Навоз как средство от простуды (хроники пандемии)

Акт семнадцатый

Несмотря на эпидемию, президент Лукашенко решил провести 9 мая парад. В Минск пригласили руководителей союзных государств, чтобы пройти в праздничной колонне. Массовку решили расширить обязательным участием городов и весей.

В Новых Оглоблях получили разнарядку выделить на парад одного ветерана (не моложе 70-ти лет); трех лошадей с телегами, символизирующими тяготы войны; автомобиль старый, как символ победы; а также пеших участников, символизирующих единство Армии и Флота. Согласно циркуляру, все животные и люди должны быть одеты по форме и прибыть в указанное время для формирования праздничной колонны.

Предписание доставили на дом Авдеичу велокурьером. В это время председатель вместе с Женькой и студентами обсуждал перспективы продления карантина. Чтобы продраться сквозь канцелярский язык и понять суть директивы, Авдеич несколько раз вслух прочитал предписание. Потом бросил бумагу на стол и загрустил.

Женька взял со стола разнарядку и тоже попытался понять суть вышестоящих указаний.

– Что значит «лошади с телегами, одетые по форме»? – недоуменно спросил Женя.

Этот вопрос мог поставить в тупик любого здравомыслящего человека, только не студентов, которые с помощью травы и самогона меняли сознание и пространственно-временной континуум в любую сторону.

– Лошадь, к примеру, должна быть майором, а телега тогда – капитаном, – стал объяснять НЮРА. – Главное не перепутать! Лошадь стоит впереди телеги, значит лошадь старше по званию.

– Что ты несешь! – возмутился Женька, который употреблял только самогон, меняющий сознание, но не влияющий на континуум. – Как телега может быть капитаном?

– Да какая разница! – стал объяснять НЮРА. – Телега, подвода, воз или арба – главное шилдик правильный повесить, табличку прикрепить… обозначить предмет. Возьми, к примеру, очко в сортире Авдеича на огороде. Кажется, это всего лишь обосранная дырка в доске. А повесь эту дырявую доску в какой-нибудь галерее – что это будет?

– И табличку прикрепи: «Глаз Вселенной. Трансцендентальное окно медитации Канта», – вмешался в разговор КЛАВА. – Меня это всегда забирает. Когда сидишь на карачках, смотришь голой жопой в бесконечность…, как бы медитируешь над пропастью. И вот – это уже не отхожее место, а настоящие врата… С одной стороны видишь в щель огород, куры землю клюют, Авдеич баню топит, а с другой – черная дыра, сгусток энтропии, глубокий провал. Один шаг – и ты на другой стороне! Миг – и нет тебя, только бульки пошли.

На этих словах председатель словно очнулся:

– Как говорят в народе – капец усяму, хавайся у бульбу!

Тут Женя понял, что разговор ушел в какую-то нелепую сторону.

– Хорошо, хорошо, – согласился он. – Пусть будет цирк на дроте. Повесим на телегу погоны капитана, а лошади – майора. А куда повесим? На какую сторону, на филей, на задницу?

Все снова задумались. Как обычно, когда предстояло решить сложную задачу, где больше одной переменной, Авдеич достал телефон, положил на стол и ткнул в кнопку быстрого набора.

– Чего тебе? – пробурчала трубка недовольным голосом Тихоновны.

– Тихоновна, так нам парад предписали посетить – директива из города пришла… нужно это… принять участие. Вот сидим тут кумекаем, куда лошади погоны цеплять, на зад или перед? – радостно сообщил Авдеич, подмигивая собутыльникам.

Длительное молчание значило, что вопрос озадачил заместителя председателя колхоза. Наконец она пришла в себя.

– На лоб себе прицепи, старый кобель! – мягко разъяснила Тихоновна.

Этот ответ удивил председателя своей прямотой и ясностью. Он не привык так быстро и без сомнений решать серьезные вопросы, хотя был старым руководителем с большим опытом. Это в советское время райком партии предписывал, что ему сеять и когда убирать. Теперь же Авдеичу приходилось решать самостоятельно, ориентируясь на смутные прогнозы погоды, малопонятное бормотание агронома, народные приметы и предсказания. Сомнения всегда сопутствовали процессу. Председатель не доверял безапелляционным суждениям. Он переспросил по инерции:

– А шофера куда сажать, на коня или в телегу?

– На сраку яго пасади! – объявила Тихоновна и бросила трубку.

Из этого диалога друзья поняли, что сам вопрос о погонах не вызывает особого отторжения. Они принялись обсуждать детали оформления праздничной колонны колхоза. Быстро придумали, что конюх и агроном в телогрейках и обвислых шапках-ушанках будут представлять партизан.

Покопавшись в глубине шкафа, Авдеич вытащил выцветшую плащ-палатку, в которой когда-то ходил на рыбалку. В таком виде председатель мог сойти за маршала Жукова, как его изображают в кино. Студенты согласились ехать в телеге, облачившись в противогазы и костюмы химической защиты, имитируя защитников родины.

Женька тоже увлекся этой игрой. Он нашел в гардеробе Авдеича куртку из кожзаменителя и такую же кепку и решился стать комиссаром. Мало что комиссар – герой предыдущей войны, реконструкция предполагает натяжки исторических сюжетов.

Подобрав форму одежды, друзья решили отрепетировать шествие. Переодевшись в карнавальные костюмы, они отправились на ферму искать конюха, агронома и лошадь.

Конюхом в колхозе служил неказистый мужичок, которого все звали Яковом. Ходил он круглый год в резиновых сапогах, ватнике и старом треухе набекрень. Отказавшись участвовать в битве за урожай, Яша большую часть времени проводил с удочкой на рыбалке. Поймав пару плоток, Яша шел на конюшню, жарил рыбу, закусывал, а потом спал целый день в собственном стойле до следующей рыбалки.

Друзья нашли Якова там, где он обитал по соседству с вверенными ему лошадями. Переодевать Яшу не требовалось, он и так походил на партизана, воевавшего сам с собой уже много лет. Растолкав конюха, Петр Авдеич изложил ему суть дела. Яша, больше привыкший к общению с животными, отвечал скороговоркой. Он тараторил, словно вышивал мелкими стежками, и вся его речь больше состояла из восклицаний.

– Куды? На парад… миня? Епть итти! – так реагировал Яков на предложение немедленно запрягать.

Сонный Яша все сидел на своем топчане и никак не мог прочухать, что ему выпала огромная честь принять участие в репетиции величайшего события и ознаменовать собой победу над Германией. Наконец конюху растолковали его обязанности править телегой и держать знамя в руках. Яша сноровисто запряг коня, подсыпал сена в телегу и выехал за ворота. Тут оказалось, что красное знамя, которое было прибито к воротам конюшни, все истрепалось и выцвело на солнце, и теперь скорее напоминало о том, как бежали от немцев до самой Москвы, а вовсе не о великой победе.

Стали совещаться, поскольку без знамени парад – не парад. Один из укурков вернулся в конюшню, пошарил по углам и вынес оттуда косу, которой обычно подкашивали траву у забора.

– Вот, сойдет вместо знамени… и древко есть и как бы флаг. Пойдет для репетиции, – заявил этот болван.

Далеко за полночь репетиция парада выдвинулась от конюшни в деревню. Живописную группу представляли в порядке следования: лошадь, телега, на передовой части которой находился конюх Яков с косой вместо флага, за ним сидел командир-председатель в выцветшей плащ-палатке, сзади телеги восседали студенты-укурки, облаченные в противогазы и костюмы химической защиты.

Телега тяжко скрипела на колдобинах сельской дороги. По действующей классификации эта дорога, соединяющая Новые Оглобли с райцентром, относится к автомобильным дорогам необщего пользования. За 75 лет после войны дорогу так и не замостили твердым покрытием. В дождь она размокала и становилась проезжей только для тяжелой гусеничной техники, в жару пылила так, что облако ветром несло аж до самого Гомеля.

Преодолев дорогу, репетиция въехала на деревянный мост через речку. В темноте уже виднелась околица, кривые палки торчали в разные стороны из частокола. Кое-где сверху на колья были посажены простые деревенские горшки из глины. Было тихо. Деревня спала.

Авдеич достал из-под жопы гармонь, растянул меха и вжарил что мочи марш «Прощание славянки».

Акт восемнадцатый

Отгремел салютами праздник. Похолодало. Белой кистью гнется к земле черемуха. Ветер мечет по двору капли дождя и снегом ложатся на землю сбитые дождем лепестки. Небо закрыло серою пеленой. Не слышно птиц. После победного бала похмельем вернулась обычная жизнь взаперти карантина.

Ранним утром, когда Новые Оглобли еще спали, в деревню вошел неизвестный в пятнистом камуфляже. Его качало. Вышагивая, незнакомец широко расставлял ноги в сапогах, чтобы не опрокинуться в лужу и не утонуть. Упершись в зеленый пригорок, он попробовал сходу одолеть препятствие, но поскользнулся и съехал вниз к основанию. Став на четвереньки, неизвестный, как краб, полез на бугор, загребая всеми конечностями. Взобравшись наверх, он прилег отдохнуть и справить нужду.

Так его и нашли Женька с Авдеичем, когда вышли со двора, отправляясь на ферму. Перевернув неизвестного кверху лицом, друзья с удивлением опознали ветеринара, исчезнувшего на Пасху из палаты для душевнобольных Первосоветской больницы. Христофор Венедиктович был грязен, в дребезги пьян и, простите, обоссан.

Воскреснув на Пасху, ХВ как в землю провалился, хотя, по преданию, ждали его совсем в другом месте, в противоположном направлении. Растолкать ветеринара сразу не удалось. Он мычал, плевал в сторону Авдеича и пытался сапогом лягнуть Женю по яйцам. Пришлось волоком тащить его на двор, чтобы окатить ледяной водой из колодца. После купания Христофор Венедиктович на секунду открыл глаза, сплюнул воду, набежавшую в рот, и отчетливо произнес: «Радуетесь, долбоебы!». После чего глаза его померкли, и он выпал из нашей реальности.

Если читатель найдет здесь какие-то параллели с известным сюжетом от евангелиста Матфея, то спешу напомнить, что первыми словами Его были «Радуйтесь, братия!», а вовсе не грубая брань.

Внешний осмотр Христофора не выявил признаков телефона или других опознавательных знаков, документов и прочего. Хотя сомнения, что он не тот за кого себя выдает, еще оставались, ветеринара раздели и уложили спать на кушетке, а друзья стали решать, что делать дальше. Дело в том, что фельдшерский пункт в деревне давно сократили. Ветеринар оставался единственным дипломированным специалистом в Новых Оглоблях с некоторым представлением о физиологии. Христофор пользовал сельчан совместно с фауной, а также занимался родовспоможением людей и животных. Без лекаря в деревне было не обойтись.

Женя с Авдеичем склонились над Христофором, щупали пульс, светили в глаза фонариком.

– Нос вроде холодный, – отметил председатель, пальпируя ветеринара.

– Может его растереть, – предложил Женька. – Натрем его самогоном, смотришь и отойдет.

– Ага, – скептически кивнул председатель, – натрем хорошенько и поднесем спичку – тогда точно отойдет… будет бегать, как ошпаренный. Еще дом подпалит.

Друзья стали решать, как привести ветеринара в чувство. Неожиданно председатель вспомнил про армию.

– Вот мы в армии, если кто прикидывался «вещевым мешком», не хотел участвовать в общественно-политической жизни, туалеты там драить или картофель на кухне чистить, использовали полевой телефон… вон он… на столе стоит, – председатель махнул рукой куда-то в сторону и добавил, – телефон образца 43-го года. Подключали телефонный провод к «мешку» и крутили ручку, вырабатывая электрический заряд – так любой «вещмешок» оживал и участвовал, куда пошлют. Хороший заряд электричества придал бы Христофору сил. Ишь, разлегся как боров, скотину некому оприходовать.

Женька с сомнением посмотрел на председателя.

– Как же он включится в общественную жизнь, если его электричеством стукнет? – спросил Женя.

– А как мертвецов оживляют в реанимации. Бьют током и оживляют – медицинский факт.

Петр Авдеич был столь убедителен, что Женька в конце концов согласился.

Для первого опыта вызвали студентов, исполнять роль лаборантов. Полевой аппарат отключили от телефонной линии и примотали проводами к ветеринару. Стали крутить ручку, подавая на тело ток. Христофора слегка поддергивало, но просыпаться он не желал. Тогда поменяли параллельное соединение на последовательное, задействовав руки и ноги. Женька что было сил крутанул ручку телефона, вырабатывая ток максимальной мощности, электричество пробило Христофора насквозь. Ветеринар неожиданно засветился. Сначала едва-едва, словно слабо затлела лампочка, потом разгораясь сильнее. Свет становился все ярче, освещая темные углы комнаты.

– Электрическая сила! – воскликнул изумленный Авдеич. – Коптил как старая свеча – теперь стал лампой Ильича!

Христофор лежал на кушетке, словно просвеченный на томографе. Сквозь прозрачную кожу разноцветным огнями сияли сердце, желудок и печень. Позвоночник переливался зеленым, кровеносная система отсвечивала розовым, пищевод горел голубым спиртовым огнем.

– Да, – неожиданно заметил кто-то из студентов, – а печень-то у пациента дырявая, как сыр. Поздно пить «Боржоми».

Неизвестное явление привело друзей в замешательство. Действительно, после купания и принятия лекарства внутрь клиенты Израильского оздоровительного центра начинали светиться. Но это было как бы внешнее свечение, которое друзья связывали с акриловой флуоресцентной краской. Первым это явление открыл участковый Степан, отхлебнув из джакузи. Это действие под руководством Варвары Васильевны повторил Христофор Венедиктович, которого Женькина теща использовала как подопытного. Потом окрасилась уже сама Варвара Васильевна. Что принимали крашеные комсомольцы доподлинно неизвестно, тут наука бессильна. Однако теперь после воздействия электричества ветеринар горел изнутри, своим собственным внутренним светом.

Обескураженные приятели долго молчали, глядя на Христофора. Через какое-то время Петр Авдеич опустился на стул и недоуменно развел руками. Немного оправившись, Женька решил провести мозговой штурм, используя подручные средства возбуждения коры больших полушарий. Студенты сбегали к бабе Дусе, Авдеич слазил в подпол за огурцами, Женька достал стаканы. Выпив, друзья стали строить догадки.

– Полагаю, – первым высказал мнение продвинутый НЮРА, – дело в биолюминесценции, как у глубоководных обитателей океана.

– Электрический скат так сияет, когда ищет себе подругу на дне! Подсвечивает, чтобы видно, куда дальше нырять, – включился в дискуссию КЛАВА.

Здесь уместно сказать, что студенты иногда посещали занятия аграрного колледжа. Хотя учатся они уже довольно давно, какие-то знания все же остаются у них в головах. Кроме того, накурившись, студенты любят смотреть канал «Живая планета».

Идея электрической рыбы прижилась, как и самогон бабы Дуси. Практичный Авдеич вслух стал обдумывать, куда бы пристроить этот «светильник».

– Может, его в коровник повесить, как лампу, а то там темно, как в заднице, – размышлял председатель, – заодно и скотину будет удобней смотреть.

– Подожди, – засомневался Женя, – как это вообще может быть? С чего он вдруг светится?!

– Все просто, – наперебой стали объяснять студенты, – крашеный навоз под действием тока превращается в природный люциферин, который светится, окисляясь. Обычная химия.

– Тогда лучше его использовать вместо рентгена, – не унимался Авдеич, – а то флюорографию в городе делаем. Доярки как уедут за справкой, потом три дня по магазинам шастают. Тракторист один раз вообще на полгода отбыл, зубы типа вставлял. А с этим «люцифером» организуем процесс на дому, прямо в коровнике, без отрыва от производства!

Все оглянулись, чтобы посмотреть на ветеринара, лежащего на кушетке. Христофор светился огнями, как новогодняя елка. Печень, почки и легкие весело подмигивали. Блики бежали по стенам, собирались в углах и прятались за печкой. Где-то в деревне пропел петух, затарахтел трактор. В Новых Оглоблях шла обычная сельская жизнь.

Акт девятнадцатый

Позвольте, а где пребывает участковый Степан? С 22 апреля о нем ни слуху, ни духу. Куда подевался Новоявленный?

Все это время возили Степана по городам и весям, как чудо схождения благодатного огня. Дело представляли так, что Степан Новоявленный по божьему изволению замироточил светом небесным. Сопровождала Степана целая агитбригада бородатых попов и симпатичных послушниц. Показывая публике Новоявленного, служители культа собирали деньги на храмы, кадила и новую яхту предстоятеля. Святой отец не чурался роскоши, так что выступали в цирках и на хоккейных аренах, завлекая болельщиков ставками на спорт. Тут же крутились православные «букмекеры», которые принимали пожертвования.

И конечно, как всякий нувориш, Степан возомнил о себе. Взалкал участковый. Захотелось ему не просто светиться мощами, а стать Учителем и Пророком.

К этому времени Степан научился осенять себя крестным знамением в правильном направлении, а вот правильно говорить ему было еще трудновато. Всякий раз, открывая рот, Новоявленный нес такую ересь, что попы только охали и вздыхали. Однако трибунам такое нравилось. Неискушенные зрители внимали Степану открыв рты и часто аплодировали.

Известно, что святость и деньги привлекают нечистую силу. Интриги и козни проникли в агитбригаду Степана. Православные раскололись на сторонников веры и любителей золотого тельца. Пользуясь расколом, в трещину стали проникать всякие мутные личности. Бородатых попов стали теснить консультанты по психогенетике и бизнес-тренеры. Смиренных послушниц заменили девицы, лишенные каких-либо социальных обязательств, отсутствие которых они с лихвой компенсировали легкомысленным поведением и круглыми формами. Они уводили Степана от истины в пучину экзорцизма и мракобесия.

Вскоре страницы Новоявленного появились в социальных сетях. Там он предстал под личиной коуча социального инжиниринга и эксперта идеал-метода.

Все чаще в выступлениях Степана молебны стали подменять медитациями, где сам Новоявленный выступал в качестве гуру. Он быстро обучался новоязу и уже с легкостью мешал понятия из философии буддизма с терминами психоанализа, а тексты апокрифов с шаманскими заклинаниями. И чем чуднее была галиматья, которую он нес, тем больше сторонников собирали его эскапады.

Увы, мне как-то не довелось присутствовать на шоу Степана, но его интернет-обращение я приведу с удовольствием:

ОБРАЩЕНИЕ К КАЖДОМУ ЧЕЛОВЕКУ НА ЗЕМЛЕ, ЖЕЛАЮЩЕМУ ВОССТАНОВЛЕНИЯ ЗДОРОВЬЯ!

Дорогие мои, цель нашей с вами ежедневной массовой медитации – это сформировать четкое коллективное намерение на изменение нашей реальности в сторону выздоровления людей, в сторону того, что мы с вами не заразимся и не заразятся наши близкие. А это может быть сформировано, через создание среды для пробуждения людей, для принятие ими своего, природой данного всемогущества.

Согласно психогенетике поведения человека, когда мы хотим изменений, переходов, расширения сознания, то надо начать с себя. Давайте станем этим изменениями через массовую одномоментную медитацию. Это приводит к усилению синхронизации и гармонизации всех центров и наших тел, и благодаря массовой медитации, и мы с вами становимся источником нового вида вибрации, который и формирует новую реальность, через пробуждение других людей, которые начинают принимать суть своего духовного рождения, суть своего всемогущества!

Вот в чем сила именно массовой одновременной для всех медитации, когда мы с вами своим намерением посылаем лучи чистой божественной энергии каждому на планете земля, чтобы люди пробуждались, становились всемогущими и это сможет нам с вами создавать новую реальность, так как этот вирус поражает только тех, кто не пробужден. Стоимость участия – 300 долларов США.

Как-то Женька с Авдеичем получили специальное приглашение посетить сеанс одновременной медитации для ВИП-персон. Как водится, первый сеанс был бесплатным. Из любопытства друзья решили пойти. Перспектива заполучить в Оздоровительный центр Степана в качестве рекламоносителя казалась им привлекательной.

Сеанс проходил поздним вечером, тайно; в средней школе на улице Советской. Это была наша школа, где в свое время мы с Женькой прогуляли немало уроков физкультуры и математики. Приятелей встретил «монах» в темном, до земли, плаще с капюшоном на голове. Через боковой вход и пустую столовую он провел гостей в спортзал. Там было темно, только одинокая свеча горела где-то в центре, едва освещая близкую икону, кожаного коня и спортивные брусья.

Приятели уселись на пол и некоторое время просидели во тьме. По движению воздуха и всполохам огня они понимали, что вокруг что-то происходит, как будто в театре, когда люстра притухла и кулисы зашевелились. Наконец, все замерло. Откуда-то сверху послышалась заунывная музыка. Из угла, где была подсобка с инвентарем, вдруг появилось голубое свечение. Оно выплыло на середину зала, откашлялось и оказалось бывшим участковым.

Поначалу друзья оторопели. Вчерашний милиционер, «доивший» водителей на пыльной дороге, приобрел плавность движений, бархатный голос и повадки святого. Суть первого сеанса состояла в «поиске источника нового вида вибрации для синхронизации гармонии».

Сначала нужно было отключить голову, «поскольку от нее все беды и страдания». Голова, по словам гуру, слишком много на себя берет, излишне мнит о себе. После того как мозг отключился, нужно глубоко дышать, прикрыв глаза. Дальше следовало войти в себя, чтобы почувствовать тело. Вокруг друзей в темноте кто-то пыхтел и тужился, пытаясь войти.

– Любой кризис на планете Земля создан Всевышним только для пробуждения людей и принятия всемогущества, – убеждал участковый, – и мы с вами сейчас формируем принятие осознания, пробуждаем сердца, а значит, формируем защиту от вируса.

Дальше Степан приказал глубоко дышать, погружаясь в самую глубь своего центра:

– Вдох – и вы погружаетесь в глубину, и там еще больше разгорается чистый свет, с каждым вдохом и выдохом свет сердечного центра расширяется и наполняет все ваши тела и ваши границы. Соединитесь со всеми световыми чакрами! – вдруг вскрикнул Степан и задул свечу.

В темноте, как трухлявый пень посреди болота, светился только бывший участковый. Так продолжалось короткое время. Нежданно над Степаном, слабо мигая во тьме, всплыл святой дух и испортил воздух. Облако подсвеченного газа поднялось над Учителем, медленно закружило и поплыло наверх, к потолку. Все участники медитации, как зачарованные, задрав головы, следили за этим чудом. А облако повисло под потолком, еще померцало и сгинуло. Настала полная тьма, пропал даже Степан.

Какое-то время в зале стояла тишина, потом кто-то закашлял и зашаркал ногами. Кто-то чихнул. Потом чей-то властный баритон произнес:

– Але, есть кто живой?

– Где наш коуч? – спросил из темноты женский голос.

Но коуч не отвечал.

– Он же взлетел! Вы разве не видели? – пояснил из темноты другой женский голос.

– Это был он? – спросил первый голос. – А чего так вонял будто протух?

Все разом загалдели, кто-то оправдывал Новоявленного и говорил, что вибрация состоялась и теперь все в синхроне. Другие выражали недоверие, поскольку, по их мнению, вибрация не сопровождается вонью.

Погалдев какое-то время и не чувствуя присутствия Учителя, участники пришли к согласию, что пора по домам. Ощупывая темноту и друг друга, кое-как добрались до стенки и, водя по ней руками, вышли к двери. В коридоре у раздевалок горела слабая лампа. Женька, помня школьные годы, вывел «всемогущих» наружу.

Расходились молча.