Запланировали три отдела: гастрономический, кондитерский и винный, больше не вмещалось. Касс решили поставить пять, из них три – в гастрономическом.
Где-то месяца за три сделали ремонт: поменяли полы, смонтировали подвесные потолки, подобрали особо стойкое покрытие для стен. Заменили двери, в подсобке собрали стеллаж, заказали вывеску.
Потом расставляли оборудование, монтировали, запускали. Искали поставщиков продуктов и напитков, закупали инструмент, форменные передники, пакеты. Изменили и облик кабинета директора: после ремонта выкинули диван и шкаф, поставили ещё два письменных стола для товароведов.
Потом искали поставщиков продуктов. В составлении списка товаров, которые планировались закупать к первому рабочему дню, я принял самое деятельное участие.
– В обязательном порядке закупить все виды самой дорогой гастрономии: ветчины, буженины, колбас и прочего. Сёмга солёная, рыбные деликатесы непременно, для пробы немного балыка осетрового, не купят – сами сожрём, когда отмечать будем открытие. Коньяки, виски, бренди, дорогую водку. То же и в кондитерском. Всё ясно?
– Алек Владимирович, очнитесь! – заголосила Нина Семёновна. – Наши покупатели – это бабушки-пенсионерки. Кефирчик, крупы, хлебушек недорогой. Водка дешёвая, ну, это да, эту купят. Но то, что вы собрались закупать, – это всё пропадёт.
– Нина Семёновна, чтобы понять, будут покупать или не будут, то или это – это нужно предложить. Поэтому будьте любезны детально выполнить то, что я сейчас сказал, вам всё понятно?
– Хозяин – барин, выполним. У нас, торговцев, примета есть такая при открытии торговой точки: какой будет первый покупатель, что купит, то и продаваться будет. Вот увидите, придёт старушка какая-нибудь с утра, кефира купит, ну и, может быть, колбаски докторской граммов сто пятьдесят.
– Завтра увидим.
Открылись мы в марте 1997 года.
Рабочий день мы установили, насколько я помню, с девяти до восьми, без перерыва на обед. Продавщицы подменяли друг друга во время обеденного перерыва. Ехать к открытию означало попасть в утреннюю пробку. В чём-то Нина Семёновна была права – относительно первого покупателя: как он закупился, так дело и пошло. Я приехал к одиннадцати, в торговом зале было не пусто, но и столпотворения не наблюдалось. Походив, посмотрев, как идёт работа, я зашёл в кабинет к Нине Семёновне.
– Привет, девушки, ну как торговля идёт?
Не дав открыть рот Нине, одна из товароведок с горящими глазами зачастила:
– Ой, Алек Владимирович, такой первый покупатель хороший был!
– И чем хорош-то?
– А мы в девять открылись, а никто не идёт. Магазин-то месяца четыре не работал, ну, народ-то и отвык. Мы повесили плакатик: «Мы открыты», а никто внимания не обращает. А где-то полдесятого мужик зашёл, явно с похмелья, стоит, глаза таращит, видно, не узнаёт магазин, потом говорит: «Ну, намастрячили», – и пошёл в винный, виски взял самый дорогой, мы его всего одну бутылку купили, чтобы вы не ругались, а потом в гастрономии нарезки всякой, и тоже дорогой. Мы его деньгами весь магазин перемазали.
– В каком смысле? Зачем?
– Примета такая – деньгами от первой покупки надо по всем прилавкам обмахнуть для удачи.
Устав пришлось перерегистрировать – Андрей Михайлович смог профинансировать только четырнадцать процентов. В окончательном варианте фигурировал я с пятьюдесятью одним процентом, сынок мой Миха с двадцатью пятью процентами и Долгополов с двадцатью четырьмя процентами.
Уже в первый день выручка была неплохой, потом она увеличивалась каждодневно примерно в течение года. Мне было интересно разобраться в механике процессов розничных продаж, я стал регулярно читать журнал «Магазин»: узнавал правила выкладки товара на витринах, методы привлечения покупателей и многое другое, всё прочитанное понуждал внедрять в магазине.
Понимая, что нужно наладить чёткий учёт, приказал установить строго одинаковую наценку на все виды продукции. Обязал раз в неделю сообщать мне в рублёвом эквиваленте величину товарного остатка на складе, объём поступившей продукции за указанный временной промежуток, объём продаж, объём потерь на просрочку и прочее.
С одинаковой наценкой были споры, да и я сам отлично понимал, что для различных групп покупателей нужны разные товары и наценку на них логичнее делать разную, но такая практика приводила к тому, что сложнее было отследить реальный доход по разным группам товаров. Поразмыслив, я понял, что если появится возможность для хищений, то вся эта тонкая игра с наценками ничего не будет стоить – упрут в разы больше, и решил – баста, наценку унифицировать. Нина Семёновна и товароведы поскучнели, в ушах их звучали слова из страшного сна Гешы12: «Чтоб ты жил на одну зарплату».
При запуске я уточнил у Нины Семёновны, какова была зарплата продавцов у неё в магазине, цифра меня удивила.
– Нина Семёновна, да как же можно прожить на такую зарплату?
– А вы за них не волнуйтесь. Не хуже нас с вами живут.
– Обсчёт, обвес?
– А от этого никуда уж не денешься, так у нас издревле заведено.
– Но мы всё же попытаемся.
Перед запуском мы собрали всех сотрудников, знакомились друг с другом, я озвучил то, что я считал принципиальным:
– То, что я сейчас скажу, относится равно как к продавцам, так и к среднему звену, так и к руководству. Размер зарплаты продавцов, которая вам предложена, я думаю, мало кого устраивает?
Прозвучали голоса сразу нескольких продавцов: «Да как жить на такие деньги?»
– Мы, акционеры, это отлично понимаем. Откуда взялась эта цифра? Взяли за образец существующие оклады в настоящее время в таких же магазинах. Понимаем ли мы, на что рассчитывают руководители, платящие такую зарплату людям? Отлично понимаем – расчёт идёт на то, чтобы персонал жил за счёт обвеса и обсчёта покупателей. Считаем ли мы правильным такое положение дел? Нет. Как мы будем выходить из этой коллизии? Все заявленные зарплаты – это ваш минимум, действующий только до момента зачисления. Просто мы с Андреем Михайловичем не знаем, какова будет рентабельность бизнеса, но я вас уверяю, что фактическая зарплата будет существенно, скорее всего, в разы больше заявленной. Но все должны иметь в виду, что обсчёт и обвес покупателей недопустимы. Недопустима торговля просроченной продукцией, всё, что на грани срока, снимать с торговли. Съедим сами – людям надо питаться, рабочий день одиннадцать часов.
Поначалу я ездил каждый день, иногда приходилось наблюдать любопытные вещи. Как-то раз, войдя в торговый зал, обнаружил троих мужиков не бомжового вида, уютно разместившихся невдалеке от входа. Стояли, распивали неплохую водку с хорошей закуской. Прошёл мимо них в кабинет руководства.
– А почему у вас распивают в зале?
– Алек Владимирович, приличные же ребята! У нас отоварились, мы решили – ничего страшного.
– У нас не кафе и даже не столовая. Это магазин. Многим женщинам-покупательницам это не понравится. Идёмте, я хочу, чтобы вы выпроводили их при мне. Если это сделаю я один, то они всегда будут появляться здесь в моё отсутствие.
Однажды мне позвонила Нина Семёновна:
– Алек Владимирович, у нас мужик какой-то бутылку водки требует. Дать?
– Какой мужик? Откуда? Почему требует?
– Да хрен его знает, какой и откуда. Требует и всё.
– Да выгоните вы его.
– Пытаюсь – он не уходит. А физически вытолкать не получается – здоровый гад.
– Милицию вызовите.
– Звонила – не едут.
– Почему не едут?
– Говорят: «Начнёт хулиганить, разобьёт что-нибудь или сопрёт – приедем. А так что ехать? Нет повода».
– Ладно, скажите: пусть ждёт, сейчас хозяин приедет, всё получит, что просит.
Приедет. Это сказать легко, а по пробкам из-за какого-то идиота час с лишком пыхтеть, но что ж тут поделаешь, доехал. Зашёл в магазин, смотрю – стоит у входа в директорский кабинет здоровый краснорожий мужик.
– Это вы бутылку водки ожидаете?
– Да, я.
– Ну, пошли за мной.
Пошли мимо стеллажа, спустились по ступенькам, подошли к двери во двор. Я раскрыл её.
– На выход.
Мужик стоял не двигаясь. Я придвинулся вплотную.
– На выход.
Мужик, как-то помешкав, вышел во двор.
– Больше не приходи – пострадаешь, – и закрыл дверь.
Поднявшись наверх, отчитал Семёновну:
– Нина Семёновна, он же не в торговом зале у вас водку требовал, он же вошёл в рабочую зону. Тут у вас деньги, продукты, звоните ментам в дежурку и требуйте немедленного выезда, а если дежурный хамит, вы ему скажите, что будете жаловаться на него начальнику отделения.
Через неделю какой-то колдырь попытался спереть контрольные весы, стоящие у входа на тумбочке. Отбили бабы наши, предвидя возможность такого действа, привязали с тыльной стороны весы какой-то бечёвкой к тумбочке.
Выручку мы, конечно, как все московские торговцы, показывали только частично. Делалось это для того, чтобы уменьшить налоговые отчисления, а куда было деваться? Как-то я решил лично проверить, сколько денег будет оставаться, если честно платить все налоги. Подсчёты мои меня удивили до невозможности – выходило, что сумма всех отчислений практически равнялась доходу! Не знаю, может, я чего-то не так считал, но если точно следовать всем инструкциям, то выходило так.
Поначалу манипулировать с выручкой было несложно: мы просто влезали в кассовые аппараты через разъёмы. Власть в лице налоговой инспекции пыталась активно мешать этим нашим действиям, усложняя кассовые аппараты. Но мир не без добрых людей, аппараты эти обслуживались специализированными организациями, трудящимися под эгидой налоговиков. Специалисты эти, поставив и отладив эти сложные устройства, потирая руки, вступали с нами в переговоры:
– Ну, кирдык вам, ребята, не сможете вы больше государство дурить.
Мы, изображая скорбь и деятельное раскаяние, стояли, с мольбой глядя на них. Тут они снисходили:
– Есть, конечно, у вас небольшой шанс, но это очень дорого будет стоить.
– Не погубите, кормильцы, дайте нам это, а уж нам-то не преминуть.
– Вот, глядите: если эту штучку в разъём вставить, то можно на кассе вашей как на рояле играть. Захотите – каждую вторую покупку удалите, захотите – каждую третью или, например, все. Но одна штучка только на две кассы, давайте считать, сколько у вас касс.
– Ага, пять. Стало быть, вам надо три штучки.
– Не погуби, милостивец, давай, как старым клиентам, две штучки на все кассы, а?
– Хорошо, договорились.
Но жизнь не стоит на месте – стали выпускать аппараты без разъёмов. Те же умельцы глумились:
– А вы что думали? Один раз заплатили – и на всю жизнь свободны?
– Да не томи, показывай, как будем дальше жить.
– А вот листочек с инструкцией, с клавиатуры вбиваете эту комбинацию – и можете на кассе вашей как на рояле…
– Да знаем, знаем, захотим – каждую вторую покупку удалим и так далее. Сколько стоит ваше чудо?
Так и жили – дружненько и очень счастливо.
Месяца через три после запуска магазина мы подали заявление на его выкуп. Поскольку формально мы имели «право первой ночи», как приватизаторы, обошлось нам это в копейки – около двадцати тысяч зелени. Комиссию мы прошли на раз, но на стадии оформления документов какой-то дятел из районной администрации стал нас динамить с получением свидетельства. Было понятно, что он хочет денег, но они ж, гады, не говорят сколько. Разобрался Долгополов, у него хорошо получалось беседовать с этой мелкотравчатой публикой, обошлось недорого.
***
Неожиданно прорисовался Георгий, позвонил как-то:
– Как дела ваши, Алек Владимирович?
– Вашими молитвами, Георгий Станиславович. Как сами?
– Да вы, наверно, в курсе.
– В общих чертах. Марк с группой из «Каскада» в гости заходил, рассказал, что вы разошлись.
– Вы не пострадали?
– Да нет, я-то с какого перепугу? Это не мои тёрки.
– Знаете, как бывает.
– Знаю. Кстати, Георгий Станиславович, а как там мои деньги, которые я за пиво заплатил?
– Ваши деньги ушли к Марку.
Я вспомнил, как мне вполне доходчиво объяснили, у кого деньги, но не стал спорить. Решил послушать, что он скажет.
– Алек Владимирович, появилась новая тема, как, готовы продолжить сотрудничество?
– Why not, Георгий Станиславович? А что за тема?
Кофе растворимый. Договорился на Украине с одним заводом. Органолептически это советский растворимый кофе, народу нашему привычный. Выпускать его будем под маркой Bosscafe. Продавать по цене ниже, чем Nescafe, но дороже, чем наш натуральный растворимый кофе. Вот на эти два про́цента и будем жить.
– Отчего не попробовать? Но только на реализацию, без рекламы быстро не раскрутим. А своих денежек на раскрутку у нас нет.
– Неужто ничего не заработали за время, что сотрудничали?
– Врать не буду, конечно, немного заработал, но уже всё вложил.
– Куда, если не секрет?
– Небольшой продуктовый магазинчик прикупили с партнёром.
– Хороший бизнес, есть народ не перестанет никогда. Со временем сети вас поддушат, но это ещё не завтра. Но что ж, если готовы, я вам пришлю договор. Подпишите, отправите мне – и начнём. Идёт?
– Идёт, только не от «Рус-Рингдейла», мы будем от другой фирмы работать.
По окончании темы с «Рингдейлом» мы официально закрыли СП и открыли ИЧП «Сплав», через которое Мишка продавал пиво «Львов Ван Пур», через него и стали поставлять в магазины Гошин кофе. Брали его неохотно – продавался он плохо. Полным дерьмом он не был, но в Москве сходной продукции хватало. Гоша опять психовал, что деньги примораживаются, а что делать? Товар неважный, рекламы нет, и занимались им у меня два-три человека в день.
В реальности никаких новых дел я не затевал, не было идей, много времени отнимал магазин, а любую свободную минутку я посвящал, если была такая возможность, внуку. Да и изучив хорошо Гошу за два года нашего знакомства, я не предполагал привлекать кого-то ещё, он в любой момент мог вертануть куда-то вбок, а что делать с людьми?
Потом распихать фуру кофе – это не фуру пива или водки. Пиво и водка у нас как-то пуще в ходу, пьют они их что ли больше, чем кофе? Но мы возили, возили, теребили покупателей, и дело потихонечку пошло. Стали звонить, заказывать – растолкали всё, за всё деньги перевели Георгию, на всё это потребовалась пара месяцев. Деньги отправляли порционно, по мере продажи, чего без толку их на счетах морозить?
Позвонил Георгий, весь на нерве:
– Алек Владимирович, вы моих родственников из Красногорска знаете?
– Помню, как-то на World Food встречались, а что?
– Как только сможете, заберите у них две с половиной фуры кофе. Они в курсе.
– А зачем? Вряд ли я намного быстрее их справлюсь.
– Так нужно. У них сейчас другие дела будут.
– Хорошо.
Позже мне рассказала тётка Георгия, что забрал он кофе у них, обидевшись на их действия. Понять его можно, любой бы забрал – действия их у нормального человека вызвали бы недоумение. Они после поступления денег за проданную продукцию не переводили их сразу, а держали на счёте, накапливая до определённой суммы. Эту дурь они оправдывали тем, что при переводе больших сумм якобы меньше комиссия. Всё это, конечно, было чушью, ну, невозможно, чтобы они были так глупы. Скорее всего, держали деньги на краткосрочных депозитах, впрочем, чужая душа – потёмки.
Забрали, стали развозить по магазинам. Предыдущие наши старания дали какой-то эффект, торговля пошла быстрее. Полфуры мы продали недели за две – темп реализации вырос вдвое.
Но Георгия наши успехи не впечатлили, и он сообщил, что кофе мы должны передать какому-то его новому партнёру откуда-то с юга России.
Меня это известие огорчило – мы жилились тут полтора месяца, а чего ради? Тут я вспомнил, что за ним должок, и предъявил:
– Георгий Станиславович, а как всё же с моими деньгами, которые я вам перечислил за пиво?
– Я же вам рассказывал, что эти деньги остались у Марка.
– Я выяснял, мне сообщили, что Fagro – это ваша фирма.
– Не знаю, кто и что вам говорил, денег ваших у меня нет. Давайте решать, когда вам удобнее передать груз кофе моему новому партнёру.
– Я уже всё решил. Груз останется у меня в качестве залога до поступления денег за пиво. Как только деньги упадут мне на счёт, сможете забрать груз. До свиданья.
Держать его в каком-либо виде у себя я не собирался, в тот же день поручил Мишке проработать вопрос его реализации, он сработал хорошо, немного сбросил цену, и смог продать его большими партиями за месяц.
Позвонил Георгий, предложил встретиться в ресторане, обсудить создавшееся положение. Чего не обсудить, поехал на встречу. Гоша был в компании с каким-то толстяком. Я присел к столу, он начал разговор:
– Познакомьтесь, это наш начальник охраны, приехал решать ваш вопрос. Алек Владимирович, давайте решим по-хорошему, чтобы никто не мог нас обвинить в том, что мы применили незаконные методы.
– Конечно, давайте, деньги верните мои – и всё разрешится одномоментно.
– Я же всё вам объяснил по этим деньгам.
– У меня есть более достоверные сведения.
– Ладно, оставим это. Всё это дела другой фирмы, её больше нет. Вернёмся к делам сегодняшним – деньги будете возвращать?
– Нет.
– Тогда нам придётся применять непопулярные меры. Придётся вам дальше встречаться уже не со мной, а вот с начальником нашей охраны.
Начальника охраны я хорошо разглядел: толстый, невразумительный, не страшный, не бычара. Никакой. Из него бандит – как из меня балерина.
– Георгий Станиславович, ну что за детский сад? Непопулярные меры – встречаться с начальником охраны. Он здесь никто, и звать его никак, начальника вашей охраны. Кого вы здесь можете напугать, кроме себя и своего коллеги? А могли бы нормально сотрудничать. Ну, нет так нет. Прощайте.
Я поднялся и ушёл. Больше мы с ним не встречались.
***
В 1997 году Лёня Константинов предложил создать совместное турагентство. У него был хороший знакомый, Антун Видич, видный хорватский националист. Он жил и работал в Германии во времена Югославии, после её развала переехал на родину и занялся турбизнесом. Вся береговая полоса Хорватии тогда была поделена на некоторые зоны, в одной из которых имел право заниматься турбизнесом Антун. Это была Макарска Ривьера.
Он предложил открыть представительства этой фирмы в Москве, Будапеште и в Макарска, Хорватия.
Первым делом съездили весной в ознакомительный тур, который организовал Видич для менеджеров турфирм, специализирующихся на направлениях: Венгрия, Чехия, Словакия, Хорватия. Прокатились на автобусе из Будапешта до Адриатического побережья, заехали по дороге на Балатон и Любиков Гай в Хорватии, посетив на Адриатике Дубровник, Макарска, Шибеник. Смотрели гостиницы, набирали проспекты, узнавали цены. При этом успевали покупаться, посидеть в ресторанах, посмотреть достопримечательности, словом, отдохнуть. Вернувшись в Будапешт, обсудили с Антуном идею совместного ведения бизнеса, возможные схемы и маршруты, он идею поддержал с энтузиазмом.
По возвращении в Будапешт Лёня свозил нас в Прагу и Братиславу.
Дело показалось нам интересным, мы создали турфирму с названием «Терра-Тур», открыли при ней билетную кассу «Аэрофлота», получили все необходимые лицензии, офис её организовали на Бауманской. Руководил фирмой Михаил, я весной 98 года назначил себя директором «Рассвета».
Договорились с Антуном, что в сентябре, с 18-го по 27-е, 1998 года он организует нам с Людмилой индивидуальный тур на машине с гидом по Адриатическому побережью. Людмиле 21 сентября исполнялось пятьдесят лет.
***
Внучек был с нами на даче где-то до конца июня, в последних числах прикатила его мама, сказала, что забирает его на денёк – соскучилась, и пропала. Её исчезновение нас мало бы огорчило, но она пропала вместе с нашим внуком. Мы впали в панику: где они, что случилось? Мишка предпринял активные поиски, в результате которых удалось выяснить, что она вместе со своим новым другом убыла в Киев, где они пробудут то ли полгода, то ли год. Судя по всему, она испытывала сладострастные ощущения, зная, что мы будем волноваться, не имея информации, куда пропал наш внучек.
***
Обнулением касс в магазине занимался мой двоюродный брательник, но когда он не мог или был на отдыхе, это делал Мишка. Заезжал по вечерам, производил необходимые манипуляции, прыгал в машину и был таков.
Однажды летним вечером, закончив дела, он, открыв дверь машины, уже собирался усаживаться, когда боковым зрением увидел летящий в голову кулак. Семь лет занятий боксом в ЦШВСМ13 весьма пригодились, от удара он ушёл и успел развернуться к нападавшим. Их было двое, позиция его была неудобна – он стоял вплотную спиной к машине, сбоку его прикрывала открытая дверь автомобиля, одновременно мешая двигаться и наносить удары правой рукой. Но такое его расположение не давало возможности второму участнику нападения приблизиться на дистанцию удара. Чуть отшагнув назад, Мишка потерял равновесие и упал в машину на переднее сиденье. Нападавший сунулся вслед за ним, пытаясь вырубить его ударом, что оказалось для него задачей невыполнимой – Мишка, даже лёжа на спине, уходил от удара. Тогда налётчик схватил барсетку, которую Михаил держал левой рукой за ремешок, рванул её и, оторвав, бросился наутёк. Мишка бросился за ним, крикнув на бегу вышедшему покурить грузчику:
– Держи второго!
Грузчик, молодой парень, бросился догонять второго нападавшего. Позже Мишка рассказывал: «Сначала припустил вовсю, потом подумал: надо дыхание восстановить – сейчас же драться придётся. Буду держать его на дистанции – пусть выдохнется. Нападавший выдохся первым, остановился спиной к зданию и протянул барсетку, сказав:
– Забирай, только не стреляй.
Мишка – парень спокойный, даже бить не стал, рассказывал: «Иду назад, думаю: вот бы он огорчился, открыв барсетку, если б я его не догнал. В барсетке только права и паспорт».
Невдалеке от магазина грузчик, сидевший верхом на втором нападавшем, увлечённо насаживал ему по физиономии. Мишка, подойдя к нему, сказал:
– Да ладно, оставь его, он уже всё усвоил.
***
Стало понятно, что в магазин нужно найти директора-мужика. Требования к кандидатуре были ясны: свой в доску, чтобы исключить даже мысль о возможных хищениях, толковый, чтобы дело крутилось, молодой, чтоб была перспектива.
Идеально на это место подходил Мишка, но он руководил своей фирмой, работал с «Львов Ван Пуром», поднимал свою копеечку. Я полагал, что его самостоятельная работа полезнее и для него, и для семейного бизнеса в целом.
Обсудили с Андреем Михайловичем, он сказал:
– У меня такой есть.
– Ну, приводите, поглядим.
Привёл какого-то плешивого обрюзгшего толстячка лет пятидесяти, работавшего, как выяснилось, завхозом в школе. Никакой.
Подумав, я решил предложить это место Алексею Швецову, Мишкиному однокашнику, работавшему у нас уже пару лет. Поговорил с ним, он согласился. Обсуждая с ним его предстоящую работу, его функции и то, что ему придётся выполнять, я в числе прочего сказал:
– Раз в неделю будешь нам отдавать наличку. Сколько и как я её рассчитаю, я объясню.
Его почему-то удивило то, что мы забираем часть выручки, меня удивило то, что его это удивило.
– Лёш, а ты что, полагаешь, что вложили сюда свои немалые средства и занимаемся всей этой бодягой просто из спортивного интереса?
Разобрался он быстро. Если бы смог наладить контроль за своими подчинёнными, из него бы получился неплохой руководитель.
Летом смонтировали в магазине кондиционеры, в зале было прохладно.
Прямо напротив входа в магазин была троллейбусная остановка. Поначалу я считал, что она нам только мешает – был не прав. Свою неправоту я особенно чётко осознал летом. Жарища, все попрятались кто куда, а в магазине у нас народ. Я по привычке к Семёновне:
– Нина Семёновна, откуда столько народа набежало?
– Так остановка же, зимой греться бегут, летом – остудиться.
– Так, может, их как-то гонять, чего они наш холод крадут?
– Небыстро вы, Алек Владимирович, торговле учитесь. Человек в зале, зачем бы он ни зашёл, всегда хорошо. Вы посмотрите: половина из них – женщины, а женщина из магазина без покупки никогда не уйдёт, из любого. На мужиков поглядите – тоже кто пивка, кто водички возьмёт. А с улицы прохожий поглядит – толпа, тоже сунется, вдруг дефицит какой «выкинули»? Так что радуйтесь, что они здесь.
Дверь в дверь с нашим магазином работал продуктовый магазин такого же профиля с названием «Талисман-Маркет». В начале нашей работы с «Рассветом», сосед наш вполне себе стоял на ногах. Тоже был изрядно ушатан, но внешне телепался довольно бодро. Секрет его некоторой работоспособности был в отсутствии конкуренции – не было достаточно близко более-менее приличных магазинов.
Мы положили его на бок через три месяца. Я заходил к ним иногда потрепаться, а через полгода, видя их запустение, предложил выкупить у них магазин.
В декабре директор «Талисмана-Маркета» позвонила мне:
– Алек Владимирович, будешь на Чонгарском – зайди.
– А я здесь, щас буду.
Через пару минут она сказала:
– Всё, нет у нас больше сил с вами бороться, сдаёмся.
– Давно бы так, и во сколько обойдётся нам ваша сдача?
– Это тебе надо встречаться с нашим боссом.
– Ого, а вам ещё и босса кормить приходится, и кто у вас босс?
– А бывший начальник нашего Торга, они с десяток таких магазинов, как этот, отжали, записали на себя и родню. Ты когда можешь с ним переговорить?
– Да хоть завтра.
Директриса созвонилась со своим хозяином, и мы договорились встретиться на следующий день, в четверг, в четыре вечера в «Талисмане».
По вторникам и четвергам мы играли в теннис, поэтому приехали на встречу в спортивных костюмах, познакомились: Сергей Иванович, Алек Владимирович, Михаил, сели за стол. Сергей Иванович истолковал наше появление в спортивных костюмах правильно, поэтому решил сразу взять быка – в смысле быков – за рога:
– Так, какую группировку представляете?
– Сергей Иванович, мы как бы представляем группировку теннисистов-любителей, в смысле любителей большого тенниса. Так что встречайте не по одёжке – просто у нас в шесть игра в спорткомплексе МВТУ на Госпитальной набережной, поэтому мы так и выглядим, чтобы не терять время на переодевание перед игрой. Давайте приступим.
Иванович неубедительно сделал вид, что поверил.
– Просто хотел познакомиться, узнать, кто интересуется нашим магазином. Не могли бы немного рассказать о себе?
– Сергей Иванович, мы же не жениться собираемся на вашем магазине. Как-то странно звучит просьба о себе рассказать. Ну, хорошо, пару слов скажу: бизнесом заниматься начал в 91 году, признаться, это первый раз, когда партнёр по сделке меня просит о себе рассказать, но, с другой стороны, это и не большой секрет. Михаил – мой сын, мы с ним бауманцы, окончили МВТУ имени Баумана, он инженер, я кандидат наук. Когда наши инженерные знания стране стали не нужны, бизнесом занялись. Доля наша в этом бизнесе – семьдесят шесть процентов. У нас есть ещё третий партнёр, точно не знаю, но вроде бы он тоже инженер. Вас что конкретно, интересует?
– Этого вполне достаточно, так, просто интересно, с кем будем иметь дело, мне же что-то своим партнёрам нужно рассказать. Вы как наш магазин оцениваете, во сколько?
– Цену называет продавец, назовите. Мы будем думать.
– Я сам это сделать не могу, надо посоветоваться с партнёрами. Давайте так: я расскажу партнёрам, мы посоветуемся, определимся с ценой, и наши девочки сообщат вам, когда мы снова встречаемся.
Через неделю в том же кабинете мы с Андреем Михайловичем обсуждали покупку.
– Мы обсудили с коллегами, наша цена – двести тысяч.
Я только собрался открыть рот, когда Долгополов выпалил:
– Сто восемьдесят!
Я чуть не выругался, это было не его дело. Ему с долей в двадцать четыре процента надо было сидеть и с умным видом наблюдать, как взрослые дяди торгуются. Выскочив, он, по сути, обломал весь торг. Отказываться и начинать сначала не имело смысла. Почуяв слабое звено, они будут продолжать долбить в эту точку, а если не додолбят, то могут от огорчения продать помещение на сторону. А упускать магазин было нельзя – объединив помещения, наверняка можно добиться увеличения продаж.
Иванович тут же сказал:
– Мы согласны.
Продолжили дальше:
– А какова задолженность перед поставщиками?
– Не превышает товарного остатка.
– Я тоже так бы сказал, только как это проверить?
– Пожалуйста, мы предоставим вам всю документацию.
– Это мало поможет, кто и как определит, что она вся? Давайте включим в договор купли-продажи пункт о том, что возникшая разница между товарным остатком и долгом сминусуется из или приплюсуется к стоимости продаваемого объекта.
– Ну что это за договор без фиксированной стоимости продаваемого товара? Давайте как-то договоримся, что мы, в конце концов, лоток рыночный вам предлагаем? Это серьёзный объект, я думаю, найдём мы в конце концов общий язык.
– А документы на приватизацию?
– После того как проведём взаиморасчёты.
– Тогда давайте так. Всей суммы у нас сейчас нет. Подписываем договор, предусматривающий полугодовую рассрочку, при подписании выплачиваем сто тысяч, затем по двадцать тысяч в месяц. Договор остаётся у нас – это наша страховка. Документы на приватизацию передаёте нам после окончания всех взаиморасчётов – это ваша страховка.
– Согласен.
Выкупить магазин – это только начало пути, надо было отремонтировать торговый зал, закупить оборудование и прочее.
Собственных денег на выкуп и на развитие у меня не хватало, и мы обратились в своё отделение Сбербанка за кредитом, там тогда собралась команда малышей только что из вуза. Молодые, продвинутые, инициативные, толковые, они предложили нам на выбор два варианта: рублёвый кредит под 24 % годовых Сбербанка или кредит EBRD14 под 10 %.
Что тут было думать? По сути, тот же рублёвый кредит, только номинированный в долларах, как нам объяснила Сбербанковская малышня, а процент в два с половиной раза меньше. Взяли мы пятьдесят тысяч долларов.
Кто из нас мог тогда, в январе 1998 года, предполагать, что возвращать в рублях нам придётся больше не на десять процентов, а в четыре раза?! Возьми мы тогда абсолютно невыгодный рублёвый кредит, то по факту не почувствовали бы этого дефолта вообще. Но увы, сослагательное наклонение обозначает ирреальное действие как возможное при определённых условиях. А на момент оформления кредита нам-то как раз казалось, что реальным для нас является валютный кредит.
Но это было потом, а пока мы заплатили обусловленные сто тысяч долларов за магазин, переместили торговый запас в «Рассвет», прекратив расчёты со всеми поставщиками, объяснив, что расплатимся после окончания ремонта. Особо ретивым потихонечку платили, остальные смирились.
Ремонтом занимался Алексей, нашёл небольшую фирму. Сделали ремонт такого же уровня и того же дизайна, как в «Рассвете», закупили, смонтировали оборудование. Объединили оба торговых зала, прорубив дверной проём в капитальной стене, проведя соответствующие мероприятия для укрепления стены в месте проёма.