– Я восхищён вашим решением, господин капитан. – Вспомнив, что его первый раз пригласили на Совет корабля, воскликнул Теольминт. – После того как повара Нирлия сжёг молниевый скат, я так и не привык к стряпне Ёршика.
Айдагилль перевёл тяжёлый взгляд на Теольминта.
– Впредь не называй Эледу прозвищем Ёршик. Она обижается, хоть и не говорит об этом. Я и Эледу теперь не просто двое из двадцати двух членов команды Минта’эдвен-Эарини. По прибытии в порт Лондо Ллар я стану ей мужем, а она мне женой. Я уже говорил тебе об этом, Теольминт.
Теольминт поднялся на ноги:
– Про место и время свадьбы ты не сказал ни слова. И признаться, я несколько расстроен.
– Не переживай. Мы не забудем пригласить тебя! – Улыбнулся Айдагилль.
«Куда уж без него» – Подумал Алуриэль.
– Никогда не был на свадьбе Танцора Вихря. Я непременно прибуду! – Воскликнул Теольминт и чуть тише добавил. – А ведь надо успеть ещё на одну…даже на две…
В этот момент Вельсиолл опустил руки, сделал глубокий вдох, отдавшийся тихим эхом по водной глади, и развернулся к присутствующим на палубе. Капитан Алуриэль произнёс:
– Объявляю Совет открытым!
Все, включая Теольминта, уселись на услужливо «выросшие из пола» витые табуреты, образовав в центре верхней палубы квадрат.
– Как же я скучал по атмосфере Минта’эдвен-Эарини! – Не сдержал эмоций Теольминт.
Архонт же спросил:
– А где Улианта?
– Только что вышла из вашей каюты, архонт Вельсиолл. Она отказалась участвовать в Совете, так как занята делами и считает, что Теольминт передаст ей всё, что посчитает нужным. – Ответил капитан Алуриэль.
– Что она делала в моей каюте?
– Вечером у нашего фрукт-шефа проявилась морская болезнь, и Улианта вызвалась помочь ей. Приглядывала за ней ночь.
– Кому ей? Какой фрукт-шеф? Почему в моей каюте? – Непонимающе переспросил Вельсиолл.
– Я назначил Локтоиэль помощницей Эледу. Она отвечает за фруктовые блюда, так как отказывается находиться на корабле, ничем не занимаясь. Её угнетает безделье. – Спокойно объяснил капитан. – Она, как вы сами решили, живёт в ваших покоях.
Вельсиолл лишь помотал головой:
– Пригласите Улианту на Совет.
Вскоре на палубу поднялась не выспавшаяся, но пребывающая в хорошем настроении эльтасмирийка. С первого взгляда Вельсиолл понял, что сны отныне не мучают девушку, и её внешний вид вновь радует взгляд. Она поприветствовала всех и села на появившийся пятым витой табурет. Вельсиолл сразу же завёл разговор, обратившиьс к Улианте:
– Если Тингмэй – единственный ребёнок Табиючи, то она унаследует его земли, замок и верность Поющих мечей. Не так ли, Улианта?
Девушка задумалась, прежде чем ответить:
– Она не может быть старшим лордом, потому что не является Поющим мечом, а это одно из непреложных условий в провинции Року. Кстати, император эту традицию считает неверной, но напрямую реформировать её не пытался. Во всяком случае – пока.
– А её муж – молодой лорд Хироюки? Он становится наследником Табиючи?
– Для этого нужно несколько условий. Первое – Табиючи завершает жизненный путь. Второе – после этого Поющие мечи дома Табиючи присягают дому Хироюки и лично ему, как мужу дочери их умершего лорда. Третье – сам Хироюки не присягнёт до этого верховному лорду острова, коим считает себя Хотаро. Но поскольку он назначил себя сам, то это назначение нелегитимно. Законность могут оформить лишь письмоводители императора с соблюдением всех правил и присутствием целого сонма чиновников из столицы.
– Я ничего не понял. – Сказал Танцор Вихря Айдагилль.
– Слишком запутано, Улианта. – Согласился с ним Теольминт. – Ты можешь лучше. Постарайся!
– Точно! – Вдруг воскликнула Улианта и хлопнула себя по лбу. – Есть же простой ответ. Сын Хироюки и Тингмэй станет наследником обоих родов! Он унаследует всё, и законность этого оспорить будет невозможно.
– Может быть, так и подумал Хироюки, когда прибыл на место смерти отца, – произнёс Вельсиолл, усиленно размышляя, – ведь он прекрасно видел характер смертельных ран на теле лорда Року, но при этом попытался обвинить и вёл дело к поединку с Табиючи. Однако Ангмаяма предотвратил кровопролитие. Почему я спрашиваю про кхатазские правила наследования? Просто мне всё было понятно до того момента, пока бамусский пират не назвал Табиючи заказчиком морской осады. Зачем ему это? Похоже, что не только Разочарованный дух ведёт свою мистическую линию, но и лорд Табиючи не отстаёт в своей хитрости и уме. И там уже не мистика, а большая политика.
Заговорил капитан Алуриэль, хорошо знакомый с укладом пиратской жизни:
– Бамусские картели готовы взять с Табиючи баснословные деньги за осаду острова, но даже они не будут уничтожать официальные суда императорского дома Кхатаз, тем более без разбора убивая государственных чиновников. Я же своими глазами видел обломки имперского корабля. И пленник подтвердил, что именно бамусы потопили его. Это означает, что здесь замешаны не только деньги. Я думаю, и пираты, и дом Табиючи, и этот ваш Разочарованный дух, как минимум, знают друг о друге, и, как максимум, сотрудничают. Возможно, они вступили в сговор, цель которого – пошатнуть устоявшийся баланс сил в провинции Року, а это повлияет на всю Кхатазскую империю. Самое интересное, что любые изменения в таком влиятельном государстве могут повлиять не только на Восток, но и на весь Юг континента. Могут измениться старые договоры и соглашения, что вызовет конфликты между державами региона. В этом случае и нашей расе сложно будет оставаться в стороне.
– Правитель Шан как раз хочет избежать подобного поворота событий, – произнёс Вельсиолл, – его цель – процветание народа, а не имперские войны.
– А разве возможно процветание без войны? Вспомните Великую Аталантийскую империю, родившуюся в огне великих сражений и завоеваний, завершившем Вторую эпоху Западного Биртронга. Величественнее и могущественнее государства мир не видел ни до, ни после. – После этих слов Айдагилля все окончательно погрузились в тяжёлые размышления.
Некоторое время участники Совета молчали, впечатлённые возможным размахом событий, до которого они додумались на первом же обсуждении. Теольминт, не выдержав столь тягостных мыслей, осмелился сказать:
– Совет архонтов Дома Весеннего Шторма должен узнать об этом как можно раньше. Пусть выводы делают те, кто призван думать и управлять.
– Соглашусь с Теольминтом, – сказал Айдагилль, – от нас толку мало. Вам нужно поскорее выступить в Совете, господин Вельсиолл.
Впервые за всё время путешествия Танцор Вихря назвал архонта господином, и это звучало как признание успеха первого в его жизни посольства. Слово взял капитан Алуриэль:
– Идти вдоль береговой линии континента опасно. Но через несколько дней пути мы выйдем к устьям рек Кайлах и Насси, что проистекают из священного озера Союза. Их растворяющиеся в море воды должны услышать Песнь Завета эльтасмирийского народа. И пусть она будет принадлежать детям Дома Весеннего Шторма. Она не звучала в тех водах несколько столетий. Мы не можем игнорировать это место и просто пройти мимо.
Все эльтасмирии склонили головы в знак согласия.
– Вдоль тех берегов ходит множество враждебных нам кораблей, – продолжил капитан, – что скажешь ты, Айдагилль?
В вопросах боевого опыта Танцору Вихря не было равных на корабле, и архонт с капитаном всегда спрашивали его мнение и принимали его к сведению. Теольминт мог бы поспорить с утверждением об опытности, так как тоже прошёл немало битв, но природная осторожность, гибкий ум и внутренний голос всегда верно подсказывали ему, когда лучше промолчать. В это время Айдагилль ответил на вопрос Алуриэля:
– Наш корабль далеко не военный, но Минта’эдвен-Эарини стремительна, и в состоянии успешно маневрировать против любого боевого корабля в этих морях. Наше вооружение – четыре баллисты – хоть и не самые мощные, но их дальнобойность и скорострельность превосходит показатели любых видов вооружений, с которыми мы можем столкнуться. Только череда случайных неудач может погубить Минта’эдвен-Эарини и нас вместе с ней.
– Ну что ж, на этом считаю Совет завершённым, – подвёл итог Вельсиолл, – мы пойдём вдоль побережья и, после того как исполним свой священный долг, уйдём в открытое море. За Барьер, куда нет хода другим мореплавателям. Там наш путь никто не омрачит. Теперь, с вашего позволения, я проведаю фрукт-шефа нашей команды.
– Архонт, – серьёзным тоном произнёс капитан Алуриэль, отчего Вельсиолл похолодел внутри, понимая, что будет сказано, – перед тем, как мы уйдём в открытое море, вы должны высадить илийдинги. Другого удобного места не будет. Вы же не собираетесь привезти её домой и подвергнуть свой Дом порицанию?
За те полтора дня, что Вельсиолл находился на палубе и безостановочно исполнял Песнь Ясного Пути, Локтоиэль изменила каюту архонта до неузнаваемости. В углу проклёвывался из невесть откуда взятой земли какой-то цветок. Илийдинги высадила семечко прямо в серебряный винный кубок, подаренный архонту в честь эльтасмирийского совершеннолетия. Прямо на его роскошной и уникальной кровати Локтоиэль аккуратно разложила свои вещи, смешав с ними одежду Вельсиолла. Покрывавший пол ковёр был свёрнут в рулон и убран в угол. Архонт сразу понял почему – на освободившемся пространстве девушка разложила необходимые ей для «работы» приправы и свёртки с сушёными ягодами. Но больше всего хозяина каюты поразили духи иллор-киа. Впервые за всё время странствия они не встретили Вельсиолла радостными вспышками света, спрятавшись за ногами Локтоиэли, которая сидела посередине каюты и перебирала маленькие свёрточки.
– Я готовлюсь к предстоящему ужину для команды. Зашла совсем ненадолго. – Вместо приветствия произнесла Локтоиэль и поглядела на архонта взглядом, полным слёз.
Слёзы девушки обескуражили Вельсиолла, слегка приглушив его негодование. Он забыл, что хотел сказать, молча прошёл вокруг неё и свёртков, и сел на кровать. Он сильно устал после Песни и нуждался в отдыхе. Часть иллор-киа осторожно перелетели к нему, но большинство осталось рядом с Локтоиэль.
– Ты носишь мои вещи? – Спросил Вельсиолл.
– Я не выходила в них из каюты.
– В любом случае – это странно. Даже для тебя. Почему ты плачешь?
– Я не плачу.
Вельсиолл решил, что лучше поскорее сменить тему разговора и поглядел на зеркало, занавешенное скатертью, которую он видел на обеденном столе в кают-компании. Локтоиэль перехватила его взгляд:
– Я выросла в лесу и никогда не видела таких больших зеркал. Поэтому я вскрикиваю от страха, стоит мне случайно увидеть своё отражение и…
– Хватит оправдываться! – Прервал её Вельсиолл. – Обстановка меня не особо волнует. Делай так, как тебе удобно. Я понимаю твой стресс. Лучше расскажи мне о цветке. Где ты берёшь пресную воду для поливки?
Реакция Локтоиэль вновь удивила архонта. Она вдруг с таким умилением поглядела на него, что Вельсиолл почувствовал себя героем, спасшим её от дракона.
– Вы такой милый. Такой заботливый. Расскажите лучше, как вы себя чувствуете. Отдохните.
– Вода поровну делится между всеми членами команды, – архонт с трудом нашёл в себе силы продолжить разговор о воде, – и взять её для цветка можно только из чьей-то доли.
– Этот цветок очень дорог для меня. – Заговорила Локтоиэль, беспокойно наблюдая, как Вельсиолл подошёл к растению и присмотрелся к своему винному кубку, наполненному землей.
– Цветку ровно сутки. – Произнёс он.
– Я взяла его в память о моей родине. Маленькие иллор-киа помогают ему расти, иначе бы он не пророс так быстро.
– Он пророс из семени на этом корабле. – Продолжил Вельсиолл. – И, конечно, ему нужна вода для роста. Чья это вода, Локтоиэль?
Вместо ответа он опять увидел слёзы юной илийдинги. Не вытирая их с зардевшихся щёк, она подошла к архонту, взяла в руки цветок и уселась с ним в углу каюты.
– Это память о моей родине, которую я покинула из-за вас! Я буду поить его слезами и ни за что не возьму больше вашей драгоценной воды, архонт Вельсиолл!
Эльтасмирий сделал несколько нервных шагов по каюте, прежде чем сказать:
– Я не хотел обидеть тебя, просто питьевая вода… каждая капля… это ценный ресурс в море… и я должен знать…
– Вы можете восполнить его в междуречье, где будете петь свои священные песни. Там, где хотите высадить меня! – Выпалила Локтоиэль, прервав архонта, и вытерла вновь выступившие слёзы.
Вельсиолл не знал, что сказать. Откуда она могла знать о том, что было сказано на Совете? Он укоризненно взглянул на иллор-киа, которые тут же всем светящимся роем скрылись за спиной илийдинги, осветив её словно доброе божество далёких северных земель.
Внезапно Локтоиэль рассердилась:
– Мне придётся добираться до леса вплавь? Или соизволите дать лодку? Ах, да, вы же отправите её за питьевой водой, что выпил маленький цветок, иначе вся команда умрёт от жажды!
Локтоиэль взметнула вверх руки, и Вельсиолл вдруг обратил внимание на её платье. То самое платье, в котором она вышла к отряду архонта на Старой дороге. Единственное платье Локтоиэль. Вельсиолл понял, что кроме этой одежды другой у юной илийдинги, покинувшей родной дом, не было. Поэтому она втайне от чужих глаз и одевала в каюте его одежду, чтобы сохранить в ладном состоянии своё единственное платье.
– Рядом с озером Совета, что является источником рек Кайлах и Насси, есть целый союз племён илийдингов. Ты будешь там в безопасности и обретёшь второй дом.
Вельсиолл подошёл к Локтоиэль и хотел коснуться её, но она отскочила в сторону и выбежала из каюты. Духи иллор-киа проводили девушку, тотчас погаснув, стоило захлопнуться двери.
Архонт остался в полной темноте.
Глава 31
На следующее утро эльтасмирии прибыли к устью реки Насси – одной из двух великих рек, берущих начало в священном озере Союза, в древности называемом Исс-Тарду. Своё нынешнее название оно получило в память о великом Слиянии, произошедшем на его берегах. Случилось это в конце Второй эпохи. В этом месте собрались представители древнейших народов в попытке заключить Союз, чтобы противостоять растущей силе людей.
Причиной послужила могущественная Аталантийская империя. Это государство стремительно росло и крепло, поглощая страны и народы, земли и острова. И когда Аталантийская империя превратилась в Великую Аталантийскую империю, заняв весь Западный Биртронг – самый большой континент этого мира, старшие эльфийские народы созвали совет величайших вождей десяти своих крупнейших народов с предложением объединить силы и поставить зарвавшихся смертных на место.
На созванную встречу прибыли подгорные и нагорные короли, лесные и степные вожди, властители небес и морей. Союз предполагал не просто участие в битвах против легионов Аталанти, несущих свои порядки и правила всем прочим народам. Союз предполагал Слияние Изначальной Крови.
Не все повелители подписали договор о Союзе. Не все Старшие расы существуют по сей день. Но слившиеся-в-союз объединили свои силы и выступили, чтобы отстоять свою свободу. И были разбиты. Великая Аталантийская империя поглотила весь континент, разрушив старый мир и положив начало Третьей эпохе.
Но никто не знал, что мудрые эльтасмирии почитают озеро Союза не из-за войны и поражения, но из-за предательства и малодушия остальных Старших. Истинная цель – слияние эльфийской крови в единую расу и возвращение былого могущества – была хоть и не полностью, но достигнута. Солнечные эльфы – сейлары, эльфы Звёздного света – заолинги, Морские эльфы – мириалии – объединили свою кровь, и на стыке эпох родилась новая могущественная раса – эльтасмирии. Именно они остановили победное шествие Великой Аталантийской империи, создав незримый Барьер вокруг Западного Биртронга. Он не позволил легионам Бога-Императора пересечь море и высадиться на других континентах, разворачивая их корабли обратно к берегу.
Высокую цену заплатили эльтасмирии – их Великие маги были беспощадно истреблены в последующие века, и ныне, в начале Пятой эпохи, Барьер начал «мерцать». Однако и по сей день лишь эльтасмирии способны преодолевать незримую черту и ходить между материками невозбранно.
Лесные илийдинги, подгорные дрохверины, нагорные эссельнеи, стремительные эриацу и прочие Старшие народы, обладающие силой Изначальной Крови и отказавшиеся от Союза, с тех пор не признаются эльтасмириями как равные. С высоты своего могущества и ценой тяжёлых потерь они отвергают их притязания на чистоту Изначальной Крови, считая предавшие их народы Запятнавшимися. С конца Второй эпохи и по сей день, с наступлением Пятой, Старшие расы игнорируют друг друга с холодным пренебрежением, иногда даже воюя на противоположных сторонах различных конфликтов.
В память о Союзе, давшем начало великой расе эльтасмириев, единственной сохранившей силу и чистоту Изначальной Крови, каждое эльтасмирийское судно останавливается в устье рек Кайлах и Насси, берущих начало в озере Союза. Если позволяет время, то корабль поднимается до самого озера для исполнения древней Песни Завета, если нет – Песнь звучит прямо в море возле устья рек.
Ритуал не менялся веками. Несколько часов на неподвижном судне со спущенными парусами не менее трёх троиц должны исполнять Песнь Завета. Прерывание Песни означает проклятие для всех, нарушивших обычай, так как это не просто бессмысленный ритуал. Она затрагивает те ноты Музыки Вселенной, которые проникают сквозь время и связывают между собой прошлое, настоящее и будущее народа. Прервать Песнь означает разорвать одну из нитей и поставить под сомнение существование самого певца и его Дома. Бывали случаи, когда срочно требовалось вырвать поющего из Песни, тогда его заменял другой певец, подхватывая текущую ноту и освобождая товарища для дел насущных.
Когда до окончания ритуала оставалось менее часа, и над спокойным морем разливалась меланхоличная, заставляющая замирать природу, мелодия, вперёдсмотрящий сообщил с мачты тревожную весть:
– По левому борту шесть кораблей! Идут прямо на нас!
Капитан Алуриэль присмотрелся вдаль, поглядел на тень от мачты и прикинул время до подхода неизвестных судов. Эльтасмирии немного не успевали закончить Песнь Завета.
– Корабли без флагов! – Вновь сообщил вперёдсмотрящий.
Капитан поглядел на поющих, среди которых были Вельсиолл и Айдагилль, и задумался, прежде чем отдать приказы.
– Правую пару баллист на левый борт! Равновесный балласт на правый борт! – Наконец произнёс он.
Минта’эдвен-Эарини несла четыре баллисты – по две с каждой стороны изогнутых и поблескивающих как бока диковинной рыбины бортов. Но поскольку опасность шла с моря, то логично было максимально усилить левый борт.
Шесть кораблей шли на Минта’эдвен-Эарини не сбавляя ход. Они выстроились полумесяцем, стремясь взять одинокое дрейфующее судно в полукольцо. По краям флотилии шли небольшие боты с одним парусом. Ещё два судна возвышались над ними ближе к центру, в котором пестрели множеством парусов пара по-настоящему больших боевых кораблей.
– Спустить ял на воду! – Приказал капитан. – Ты, Теольминт, вступишь в переговоры. Узнай, чего они хотят. При агрессии и невозможности отступления убей старшего переговорщика.
– А если они не вышлют навстречу переговорщиков?
– Это исключено. Морской кодекс един для всех. Пираты чтут его не меньше нас.
Стоило ялу отдалиться от Минта’эдвен-Эарини как флотилия пиратов замедлила ход. Правый крайний бот выдвинулся вперёд, навстречу переговорщикам. Они сблизились и, коснувшись бортами, сцепились друг с другом.
– Капитан Алуриэль, может быть, стоит позвать архонта? – Раздался за спиной голос Локтоиэль.
Он обернулся. Илийдинги как всегда бесшумно поднялась из трюма и тревожно глядела в сторону пиратских кораблей.
– Нет необходимости. – Подчёркнуто спокойно ответил капитан. – Почему у тебя слёзы?
– Это всё… это всё лук! – Ответила девушка.
В этот момент бот и ял переговорщиков пришли в движение. Они оттолкнулись друг от друга и направились к своим кораблям. Стоящий рядом с капитаном лучник досадливо покачал головой. Капитан перевёл взгляд на хор. До окончания Песни оставалось ещё не меньше трёх актов.
– Они выдвигают нам ультиматум, капитан, – доложил Теольминт, взлетев на палубу Минта’эдвен-Эарини, – их представитель – пират из народа бамусов – заявил, что наш корабль должен убраться с пути. Иначе они пройдут сквозь нас.
– Ты сказал им, что мы закончим Песнь и уйдём?
– Они ничего не знают о нашей традиции и не желают ждать.
– Почему не могут обойти?
– Ни обходить, ни ждать они не будут. Это они обозначили чётко. Без объяснения причин.
Алуриэль ещё раз присмотрелся к пиратской флотилии.
– Значит на одном из кораблей пиратский барон, и его власть подвергается сомнению. Ему нужен красивый жест для команды, чтобы показать свою силу. Иначе они не рискнули бы ставить ультиматум эльтасмириям, даже имея такое преимущество в кораблях.
– И ещё, капитан. Я заметил на руках трёх моряков чернильные бамусские символы. Удивило меня то, что это не бамусы.
– Пиратские татуировки, нанесённые инородцам. – Алуриэль хмыкнул. – Значит эти парни не новички в морских грабежах и разбоях, и на деле доказали своё право посвятить тело богам морского братства. Никогда не понимал тяги к самоистязанию. Хотя, стоит при случае вникнуть в этот вопрос, раз уж подобное явление настолько распространено в некоторых регионах.
Не успел Теольминт подивиться склонностью капитана к отстранённым рассуждениям перед лицом врага, как сверху раздался крик:
– Корабли пришли в движение!
– Закрыть певцов щитами! Взять ноты архонта и Танцора Вихря! – Громко приказал капитан и вполголоса добавил, глядя на Теольминта. – Айдагилль совершенно расстроится, если вместо хорошего боя я позволю ему остаться в стороне.
Все эльтасмирии, свободные от Песни Завета, молча и быстро заняли свои места. Три высоких осадных щита с изящной цветной рунописью закрыли центр верхней палубы, где располагались певцы. По левому борту открылись люки и показались острые жала четырёх баллист. Вышедшие из Песни архонт и Танцор Вихря подошли к капитану.
– Архонт Вельсиолл, я обещал Совету доставить вас в Кхатазскую империю и привезти обратно в порт Лондо Ллар. Первая часть обещания выполнена. Вторая – ещё нет. На нас надвигаются шесть пиратских кораблей. Мы не можем маневрировать, пока не кончится Песнь Завета. Бой неминуем На наши четыре боковых катапульты у них – четыре носовых на четырёх кораблях и ещё несколько фланговых, хоть они пока и бесполезны при таком построении. Выполнение моего долга перед Советом под угрозой. Вы являетесь послом Дома Весеннего Шторма, и в ваши обязанности входит не только прибытие на Рокушиму, но и возвращение, и отчёт перед Советом архонтов. Ни один эльтасмирий не признает вашего отбытия с места сражения бегством. Я разрешаю вам взять ял и сойти на берег прямо сейчас, взяв любых троих воинов.
– Я готов пройти с вами весь этот лес до самого дома, господин архонт! – Воскликнул Теольминт, указывая рукой на видневшийся неподалёку берег материка, поросший гигантскими деревьями.
В этот момент Локтоиэль вернулась на палубу. В своём единственном платье. С луком и колчаном, полным стрел. Её безразличный взгляд и осветлённые от высохших слёз глаза отражали манящий берег дорогих сердцу лесов, шумящих так близко. В руках она держала завёрнутый в скатерть цветок.
– Наш договор соблюдён вами безукоризненно, господин архонт, – произнесла она, – теперь мой черёд. Я покину вас в этом месте. Берег близко. Лес рядом.
Эльтасмирии, все как один поглядели на неё, потом на Вельсиолла.
– Я остаюсь, капитан, – произнёс он, затем взглянул на Локтоиэль и добавил, – и ты тоже.
– Займите ваши места и приготовьтесь к абордажу. – Сухо подвёл итог Алуриэль.
Вельсиолл встал на корме плечом к плечу с Танцором Вихря. Тот внимательно смотрел в сторону пяти других эльтасмириев, в задачу которых входила абордажная высадка. Среди них была и Эледу, прозванная Теольминтом Ёршиком за её короткие топорщащиеся волосы. В отличие от большинства членов команды она гораздо ловчее справлялась с мечом, кинжалом или копьём, нежели с луком, что и определило её попадание в абордажную команду.
На палубе уже лежал запас стрел, поднятый из трюма. Размещены пулы со стрелами были таким образом, чтобы воспользоваться ими можно было в любой точке палубы и из любого положения. Учитывая природную ловкость эльтасмириев, они могли выхватить стрелу и в кувырке, и в падении, и даже успеть выстрелить до касания ногами палубы.
Айдагилль взял на себя командование абордажным отрядом. Он обратился к бойцам:
– Три выстрела баллист до схода бортов. Возможно, наши стрелки успеют чуть больше. Итого двенадцать выстрелов на двенадцать.
– Только Минта’эдвен-Эарини является одиночной целью, мы же распыляемся на шесть кораблей. – Ответила ему Эледу звонким голосом.
Вельсиолл вдруг вспомнил, что Эледу участвовала в морских битвах с контрабандистами из королевства Хала-Тамул, что повадились вырубать корабельный лес в Эльтасмирийских владениях. Айдагилль согласился с ней кивком головы и продолжил:
– Наши луки прицельно бьют на сто двадцать пять шагов. Их – шагов на сто. Мы выпустим больше стрел. Но нам не перебить их всех. Они задавят нас числом. Нужно добраться до их главаря.
Вельсиолл понял, что эти слова, формально обращённые к воинам, на самом деле предназначаются ему.
Пират Хайдар ощутил липкое прикосновение страха, когда бросил взгляд на эльтасмирийского воина с выглядывающими из-за спины двумя рукоятями смертоносных клинков. Этот статный боец неосмотрительно вышел без щита на корму прекрасного судна повелителей морей, и Хайдар, будь неладен этот миг, случайно встретился с ним взглядом. Опытный пират слышал много легенд о Танцорах Вихря, один вид которых внушал ужас в сердца врагов морского народа. Но теперь он знал – легенды врали. Ужас внушал не внешний вид. Ужас внушал взгляд. Танцор Вихря заметил Хайдара и теперь не сводил с него глаз.
– Он смотрит на меня! Смотрит! – Завизжал рядом обезумевший хед и начал изводить стрелу за стрелой, в тщетных попытках достать Танцора Вихря.
– Он смотрит на меня, а не на тебя! – Одновременно выкрикнули два бамуса и недоумённо поглядели друг на друга.
«Ну, уж нет», – подумал Хайдар, – «он смотрит только на меня! И только я убью его!».
Пират поднял лук, поцеловал стрелу на удачу, и стал ждать, когда дистанция между кораблями сократится…
Речь Айдагилля прервали резкие звуки спускаемых канатов. Четыре баллистических снаряда-копья устремились к цели. Баллисты эльтасмириев били дальше пиратских, поэтому их снаряды уже достигли цели, когда на вражеских кораблях с шумом спустились плетёные жгуты.
Все четыре эльтасмирийских копья попали в выбранные капитаном Алуриэлем цели. Два угодили в борта центральных кораблей, незначительно повредив их. Одно нырнуло в воду и вонзилось чуть ниже ватерлинии, но не пробило толстый корпус. Ещё одно прошло по палубе сквозь тела пиратов, как игла сквозь ткань. Донеслись вопли и проклятия раненых, а также яростные крики тех, чьи друзья только что погибли на их глазах.
Все четыре вражеских снаряда упали в воду перед Минта`эдвен-Эарини.
– Мимо! – Воскликнул совсем юный эльтасмирий рядом с Вельсиоллом.
– Не спеши радоваться. – Успокоил его Айдагилль.
– Капитан направил меня на поддержку абордажной команде! – Прозвучал слева от Вельсиолла голос Локтоиэль.
Готовясь к предстоящей битве, архонт не заметил, как она оказалась рядом:
– Господин Вельсиолл, я удивлена вашим решением оставить меня на корабле. Я так понимаю, что наша сделка не состоялась и теперь я – член команды?
Вельсиолл тяжело вздохнул. Слова Локтоиэль «свели на нет» все его стремления отвлечься от недавнего трудного разговора.
– Сейчас не очень подходящее время для беседы. – Внимательно всматриваясь во вражеские корабли, ответил он.
Локтоиэль поджала губы, стрельнула в него глазами и саркастически произнесла:
– Ну, тогда я замолкаю и готова слушать ваши приказы, о великий архонт. Я просмотрела всю библиотеку в вашей каюте и выучила значение основных морских команд на языке благороднейших эльтасмириев.
В этот момент, благодаря сумятице на пострадавших кораблях, Вельсиолл сумел определить двух капитанов. Они вели себя по-разному, но оба отдавали приказы. На одном корабле рычал и подвывал на пиратов гнолл – представитель народа из семейства псовых. На соседнем – чётко и кратко раздавал приказы закованный в стальные доспехи Гномобой. Зная повадки рас, Вельсиолл предположил, что смерть гнолла вызовет переполох среди его команды. В то время как на корабле Гномобоя, чья боевая школа славилась не только особыми металлическими доспехами, но и железной дисциплиной, должны быть помощники, к которым мгновенно перейдёт командование. По всем выкладкам Гномобои являлись элитарными бойцами подземной расы кобольдов. Однако кто бы мог за это поручиться – их тела и лица всегда были скрыты доспехами и шлемами, через которые, судя по их внешнему виду, не то что есть, а дышать было сложно. Эти бойцы слыли на весь юг огромного континента мастерами особого боя, используя экзотическое оружие в виде выскакивающих из доспехов лезвий.
Вновь задрожали канаты, выпуская баллистические копья. Четыре надежды эльтасмириев на победу сверкнули над морем. На этот раз только два снаряда достигло цели. Один из них опять воткнулся в центральный корабль, другой – влетел прямо в бойницу с вражеской баллистой.
Два тяжёлых пиратских копья опять пролетели мимо. Но вот оставшиеся два вонзились в корпус ниже ватерлинии и серьёзно повредили корабль. Все эльтасмирии прочувствовали полный боли неслышный крик Минта’эдвен-Эарини, едва не прервавший Песнь Завета.
Вражеские корабли вошли в радиус поражения луков и, вслед за баллистами, слаженный выстрел произвели эльтасмирийские лучники. Ряды готовых к абордажу пиратов поредели, но их место тотчас заняли другие. На одного эльтасмирия приходилось не менее пяти врагов. Вельсиолл выпустил стрелу в примеченного ранее гнолла и попал ему в предплечье. Пёс взвизгнул, вырвал зубами стрелу и, придя в боевое неистовство, завыл на весь залив. Затем он выхватил из-за пазухи уродливые метательные топоры и в ярости совершенно перестал командовать кораблём.
Локтоиэль выбрала иную цель. Она выстрелила в маленького хафлинга, ростом по пояс человеку, притаившегося на мачте того же судна. Стрела пробила стёганый жилет юркого создания. Он взвизгнул, получив ранение в живот, и упал вниз. Вельсиолл оценил выбор Локтоиэли, ведь находясь в недосягаемости для абордажной команды, хафлинг, умеющий разом метать по восемь ножей, мог нанести невосполнимый урон эльтасмириям.
Рука Вельсиолла потянулась к мягкому оперению стрелы за спиной. Теперь его целью был второй из видимых капитанов. Гномобой!