинуть кровати? Что я, в самом деле, переживаю? Всё же легко поправить…»

Использованный платок отправился в ближайшую урну. Идти до «Амулета» оставалось совсем немного. На дороге, у края тротуара, туристы заметили полупустой мешок с пёстрыми заплатками. Присмотревшись, Саша смог различить худые ноги и руки и маленькую чернявую головёнку. Мешок оказался сжавшейся в комочек девочкой лет восьми-девяти.

Пока парень разглядывал это чудо, Алина уже успела добежать до входа в гостиницу. Встав к лакированным дверям вплотную, она с усилием втянула ноздрями воздух.

Что-то не так. Девушка отошла к стене и вдохнула снова…

– Саша, я запахов не чувствую!

– Чего?

– Пыль на стене и лак на двери. Я их не чувствую! – и ещё раз шмыгнула носом.

– Не торопись, – попытался успокоить подругу Саша, – это может быть от нервов.

«Вот только короны ей не хватало! И так грёбаная принцесса, блин».

– Идём внутрь, там разберёмся.

Оказавшись в тесном, но аутентичном «перевалочном пункте», Алина, не замечая ничего вокруг, принялась рыться в чемодане, карманах и сумке и подносить к носу самые разнообразные пахучие предметы: денежные купюры, бельё – свежее и ношеное, вдыхать пудру из косметички. От последней девушка предсказуемо чихнула, но было сложно сказать, ощутила ли она запах или нет.

Затем Алина бросилась к холодильнику и проверила обоняние на палке колбасы. То ли запах полуфабриката действительно сумел пробиться к рецепторам, то ли самовнушение так подействовало, но надежда, что Алина не подхватила пресловутый «ковид», а всего лишь простыла, забрезжила с новой силой.

– Да не должно же быть такого! – подбадривая себя, девушка закрылась в ванной.

Одного носового платка явно оказалось недостаточно.

Саша тоже не терял времени зря. Пресловутая тумбочка отправилась в угол напротив холодильника. Пришлось, правда, переставить настольную лампу в выемку в стене. С кроватями пришлось повозиться чуть дольше. В конце концов, усталый, но довольный собой Саша рухнул на теперь уже двухместную кровать.

…То недолгое время, пока Алина носилась по коридору с палкой колбасы и потными майками, а красный от натуги Саша пыжился, сдвигая и выравнивая кровати в центр комнаты, в дверях молча стояла грязная и заплаканная девочка с разбитой коленкой. То ли насмотревшись на эту бессмысленную суету, то ли очнувшись от наваждения, словно вакуумом затянувшего её в переделанное под отель медресе, она огляделась. В одной из семи оставшихся непроверенными комнат находится чужеземка с холодными глазами, затягивающая на шее маленького Азиса губительную петлю.

Мадина не могла этого знать, могла лишь почувствовать. Но такие чувства не врут.

5

Град слабых, но настойчивых ударов обрушился на потемневшую резную дверь. Колотили словно в истерике. Находившиеся в комнате сразу заметили – кто-то осознанно, кто-то подспудно – что били немного выше уровня замка и дверной ручки, а не туда, куда люди стучат обычно…

Тёмная не терзалась размышлениями на сей счёт. Без видимого беспокойства она оставила дрожавшего мальчика.

«Сейчас вернусь» – услышал он шёпот у себя в голове.

Тёмная подошла к двери и, дождавшись перерыва между сериями ударов, открыла её, уже зная, кто стоял за несколькими сантиметрами дерева.

На пороге тяжело дышала покрасневшая от напряжения и выплаканных слёз девочка в перепачканном платье. На коленке переливалась ещё не засохшая гранатовая кровь.

В открывшемся проёме Мадина увидела просиявшего Азиса; он сидел на застеленной кровати. Губы израненной девочки расплылись в мученической улыбке, но вспышка радости не была долгой: сумрачная тень вынырнула из-за двери и встала между детьми. Мадина испуганно подняла глаза.

Увидев уже знакомое лицо с невозмутимо взиравшими на неё двумя призрачными огнями, Мадина собралась с духом, оскалилась и закричала:

– Верни мне моего братика!!!

Вернее, попыталась закричать. Исполненные злобы и отчаяния слова застряли в горле, раздирая его изнутри, словно разбитое стекло. Острая боль заставила девочку закашлять, словно после первой затяжки. Скрючившаяся Мадина не могла этого увидеть, но блеклые глаза мучительницы злорадно сверкнули, а уголки рта чуть натянулись. К тому моменту, как девочка справилась с подавившим её кашлем, улыбка с лица Тёмной уже исчезла, и над Мадиной вновь нависало безэмоциональное чудовище с горящими бледным пламенем глазами.

На такое детского самообладания уже не хватило.

«Пожалуйста!»

Мадина опустила голову, хотя изо всех сил старалась смотреть в лицо похитительнице Азиса, но слёзы беспомощности возобновились. Мальчик тем временем вскочил с кровати и собирался броситься к сестре, но Тёмная, даже стоя к Азису спиной, остановила его – жестом, медленным и жутким. Даже приветственный крик, готовый вырваться наружу, застрял в горле.

Неужели она заколдовала и Азиса тоже?

В одном из соседних номеров сонно зажёгся свет. Времени на раздумья не оставалось, и Анна вцепилась в запястье девочки и рывком втащила её внутрь. Дверь за спиной Мадины захлопнулась, а сама она сразу же угодила в жаркие объятия младшего брата. Мадина почувствовала, что по её продрогшему телу мягко разлилось тепло. На веки словно упали комки ваты, и невероятно сильно захотелось пристроить щёку на макушку маленького братика – и заснуть. Пусть даже и стоя.

Однако для мира и покоя время ещё не настало. Вспомнив, где она и почему, Мадина резко обернулась. Ведьма стояла между детьми и выходом.

«Два ребёнка. Их исчезновение создаст проблемы, – размышляла Тёмная, не обращая внимания на Мадину, в глазах которой страх мешался с отвагой. – С другой стороны, работа ещё не закончена…»

«Возьми меня вместо него».

Вздрогнувшая от собственной мысли Мадина снова опустила голову, готовая принять любую незавидную участь на себя. Азис, изо всех сил вцепившись в сестру, старался оттащить её подальше от жуткой женщины.

Анна, похоже, поняла, о чём подумала девочка. Она приблизилась к детям и наклонилась к Мадине.

– Вы мне не нужны, – бесцветно прошелестела Тёмная и прикоснулась к тонкому горлу девочки. – Когда всё закончится, ты и твой брат сможете уйти. Сидеть тихо и ждать! – Анна ушла к столу.

Мадина почувствовала, что спазм, не позволявший говорить, начал ослабевать. Чувство ватного, подавленного звука вокруг как будто тоже проходило. Она осторожно попробовала обратиться к брату, но вместо имени изо рта раздался сухой кашель. Звучный кашель!

– Ты меня… ты меня слышишь? – Азис коротко кивнул в ответ на сиплый шёпот сестры.

Глаза Мадины блеснули от радости, и она невольно усмехнулась.

Тем временем Тёмная Анна готовила в каменной ступке некую смесь, похожую на молотый красный перец. Дети перевели взгляд на спину женщины.

Книги и большая часть прочего содержимого Сардорова чемодана уже были на кровати, в то время как на столе лежали противогаз и туристическая горелка.

Мадина не могла видеть лица своей мучительницы, но была уверена, что ведьма улыбается.

***

Накопившаяся за день усталость взяла своё: едва Сашина голова коснулась подушки, тот уже с трудом мог пошевелиться. Шум проточной воды и звук, с которым Алина прочищала нос в ванной, терялись в зыбком мареве дремоты. Втайне жалея, что не пошёл на прогулку в одних трусах, Саша кое-как стряхнул с себя шлёпки и попытался освободиться от шорт с майкой, но запутался в процессе.

«Ну и чёрт с ними!» – мелькнула в голове мысль, и веки, тяжёлые как крышка крипты, закрылись, погрузив парня в плотную темноту.

Время потеряло значение: что пять секунд, что десять минут…

Запах то ли стирального порошка, то ли хлорки жёг ноздри. Морщась, Саша приоткрыл глаза, ожидая увидеть под боком контуры Алины: должна же та рано или поздно успокоиться и лечь спать! Увы, под боком лежало лишь одеяло. Под другим боком тоже было пусто. Тусклый свет пробивался сквозь полупрозрачное мозаичное оконце в двери ванной комнаты.

– Ты так себе нос до мяса прочистишь, – зевнул Саша и, решив всё-таки разобраться с шортами, потянулся к ширинке.

Вдруг Саша понял, что не только его пальцы снуют по бёдрам. Ловкие, почти бесплотные пальцы тоже пытались нащупать молнию и освободить парня от тяжкого груза. Встрепенувшись, Саша сфокусировал зрение. Слабый свет из ванной вычерчивал силуэт, напоминавший голову и плечи Алины. Волосы стоявшей на коленях девушки касались голеней специалиста по сближению кроватей, пока руки медленно, но верно стягивали шорты.

– Не думал, что ты решишься, – повеселевший Саша мягко ухватился за плечи подруги, чтобы помочь вскарабкаться на кровать.

Но Алину, похоже, мало интересовало что-то, кроме содержимого Сашиных трусов, которые уже показались из-под джинсовой ткани и обнажили красную полоску кожи, всё это время скрывавшуюся от посторонних глаз под тугой резинкой.

В предвкушении Саша опустил ладони на затылок пассии.

Свисавшие со лба Алины пряди скрыли от глаз Саши дальнейшие манипуляции девушки, так что теперь он всецело полагался на свои тактильные ощущения.

И они его не разочаровали. Восклицания слетали с губ, пока руки, начавшие было гладить шелковистые волосы подруги, сползали на простыни. Казалось, почти вся кровь, которой полагалось циркулировать по телу, перетекла в член. Саша почувствовал, что превратился в белёсую студенистую массу, желеобразный кисель, и его легко поддевают изогнувшимся языком, словно десертной ложкой.

– Сладко, – донеслось до ушей со стороны Алины.

– Наслаждайся, ласковая моя… – простонал парень, терзаемый возбуждением, – ха-ах, ещё чуть-чуть… – и вцепился в края кровати.

Губы девушки аккуратно, но плотно сомкнулись на плоти, и напряжение вдруг спало. На секунду появилось ощущение, как при вхождении в воды тёплого Чёрного моря: зуд, словно солёная влага чуть пощипывает из-за микроскопических трещин на коже. А затем тело ниже живота онемело.

«Что-то не так».

Саша открыл глаза.

Первым, что он увидел в полумраке, оказалось заполнившее комнату красное марево. Отблески уличного света в глазах Алины делали её взгляд похожим на взгляд оленя, внезапно выросшего перед машиной посреди ночи: столь же бессмысленный и жуткий. На стенах плясали бесплотные тени. Камень потерял свою вечную неизменность и покрылся рябью. Она сползалась в волнующиеся сгустки, и те меняли свою форму, выпирали из стен, словно нечто материальное.

Ткань мироздания истончилась, и из будто бы жидкого камня выступили лица. Гримасы отчаяния, похожие на отлитые из глины формы, проминали стены и становились всё более выпуклыми. Десятки голов смотрели перед собой ничего не видящим взором, и, казалось, силились закричать: Саша почти слышал замогильный вой стен.

Алина подняла голову и наклонила её набок. Её пухлые щёки казались пухлее прежнего. Тревога, до сего момента смутная как в сюрреалистическом сне, теперь проклёвывалась наружу сквозь потрескавшуюся скорлупу дремоты. Промежность онемела. Глаза Саши медленно опустились, ибо он боялся того, что мог увидеть.

Понадобилось ещё несколько мгновений, чтобы парень поверил своим глазам: он стал похож на Кена, парня знаменитой куклы Барби.

Алина сглотнула.

Ужас смешался с горьким чувством обиды, и Саша не смог закричать; из его дрожащего горла вырывались лишь всхлипы, а глаза заслезились.

«За что ты так со мной?»

Девушка облизнулась. Чуть отодвинувшись от Саши, Алина взглянула на свою правую руку. Даже завывания голов на стенах не могли заглушить мерзкий звук рвущейся кожи, с которым ухоженный ноготь на указательном пальце разросся в уродливый коготь, окрашиваясь кровью у корня.

Дождавшись, когда коготь, естественное оружие, выступил из пальца на сантиметр или больше, Алина уперлась им в лобок теперь-уже-не-парня. Саша ощущал боль как сквозь деревянную дощечку, словно ему туда ввели анестетик. Кровожадная бестия не останавливалась на достигнутом; когда в тело упёрся кулак, Алина с трепетом вынула окровавленный палец и, хищно сверкая глазами от брызнувшего ей на грудь кровавого фонтана, с видимым наслаждением облизала его.

Трясясь от горя, Саша повернулся на бок и закрыл лицо руками. «Не реветь при девчонке» – больше в нём от мужественности ничего не осталось.

***

– Бедный Саша! Надеюсь, тебе не очень страшно.

Измотанная борьбой с заложенным носом Алина вернулась в спальню и обнаружила, что та сильно преобразилась: тумбочка очутилась в углу, а две узкие кровати сдвинулись в одну широкую, двухместную. И на этой двухместной кровати лежал Саша. Глаза его были закрыты, лицо напряжено, а брюки приспущены. Ночь нельзя было назвать совсем уж тихой; пока Алина разбиралась со своим носом, снаружи занялась какая-то возня, – но до ушей девушки всё равно донёсся… скулёж?

«Это что же такое должно присниться, чтобы такой храбрец как Саша скулил во сне?.. Ой, да он ещё и описался!»

Из ступора Алину вывел пронзительный визг, она вышла из номера, чтобы посмотреть, что же за балаган развернулся во дворе.

Ночь встретила туристку шумом и криками: отель стоял на ушах. Во всех окнах горел свет, где-то со звоном бились стаканы и зеркала; в отворённые настежь ворота неслись постояльцы в неглиже и работники ночной смены. Хозяйская чета замерла, прижимаясь спиной к стене между прачечной и кухней. Из распахнутых дверей валили клубы красного то ли пара, то ли дыма. А распахнутыми оказались практически все двери – кроме одной. К ней Алина и направилась, сама не зная зачем. Может быть, за ответами.

По мере того, как девушка приближалась к цели сквозь обжигающий ноздри воздух, реальность обрастала всё более и более жуткими деталями. Тени на стенах обернулись гигантскими комарами, что кружили над хозяевами, готовые в любой момент напасть. Лицо повара, с воплем ретировавшегося с кухни, напоминало пережаренную пиццу. От его рук валил дым, а сами они шипели, словно жирное мясо на сковороде.

Горничная, заметив появление нового участника безумного кордебалета, взвизгнула и ткнула пальцем в сторону Алины. Но та, казалось, не верила своим глазам: не ощущая запахов, она как будто не чувствовала и страха. Мир вокруг был странным и гротескным, но каким-то ненастоящим.

Оказавшись перед манившей её дверью, Алина почувствовала слабый запах хлорки. Или средства от тараканов, не понятно. Губы сами собой растянулись в улыбке.

«Всё-таки не „ковид“!»

Туристка постучалась, и в том месте на двери, которого она коснулась, моментально образовалась заполненная слизью дыра, и из неё как по команде хлынули крошечные, но очень быстрые мохнатые пауки. За доли секунды они облепили всю дверь. В мыслях Алины сверкнуло короткое ругательство, но голова боится – руки делают, и девушка резко надавила на ещё не опутанную сетью тонких ножек ручку и потянула её на себя. Дверь поддалась.

К тому моменту, как Алина ввалилась внутрь, резкий запах дезинфектора уже окутал её с ног до головы и, возможно, впитался в одежду. Сердце девушки ёкнуло.

В глубине перепачканной кровью и желчью комнаты стояло человекоподобное существо. Его тело скрывал грязно-бурый балахон, а из спины торчали шипы и ребристые трубки, сходившиеся там, где на сером лице должен был быть рот – вместо него зияла кошмарного вида щель с сочащимся из неё гноем. Существо обернулось, и на Алину уставились бельма незрячих глаз. На усеянной обглоданными костями кровати, свесив кривые ноги, сидели существа поменьше. Их шкуры были покрыты жёсткими волосами цвета болотной тины. Из приоткрытых пастей выпирали огромные жёлтые клыки.

Заметив Алину, твари на кровати замерли, а затем та из них, что покрупнее, встрепенулась и гаркнула на меньшую. Не успела Алина с округлившимися от ужаса глазами, податься назад, как маленькие чудовища спрыгнули с жуткого ложа и бросились к ней. Фигура в балахоне не шелохнулась.

Неудачный шаг – и Алина споткнулась о порог. Едва зацепившись за край дверной рамы, она чуть не приложилась затылком о каменный пол. Твари приближались. В ужасе, Алина закрыла лицо руками и отвернулась.

«Ма-а-а-ама-а!!!»

Однако вместо жестоких ударов когтями по мало прикрытому телу и беспощадных укусов, девушка ощутила лишь слабый, словно бы случайный толчок. Твари пробежали мимо неё, нырнув в свободное пространство в дверях, и почти моментально скрылись из виду.

Обернувшись, Алина увидела, что последний монстр уже направился к ней рваной походкой, посверкивая бельмами.

Во второй раз могло не повезти, и девушка, неловко переставляя ноги, вывалилась на улицу и бросилась наутёк.

***

Закрыв дверь на замок, Анна поправила противогаз и вернулась к столу. Из-за необходимости поскорее избавиться от детей, ей пришлось проводить испытания впопыхах и почти без подготовки. Тёмная не была уверенна, что ей удастся покинуть Узбекистан и вернуться домой с таким… специфическим грузом, но кое-что можно сказать точно: книги, инструменты и реагенты, купленные у местного торговца специями, были настоящими. Предок Сардора действительно был практикующим алхимиком, достигшим в своих изысканиях немалых успехов.

Значит, Тёмной не придётся оставлять сбежавших детишек сиротами. По крайней мере, не в этот раз.