– Ты это кому? – обернулась Валя.
«Где все?», думала она. «Тут же охраны должно быть полно, датчики, сигнализация… Вий нас сейчас уведёт неизвестно куда, как этот, как его… Гамбургский крысолов!».
– Тихо! – прошипела Патриция. – «КОЛОРО»! Сели!
В ночном небе над их головами с инфразвуковым гулом зависло невидимое нечто. Совсем невысоко, казалось, в нескольких метрах. Нечто мигнуло и внимательно посмотрело на них. От неслышного гула заныли зубы.
– Симуляция! – Игнат, было присевший, встал. – Никакого «КОЛОРО» здесь нет! А ну прекратите!
– Бежим! – взвизгнула Патриция, и они помчались. Игнат пытался сопротивляться, но Петро оказался сильнее. Нелепо дёргаясь, Игнат побежал по склону.
Остановились, тяжело дыша. Йонаса вырвало. Он вытер рот рукой.
– Проверка границ, – прохрипел он.
Валя почувствовала, что её тоже тошнит.
– Быстрее, – торопил Петро. – Здесь недалеко.
Спускаться, оскальзываясь, и правда пришлось немного, метров сто пятьдесят. На стоянке белел одинокий фургон. Валю тоже вырвало. Она наклонилась, и упала в неглубокий снег, хорошо хоть не в свою рвоту. Встать сил уже не было.
Игнат взял её на руки и понёс.
– Не боись, Валентина Максимовна, – пробасил из него Петро. – Мы своих не бросаем.
Йонас как-то открыл фургон и они забрались внутрь.
Машина завелась, медленно тронулась с места. Впереди на узкой дороге вспыхнули фары.
– Ни с места! – прогремел усиленный мегафоном голос. – Глуши машину! Все на пол! Работает ФСБ!!!
«Всё будет хорошо», прошептал Патрик.
– Не стреляйте! – пронзительно завопила Патти в открытое окно. – Стойте! Мы больше так не будем!
15
Валя минус Патрик
– Ну что же вы, Валентина, – добродушно говорил Губинский, готовя аппаратуру. – Никогда из дому не сбегали? Вот и нашим деткам захотелось побегать. Переходный возраст, понимаете же, психологию ведь изучали.
Василий и Елисей пристегнули Валю к креслу в уменьшенной копии аппаратного зала на минус первом этаже и надели на голову светящуюся «сушилку». За креслом чем-то щёлкала Даша. Дарина дежурила рядом с Валей с поилкой в руках, ободряюще улыбаясь.
– Может, не надо, – бормотала Валя, ёрзая. Игната и Йонаса сразу куда-то увели, а её вернули в клинику, где уже горела вся иллюминация, было полно народу и ждал Губинский.
– Рано или поздно всё равно бы пришлось, – говорил Губинский. – Вы же домой собирались? Вот и пора. А если они вам прикажут с крыши прыгнуть? Ведь все побежите и прыгнете. Они вон какие убедительные. Границы, значит, они проверяют. А мы тут переволновались, даже Александр Анатольевич звонил.
– Это кто?
– А? А, шеф.
«Не бойся, – шепнул Патрик у Вали в голове. – Я здесь». Валя почувствовала, как внизу живота собирается мучительная пустота. Хотелось плакать, но сухие глаза только беспомощно моргали.
– Я только уберу квантовый эффект, и связь разорвётся, – говорил меж тем Губинский. – Хотите плакать – плачьте, – добавил он, заметив, как моргает Валя.
Плакать не получалось.
«О», прошептал Патрик. «Я и забыл».
– Это кошмарный бестолковый сон? – с надеждой спросила Валя. – Я скоро проснусь?
– Обязательно проснётесь, Валя! Обязательно!
– А может, не надо? Не надо!
– Надо, Валечка. Для вашего же блага, держите себя в руках пожалуйста. Помните, что вам говорили? Без истерик.
Лаборанты молча таращились на Валю. Фашисты!
– Это очень хорошо, что он так быстро учится, – говорил Губинский. – Но ведь и обманывает, поганец! Это я про Вия, если что, субличности не при чём. А чувствовали, как вам плохо начало становиться, когда удалялись от клиники? Квантовая связь, она, знаете, такая может быть весьма неприятная штука.
«Не обманываю», прошептал Патрик.
– Так что мы только разорвём квантовую связь, и 906-й перестанет на вас влиять. Вы уже полностью восстановились, ещё пару деньков под наблюдением – и домой, а? – Он весело подмигнул. Или ей показалось? – А этого врунишку мы приструним, что-то слишком он распоясался. Надо будет, подотрём кое-где, подкрутим гайки, так сказать! Всё будет хорошо, тьфу-тьфу!
Он постучал костяшками по подлокотнику её кресла и подмигнул.
Если б могла, Валя бы ему сейчас врезала. От души. А она ещё думала, что из них собираются делать убийц. Вот кто убийца!
«Что мне сделать?», мысленно закричала она.
«Не бойся, – снова шепнул Патрик. – Я здесь».
Вот заладил, здесь, здесь! Отключат же сейчас!
– Буквально минуту, – сказал Губинский. – Начинаем, – кивнул он Даше.
Сзади загудело.
– Прекратите! – хотела крикнуть Валя, и не смогла.
Они не имеют права лишать её ребёнка!
Не и-ме-ют!
Валю осенило: они все потеряли детей! Она, Йонас, Игнат!
Губинский так играл на их чувствах: привязанность к потерянному и вновь «обретённому» ребёнку гораздо сильней! Сволочь!
– Вот и всё, – сказал Губинский. – Быстро же?
А они всё переиграют, наберут новых подопытных, снова подключат их к 906-му. Сотрут Патрика.
Мучительная невозможная пустота залила Валю целиком, от пят до макушки, с которой Даша аккуратно снимала проклятый колпак. В голове звенело от напряжённого отсутствия. Ничего больше не будет.
Когда приедет домой, в свою пустую квартиру, она знала, что сделает. Наберёт горячую ванну, откроет бутылку вина. Препараты у неё есть…
«Ты что, – прошептал Патрик в её голове. – Не смей!».
«Дура», добавила Париция и хихикнула.
Валя замерла, боясь пошевелиться.
«Я здесь, – сказал Патрик. – Сейчас, подожди. Вот».
Иннервация слёзной железы, вызванная реакцией Валиной нервной системы на стресс, вызвала повышенное выделение муцина. Избыточная слёзная жидкость хлынула в носослёзные каналы и на нижние веки глаз, откуда крупными каплями потекла по Валиным щекам.
Валя плакала. Слёзы были горячие и очень нужные.
Сквозь слёзы в этот раз Валя совершенно точно видела – этот абсолютнейший подлец Губинский…
«Держите себя в руках».
Этот негодяй Губинский…
«Всё будет хорошо».
Талантливый учёный, продолжатель дела профессора Межелайтиса…
«Люди – это биологические СКМ, и мы теперь часть Вия, а Вий – часть нас».
Этот замечательный, прекрасный человек…
«Спрятать на самом видном месте. Если я скажу Андрюхе отпустить нас…».
Так вот, Губинский ей бесспорно, несомненно и безусловно…
«Перцепторы коллоида-биогеля – живые клетки и они же крошечные квантовые машины…».
«Мама», сказал Патрик.
«Мама, я всегда буду здесь».
«Мама», сказал он. «Ты видела? Андрей Витальевич…»
Подмигнул.