Эпос трикстеров – 2, или Подлинная история хартлендских богов

– Вам-то хорошо. Вы – боги. Вас обычаи варн не касаются, – в очередной раз жаловался на свою судьбу Асар. – А мне что делать? Неужели меня из охранников выгонят? И что потом? Чужих коров пасти? Своих-то у меня…

Яркая вспышка с эпицентром в середине святилища на краткий миг озарила окрестности.

– Еловый корень! – одновременно произнесли боги явно на языке племени морт и с удивлением переглянулись.

– Что это было? – подал свой голос Асар.

– Странно, – протянул Велес. – Кажется это…

– Стражи убиты, – оборвал его Ваю. – Оба. Там лежат. Кто-то проник в святилище.

Велес этого не видел, хотя в слова приятеля поверил безоговорочно. Всем известно, что у бога ветра самое острое зрение из всех бессмертных Ирия. А раз так, надо срочно действовать. Велес вскочил на ноги.

Предсмертный крик, как сигнал тревоги, донёсся откуда-то из-за святилища.

– Плохо дело. Ваю, летим туда, а ты. Асар, беги к святилищу. Там разберёмся…

* * *

Пегий допустил ошибку. Он подвёл всех. Теперь после «дела» не миновать ему звездюлей от магистра. А может быть и чего похуже. И ведь как всё хорошо начиналось. Через все владения ариев добрались до нужного места без сучка и задоринки. Два месяца пути и ни одной проблемы! С десяток вырезанных под ноль, разграбленных и сожжённых хуторов отметили их путь, но арийские раджи, похоже этому ничуть не удивились. В здешних степях всю зиму не пойми что творится. Племена переселяются, банды разные шастают. Два ковена по 13 отборнейших головорезов в каждом, едущих на север своей дорогой, в такой неразберихе никто и не заметил.

Минувший день провели укрывшись от посторонних глаз в заросшей деревьями и кустами балке на правом берегу Вороны. Там и коней оставили под присмотром пары ребят. Как стемнело, пешком выдвинулись к святилищу. У брода встретились с заранее высланными к «объекту» разведчиками. Оказалось, бессмертный с девчонкой внутри святилища. Колдуют. А вокруг охрана. Десяток кшатриев. Если бы они ждали нападения, это была бы проблема. А так… Кшатрии или нет – всё равно. Сейчас это просто измученные ожиданием мужики, которым уже спать хочется.

Ковен магистра Рваного ушел по прибрежным кустам вперёд, чтобы атаковать вход. Магистр Упырь со своими остался сзади. Тут периодически трое кшатриев появлялись. Ха! Дозор они несли. Олухи! Скорее землю топтали, на звёзды смотрели и зевали. Упырь заранее распределил, кто какому кшатрию глотку перережет. Пегому достался правый крайний. Начинать магистр велел ровно в полночь. Только когда эта самая полночь наступит? Ну, да ладно. Он свистнет.

Странная вспышка в святилище. Ну, не хрена себе! Что это было? А вот и патруль кшатриев. Свист Упыря. Плохо. Воины задёргались. Заметались.

Пегий выскакивает из укрытия, бросается на свою жертву. Кшатрий увернулся и, прежде чем нож Пегого перерезал ему глотку, заорал, предупреждая своих. Плохо. Очень плохо. Вот за это Упырь звездюлей и навешает. Но рассуждать некогда. Теперь осталось только захватить девчонку и перебить всех остальных.

Пегий вместе с другими головорезами своего ковена перепрыгнул через ров, проскользнул меж каменных плит, и устремился к шатру, что стоял в центре святилища.

* * *

Больше двух десятков чёрных фигур, с разных сторон бегут к большому шатру, покрытому шкурами. Все нападающие вооружены короткими бронзовыми мечами. Перед входом в «ярангу» всего трое кшатриев пытаются защитить бога и дочь раджи, выставив вперёд копья. Им удалось достать одного из «чёрных». Вон валяется с распоротым животом.

Но кшатрии обречены. На них нападает сразу десяток атакующих. Двоих оттаскивают в стороны и добивают. Против перепуганного насмерть третьего вышел здоровенный амбал с чудовищным рваным шрамом на щеке. В правой руке булава с каменным навершием, в левой – бронзовый меч. Кшатрий делает выпад копьём. Рваный легко отбивает копьё в сторону и всаживает свой меч в горло воину. Он шагает вплотную к агонизирующему на мече телу и коленом толкает его в дверь «яранги». Кшатрий проваливается спиной за занавес из шкур. Магистр Рваный засовывает булаву за пояс правой рукой откидывает полог и, торжествуя, переступает через порог…

* * *

Две невидимые тени в мгновение ока преодолели расстояние до святилища. Ваю был прав. Трупы часовых с перерезанными глотками валяются у входа. Скорее внутрь!

Бандиты, одетые во всё чёрное расправляются с охраной.

– Чёрные, – хрипит Велес, переходя в плотное тело. – Вот мы и встретились!

Огненный шар срывается с руки Велеса, а вслед за ним летит одна из гранитных плит, сметая на своём пути троих бегущих слева от «яранги». Молодой бог вовремя подумал, что «чёрные», возможно, не верят в Господина Путей Пушана.

Справа воздушная стена Ваю откидывает к каменным стенам сразу четверых. С Ваю, они похоже знакомы. Или ветру плевать на то веришь ты в него или нет?

Бог ветров вскидывает лук и пускает стрелу в тех, кто бежит к шатру из задней части святилища. Короткая песнь стрелы и чей-то предсмертный вопль сообщает о точности попадания. Ваю бежит вперёд на разборки с ковеном Упыря.

Кинжал Велеса пробивает кожаный доспех ещё одного бандита. Хорошо, что со спины у них защита тоньше.

– Получи, заячье сердце!

Уход из-под меча другого гада, обтекание с подсечкой и удар кинжалом в бедро противнику.

– Больно, тварь безпечёночная? Тогда умри, сын собаки, – точный удар в шею заканчивает муки врага. – А что у тебя на поясе? Связка бечевки? Отличный шнурок! Сгодится…

* * *

Пегий добежал до задней стены «яранги» вместе Упырём. За ними через поле бежали остальные члены ковена. Справа полыхнуло пламенем, будто плюнул огнедышащий дракон. А затем пролетело что-то тяжёлое.

Перед входом в шатёр, похоже, шла нешуточная потасовка.

Справа кто-то из упыринного ковена испустил последний крик со стрелой в сердце.

– Ну, ни хрена себе, стреляют! Кожаный доспех пробили, как посконную тряпку.

– Что-то у нас не так пошло, – оскалился Упырь, дыхнув в лицо Пегому дикой смесью чеснока, перегара и тухлой брынзы. – Слишком много криков. Давай попробуем достать девчонку через задницу.

Пегий понял, что от него требуется, и в глубине души порадовался, что сегодня не один он облажался. Может быть, магистр и простит его ошибку?

Пегий воткнул меч в стену шатра и стал резать шкуры, проделывая новый вход для себя и шефа.

Упырь в это время обернулся к остальным членам ковена, сгруппировавшимся под прикрытием «яранги»:

– Ну-ка, детки, поберегите нас слева. Что-то мне не нравится стрела, торчащая из Хлюпика.

– А-ах! – крикнул в этот момент высунувшийся из-за «шатра» Гнус.

Бедолага хотел оценить обстановку и высунул голову. Миг и его тело валяется на траве, а с торчащей из глаза стрелой.

– Тьфу, ты! Вот об этом я и говорил. Да уберите вы наконец, этого стрелка! Как он только видит нас среди ночи? Ну, чё уставились на меня, девочки? Или по ласкам соскучились?

– Упырь, у меня всё готово, – сообщил Пегий, пролезая сквозь разрез в стене.

Семь фигур в чёрном бросились в обход «яранги», атакуя чужого лучника…

* * *

Митра завершил ритуал. Всё прошло более чем удачно. Яркая вспышка, осветившая окрестности, была тому подтверждением. Правда, для столь мощной волшбы пришлось отдать все не только магические, но и физические силы. Слабость обрушилась неожиданно, словно молот на наковальню. Только что стоявший на ногах бог вдруг почувствовал обморочное состояние и, словно подкошенный, повалился на траву близ алтаря. Теперь он был не в состоянии даже пальцем пошевелить.

«Но это ведь не беда, думал Митра. – Я сейчас отдохну немного и всё придёт в норму. Хастин недалеко. Можно будет пожить у Митрена недельку, пока силы не восстановятся. Достаточно только охрану кликнуть. Они меня с Ахшен и на руках донести смогут. Или колесницу пригонят… А что это за шум такой снаружи?»

Снаружи стало происходить что-то странное. Шум, крики, звон оружия…

«Неужели нападение? Да кто же на такое решится?»

Шум и возня приблизились к самому входу в «шатёр». Митра напряг остатки сил, но всё, на что он оказался способным – повернуть голову в сторону занавеса, чтобы видеть, что там происходит.

Полог заволновался и в «шатёр» ввалилось тело мёртвого стража с перерезанным горлом. Голова несчастного оказалась в паре шагов от глаз бога. Затем кто-то откинул полог и вошёл в «ярангу». Митра перевёл взгляд с кожаного шлема кшатрия на вошедшего. Здоровенный мужик в чёрной одежде с булавой за поясом и бронзовым мечом в левой руке. На бородатой роже чудовищно-уродливый шрам в половину лица.

«Чёрные уаиги, – мелькнуло в голове. – Как же они узнали?»

На роже амбала нарисовалась самодовольная ухмылка.

– Владыка был прав. Этот бессмертный немощен, как младенец. Никогда ещё не убивал бессмертного. Это наверное, высшее наслажде-е-э-х-хр-х-х

Слова неожиданно перешли в хрип. Чья-то нога выбивает меч из руки здоровяка, а сам он хватается за горло, пытаясь ослабить верёвку, обвившую шею. Лицо амбала покраснело, затем стало багровым. Тело наклонилось назад, по нему прошла судорога. Затем амбал упал на спину. И Митра увидел, как ноги здоровяка, обутые в сапоги из чёрной кожи, уползают из «яранги».

На их месте появились смутно знакомые сапоги из красной кожи. Митра перевёл взгляд вверх. Кожаные штаны, расшитая домотканая рубаха, золотой пояс с бронзовым кинжалом, безусое лицо…

«Чтоб тебя разорвало на мелкие части! Этот-то откуда?»

– Пушан? Что это было? – выдавливает из себя Митра.

– Это? – усмехается Велес. – Бечевка. Очень крепкая, как оказалось…

Затем взгляд молодого бога становится жестким. Он собирался что-то спросить. Но в это время рвутся шкуры противоположной стены «яранги». В образовавшийся проём влезает с мечом в руке новый головорез. В его тёмных волосах заметны странные пятна седины. А за ним лезет ещё один амбал из «чёрных».

Велес среагировал быстро. Кинжал кувыркнулся полтора раза и воткнулся точно в глаз Пегому. Тот даже вскрикнуть не успел, бронзовый клин погасил деятельность его мозга. Вслед за ним неожиданно захрипел и упал головой к алтарю Упырь. В спине торчала чёрная стрела Ваю. В проёме разодранных шкур воявилась довольная голова самого повелителя ветров.

Атака семерых уаигов на лучника очень обрадовала бога ветров. Воздушная стена снесла всех бандитов сразу. А времени, пока Упырь пролезал в «ярангу» оказалось достаточно, чтобы Ваю зашёл с тыла и угостил магистра между лопаток своею стрелой.

– Здесь всё. Я пойду, посмотрю, где они лошадей спрятали. Не пешком же они сюда добирались, – крикнул бог ветра в рваную дыру и растворился в воздухе.

* * *

– Да что здесь такое творится? – это Асар добежал, наконец-то до шатра.

– Кажется, ты не успел к празднику. Всё самое вкусное уже съели. Тебе осталось только горшки помыть, – пошутил Велес.

Вдруг перед его глазами, как живой предстал Дхарма, сидящий на обломке своего мраморного алтаря: «Послушай, Пушан! Никому не говори о том, что здесь случилось. И… опасайся Митру. Не исключено, что это его рук дело».

Глаза молодого бога сузились, губы сжались.

– Знаешь, Асар, ты тут помоги свой госпоже. Да за Великим Митрой пригляди. А я, пожалуй, поспешу попрощаться, – и уже обращаясь к богу света с кривой усмешкой добавил. – И тебе не хворать, Светлейший! Надеюсь у тебя сил хватит себя самого, да девочку оживить. Ты же и не такое оживлять можешь. Прямо-таки даритель жизни. Аю обзавидуется…

Митра и ответить-то ничего не успел. Пушан просто растворился в воздухе.

«Странно… Чего это он?» – подивился про себя бог света и вновь потерял сознание.

* * *

Ваю, словно собака, прошёлся по следу уаигов. Нашёл балку, где прятались кони и порешил двух последних головорезов, охранявших эту временную базу. Брать в плен их он не стал. Бесполезно. Ничего не скажут. Пыток не боятся. А начнёшь к ним магию применять – тут же подыхают. Заклятье на них какое-то сильное лежит.

Никаких чувств к этим тварям бог ветров не испытывал. Просто поубивал и всё. За этим чудесным занятием его и застал Велес. У того тоже нюх знатного следопыта. Коняшек погнали в город. У святилища встретили хастинцев. Те сами сюда прибежали чуть ли не всей общиной. Вспышка и свечение велесовского файербола обеспокоили раджу. Он, конечно, не спал в такую ночь! Тут же прибежал сюда с последним десятком кшатриев. А здесь такое творится… Хорошо, что Асар успел дочку раджи одеть и с алтаря снять да Митру кое-как усадить в более или менее достойную позу…

Коняшек отдали хастинцам. Велес прикололся и заявил, что по воле богов (то бишь его с Ваю) лошадки с имуществом принадлежат Асару. Так за одну ночь нищий охранник стал богатым коневладельцем. А Ваю и Велес отправились в Ирий. Ваю, конечно, был недоволен. Сдурел что ли Пушан по ночам на такие расстояния летать? А Велес был непреклонен. Он Митру сейчас видеть не хотел. И какого демона Хранители его послали спасать этого надменного божка, склонного к покушениям на друзей?!

* * *

А на следующий день из уст в уста пошла гулять по всей Арьяварте удивительная история о том, как в великий праздник весеннего равноденствия на святилище, что близ города Хастина, напала целая армия чёрных уаигов. И встала на его защиту дочка местного раджи со своей (!) дружиной и местными брахманами. Та самая девица, между прочим, что год назад самого Каму стрекалом подколола. Героически обороняли они святилище, но силы были не равны. Перебили уаиги половину дружины, а почти всех брахманов колдовством извели. И наверное, погибли бы все защитники святого места, если бы не пришли к ним на помощь Повелитель ветров Ваю, да Господин Путей Пушан. Тот самый Пушан, что нынешней зимой страшную банду Арахнида извёл. Тот самый Пушан, что пошёл в загробный мир за душой начальника марутов Шакракарта и сквозь все ужасы пути Ямы (который царь мёртвых и ещё зовётся Дхармой) сумел-таки провести её в светлое царство душ великих воинов Сваргу. Так вот… Вступили Ваю и Пушан в бой с несметной армией чёрных уаигов. Дунул Ваю раз, и унесло ураганом сразу сотню врагов. Стрельнул он из своего знаменитого чёрного лука и одной стрелой сразу ещё сотню врагов убил. Взмахнул Пушан своим мечом и одним ударом снёс головы ещё сотне уаигов. Плюнул огнём, и обратились в пепел остатки вражеской армии. В общем, вот какие у нас крутые боги и с ними нам ни один враг не страшен!

Про Митру в той истории почему-то не было ни слова. Уж не знаю почему.

* * *

А сам Митра лежал в это время в царственной постели раджи Хастина и думал:

«Вроде бы всё кончилось благополучно. Но что же всё-таки вчера произошло? Откуда взялись эти уаиги? Ведь не могли же они случайно притащиться сюда за тридевять земель именно в этот день. И ведь напали как раз в тот момент, когда я был беспомощен, как новорождённый телёнок. Нет. Это не случайно. Их кто-то подослал. Кто-то знал всё наперёд. Предательство? Тогда кто? Вёльва? Нет. Она не знала ничего про Хастин. Тогда откуда знали? А Пушан с Ваю? Эти-то что в Хастине забыли? Похоже, они тоже что-то пронюхали. Что? Может быть, тот, кто стоит за этим, послал сюда сразу и уаигов, и Ваю с Пушаном? Бред. Зачем? А что там Пушан сказал в конце? «Ты же и не такое можешь оживлять». Дарителем жизни обозвал. Это к чему? Знал, стало быть, о том, что я тут делал?»

На мгновение Митре стало страшно. Если в Золотом городе узнают, что на самом деле он задумал, то долго ему не жить после этого. И у Пушана было такое брезгливое выражение лица, когда он говорил… Митру аж пот прошиб.

«Неужели раскрыли?»

Но другая мысль тут же его успокоила:

«Нет. Тогда бы добили прямо там, в святилище. Пока сила ко мне не вернулась. Потом я для них могу быть опасен. Значит, продолжаем игру. Только надо быть осторожнее. Ахшен надо убрать из Хастина. Как там этого парня звать, что вчера помог? Асар? Знакомая рожа. Сообразительный мужик. И за что его безголовым назвали? Он мне вчера про кочевья своего рода на севере рассказывал. Вот это то, что нам надо. Отправлю девчонку туда. И чтобы никто не знал! Да отправлю. Только завтра. А сейчас лучше поспать…»

* * *

В это же самое время за многие тысячи миль от Хастина в Золотом городе богов к Пушану в гости пожаловал Индра.

– Ваю мне уже рассказал, что случилось в Хастине. Ему показалось, что у тебя отельный зуб на чёрных уаигов. Это так?

– Да. Такие же люди, одетые во всё чёрное, убили много лет назад моего отца.

– Хорошо. У нас пропал караван с бронзой. Он шёл с Южных гор в сторону Рахи. Две сотни лошадей, гружёных бронзовыми слитками. Мы опасаемся, что это дело уаигов. Уж слишком они обнаглели.

– И что ты предлагаешь?

– В Тримурти по предложению Агни было принято решение навести порядок у Южных гор, а заодно очистить Медный Путь. Мы отправимся туда.

– Мы?

– Ты и я. Я, как защитник богов, а ты – как Господин Путей. В конце концов, исчезающие караваны – это твоя проблема.

– Обрадовал. Полетим туда завтра? Это далеко?

– Через пару недель поедем на твоих козлах.

– Так ведь это же долго!

– Зато будет возможность очистить весь путь до Южных гор. Там кроме уаигов полно проблем. Так что готовь козликов. И сам готовься…

Но неотложные дела всегда найдутся. Где две недели, там и все пять будет. Собрались в поход лишь в начале мая.

* * *

Глава 3. Невеста-лягушка

* * *

– Как-то странно ты вооружился, – заявил Индра, забрасывая мохнатую суму, набитую всякой полезной в походе всячиной в золочёную колесницу.

Его тон был настолько насмешливым, что даже козлы заинтересовались. Оба повернули головы, чтобы посмотреть на своего хозяина, уже забравшегося в повозку. Велес был в чёрных кожаных штанах и белоснежной рубахе, расшитой самой Ушас. Рубаху перехватывал широкий кожаный пояс с массивной серебряной пряжкой, изображавшей схватку орла и волка. На ремне висел длинный бронзовый нож в деревянных ножнах. А в руке Велес держал солидный посох, навершие которого изображало голову медведя. Молодой бог целую неделю потратил на его изготовление и был очень доволен своей работой, а потому не видел никаких причин для насмешек.

– А чего тебе не нравится? – буркнул он в ответ.

Индра пожал плечами.

– Да ничего. Просто никогда не считал посох стоящим оружием. Топор – это оружие. Меч, – он гордо хлопнул по висящим на боку ножнам, из которых торчала рукоятка меча, – ещё лучше. А посох…

Велес в ответ хмыкнул.

– Так ведь Шакракарт меня на мечах драться не учил. Так что посох и нож для меня привычнее.

Индра понимающе кивнул головой, закинул в коляску свою обожаемую ваджру и взобрался туда сам.

– Согласен. Придётся мне самому заняться твоим воспитанием, – покровительственно заявил громовержец и с барским взмахом руки добавил. – Трогай!

– Погоди, Индра, – остудил приятеля Велес. – Скажи мне ещё раз. Почему мы поедем на козлах по земле?

Громовержец удивлённо взглянул на приятеля:

– Мы должны проехать по Медному Пути и убрать с него всех бандитов и всякую нечисть. С неба ведь этого не сделаешь. Чаще всего бандитов от обычных общинников не отличишь, пока они на тебя не нападут…

– И ты думаешь, что они на нас нападут?

– А почему – нет? Всего два человека на дорогой колеснице, козлами запряжённой…

– Индра, да ты на себя погляди! Только полный безумец на тебя нападать будет. У тебя же у самого вид страшнее, чем у тех разбойников.

Громовержец задумался, пристально глядя на друга.

– Хм… Да. Напасть на двух таких бугаёв, как мы, мало желающих найдётся. И что делать?

– Ну… – протянул Велес, – может быть, нам в стариков превратиться?

– Точно! – воскликнул громовержец и радостно хлопнул друга по спине, правда силушку не рассчитал и приятель чуть из колесницы не вылетел.

– Потише ты, бугай, – возмутился Велес, еле удержавшись за передок колесницы, но тут же успокоился и предложил. – Ну, давай превращаться?

– Давай, – кивнул Индра и щёлкнул пальцами.

В тот же миг на колеснице вместо двух статных молодых воинов появились высокие, крепкие и совершенно седые старцы. Оба в домотканых светло серых штанах, долгополых (почти до колена) домотканых рубахах с красной вышивкой вдоль швов, на рукавах, вороте и подоле. У одного рубаха перехвачена широким синим поясом, к которому прицеплен меч в ножнах, у другого пояс красный, и из-за него торчит нож. У обоих старцев длинные седые волосы, длинные седые бороды. Серые глаза, прямые носы, кустистые белые брови. Только у одного лицо пошире, да борода, как лопата, а на конце аж раздваивается, а у второго лицо вытянутое, как у истукана и борода одним клином. А так, ни дать, ни взять похожи, словно братья.

Старцы удивлённо поглядели друг на друга и расхохотались. Козлы, с интересом наблюдавшие за этим превращением, заблеяли, перемешивая стандартное «бе-э-э-э» с вполне человеческим «хе-хе-хе». Боги услышали это и дружно повернули головы к животным. Взгляды бессмертных стали жёсткими. Козлы тут же прекратили смеяться и глупо заулыбались, как бы говоря: «Ну, чего вы так-то? Мы ж ничего плохого не думали».

Первым не выдержал Скрипящий Зубами:

– Ну, че-е-его, хозяин, поехали?

– Трогай! – величественно произнёс старец с клиновидной бородой и ножом за красным поясом.

* * *

Расстояние дней в пять пешего пути они всё-таки не ехали, а летели по небу. Пересекли Каменный пояс и направились куда-то на запад. Населения вокруг Ирия, если не считать нескольких поселений, где жили смертные, обслуживающие самих богов, практически не было. Некоторое время летели на закат. Потом Индра показал вниз на петляющую среди дубрав и рек хорошо утоптанную людьми и лошадьми дорогу, которая больше напоминала широкую тропу.

– Снижайся туда. Дальше по земле поедем. Вот с этих мест проблемы и начинаются…

Но проблемы не начались. Дня два они ещё проехали по земле. Не только проблем, но и живых людей не видели. Население здесь было крайне редким. Земли между Рахой и Каменным поясом арии осваивали уже несколько веков, но чем дальше от великой реки, тем менее охотно.

Только в конце второго дня боги добрались до первого жилья.

Небольшая река, уже пережившая половодье, текла на север. Её пологий правый берег ещё несколько дней назад был затоплен вешними водами, но теперь пойма ярко зеленела свежей травой, на которой паслось большое стадо низкорослых лошадок. Широкая пойма плавно переходила в возвышенность, на которой расположилась стоянка скотоводов. Справа в реку впадал небольшой ручей. На нём, как раз около холма, где стояли жилища скотоводов деловитые бобры несколько лет назад выстроили плотину. Получился живописный пруд, который успел изрядно затянуться илом и зарасти осокой. В общем, превратился в болотистую лужу, где сейчас безраздельно властвовало лягушачье племя. По вечерам эти земноводные устраивали грандиозные концерты, выдавали самые замысловатые рулады, чтобы привлечь милых их сердцам самочек.

Люди, обосновавшиеся на холме, хоть и жили совсем близко к пруду, и даже воду из этого ручья брали, против лягушек и их пения ничего не имели. Больше того, считали это пение добрым знаком.

Стоянка скотоводов была небольшой. Семь чумов стояли вокруг широкой площади. На самой площади собрались почти все жители селения. Праздник что ли у них там какой? Кричат чего-то, смеются, песни поют.

– Что там у них происходит? – пробормотал Велес.

– Свадьба что ли? Весной? Не иначе, как из ума выжили, – удивился Индра. – Да, ладно… Сейчас подъедем поближе – точно узнаем.

Вдруг в толпе кто-то пронзительно заверезжал, послышались женские вскрики, кто-то заплакал, пошло странное шевеление и кратковременная возня.

– Случилось что-то? – удивился Велес.

– Прибавь хода! – крикнул громовержец.

– Давай, милые!

Щелчок вожжей, козлики дружно перешли в галоп.

Колесница с разворотом остановилась у самой толпы.

– Что здесь происходит? – начальственно прогремел Индра.

Занятые своими проблемами общинники только теперь заметили появление пришельцев. Властный голос сразу убедил их в том, что если человек так разговаривает, то, значит, имеет право. А вид крепкого старца с мечом на поясе вызывал почтение и робость. Золотая колесница же вообще дала понять, что пожаловал к ним не иначе как какой-то раджа. А, может быть, брахман. Или раджа с брахманом вместе. Тот, что с посохом, на брахмана похож. Хотя, кто их разберёт этих знатных людей с юга? Ишь, скачет, как молодой. Даже посох в колеснице оставил…

Толпа раздвинулась, пропуская богов в центр площади. Увиденное сильно озадачило бессмертных.

Посреди площади стоял странный берёзовый пень, одетый в расшитую узорами женскую рубаху. Низ у пня был раздвоен, словно ноги у человека, и одет в коричневые штаны-шаровары и мягкие кожаные сапоги. На верхнем срезе лежала чуть съехавшая на бок богато расшитая медными бляхами островерхая женская шапка. Зачем бревно нарядили, будто невесту на выданье, было непонятно. Справа от пня стоял хлопая глазами ничего не понимающий молодой парень лет шестнадцати-семнадцати. Красавчик был наряжен под стать берёзе. Жених, да и только. Рядом пара баб рыдает навзрыд. Одна всё норовит к бревну броситься, но её мужик какой-то (муж, наверное) не пускает.

«Да уж. Есть от чего рыдать. Они тут совсем сдурели? Парня на бревне женить решили? Или это обычай такой местный? Надо бы Индру потом порасспросить,» – подумал Велес.

А Индра и сам понять ничего не мог. Только он ещё обратил внимание на двух дюжих амбалов, что слева от пня заламывали руки пожилой на вид (лет этак под 40) женщине. И совсем древнюю старуху, что обвинительно тыкала пальцем в пленницу. А ещё у «ног» бревна лежал разбитый колоколовидный горшок желтоватого цвета с «ёлочным» орнаментом. Горшок развалился на несколько частей. В самой большой видны были остатки какой-то белой жидкости, похожей на молоко.

– Так что у вас здесь происходит? – ещё раз требовательно повторил Индра.

* * *

Случилось это за неделю до упомянутых выше событий, в тот самый вечер, когда на небе появилась новая растущая луна. Примерно в двадцати полётах стрелы от стойбища в глубине леса под молодым, но уже довольно крепким дубом сидела Майа. Сидела она и горько плакала, время от времени размазывая обильные слёзы по круглому веснушчатому лицу грязными руками. А в промежутке между этим увлекательным занятием Майа (а в просторечии просто Майка) вытаскивала из большой кожаной сумки разные колдовские ингредиенты и кидала их в стоявшую перед нею небольшую берёзовую ступку. Из ступы, как положено торчал соответствующий ей размерами дубовый пестик.

Пять сухих ягод можжевельника, два драгоценных зёрнышка аниса (выменянных сведущей в зельях бабкой Бендзеей у торговцев с далёких Южных гор и ловко украденных у неё Майкой), два цветка боярышника (благо зацвёл он в этом году раньше обычного), кусочек от цветастой шапочки тысячелистника (сушёной с прошлого года). И всё это растереть в порошок. Но не просто растирать. Чай не жратву готовишь! Растирать с чувством надо. И представлять. Обязательно представлять то, чего ты больше всего на свете хочешь.

Вот эта ступка – не ступка вовсе. Это сама Майка. А Пестик – это милый, нежный, прекрасный, самый лучший во всём мире её Тагар. Точнее некая часть возлюбленного Тагара.

Пестик входит в ступку, поворачивается в ней, растирая колдовские ингредиенты, затем чуть поднимается и вновь с силой входит в ступку. Поднимается и входит, поднимается и входит, поднимается и входит… Майка страстно втыкала дубовый огрызок в берёзовую посудину, а сама всем телом уже ощущала близость с обожаемым Тагаром. Голова её откинулась так, что шапка слетела на землю, и две тоненькие каштаново-рыжие девичьи косички упали на спину. Глаза Майки закатились, а из полуоткрытого рта раздался протяжный блаженный стон. Кажется всё так сделала. Пару раз она видела, как это старшие делают. Во всяком случае тётка Бимджи, когда со своим мужем этим занималась, также стонала. Или по-другому? Ну, да ладно. И так сойдёт.

Девушка вернула туловище в вертикальное положение и посмотрела на результат своего труда. Ингредиенты, как им и подобало, были растёрты в однородную порошкообразную массу.

«Эх, Тагар, Тагар, – подумала Майка. – Ну, почему ты выбрал эту зазнайку Роксану? Она же ни шкуру выделать путью не умеет, ни чум правильно поставить… Да её стряпня – не еда, а отрава! Зачем она тебе? За красотой погнался? За богатством её отца? Конечно, она у него единственным ребёнком осталось. Все лошади её семьи к тебе отойдут. Экий ты кобель, Тагарка!»

От этих мыслей слёзы вновь градом потекли из глаз влюблённой девчонки.

– Нет. Не мог ты полюбить такую дуру, – зло прошептала Майка. – Околдовала тебя эта потаскушка. Как есть околдовала. Я же помню, как ты на меня смотрел зимой, когда Новое солнце встречали. Меня ты должен любить. Меня.

Тонкие губы Майки сжались в узкую ниточку и сузившимися от злости глазами она поглядела на свою правую ногу. Подтянула её поближе и стала стаскивать сапог, опасаясь при этом толкнуть ступку и просыпать готовый порошок. Сапог поддался быстро. Майка отбросила его в сторону, а голую ступню, слегка вывернув так, чтобы видна была жёсткая мозолистая пятка, положила на ляжку левой ноги. Затем достала из сумки острый кремниевый нож.

– Роксанка – змеюка какая! Женить моего Тагара на себе вздумала. Свадьбу на осень назначили, так ей этого мало. Придумала какую-то помолвку, чтобы, значит, никто из девок на парня больше глядеть не мог. У-у-у, жаба толстомордая… Ну, ничего… Помолвка – это не свадьба. Как помолвитесь, так и размолвитесь. Не будет у вас никакой помолвки.

Кремниевым ножом Майка срезала кусочек мозоли со своей пятки. Добытый артефакт девушка кинула в ступку.

– Ну, Тагарка, быть тебе у моих ног, – с усмешкой подумала она и вновь принялась за растирание ингредиентов.

Пестик поднимается и с силой входит в ступку, поднимается и входит, поднимается и входит… Майка почти насиловала ступку, позабыв о своей мистической роли. Зато она, как наяву, представляла, будто ненавистная Роксанка со стороны наблюдает за сценой майкиной и тагаркиной любви. Видит всё и страшно завидует. А сделать ничего не может. Так тебе и надо, Роксанка! Смотри и лопайся от чёрной зависти! Майка прервалась и вновь взглянула на результат своего труда. Достаточно. Получилось, как надо.

Теперь последний ингредиент. Лягушачья икра. Весна нынче выдалась ранняя сумасшедшие лягушки уже начали свои брачные игры. Икру Майка собрала большим листом кувшинки в пруду, рядом с которым располагалась стойбище. Осторожно, словно драгоценность, принесла она её в это укромное место. Теперь столь же бережно Майка слила часть соплеобразной жижи в ступку и тут же отшвырнула зелёный лист от себя подальше. И вновь взялась за пестик. Дубовая палочка с характерным утолщением на конце поднимается и входит в горлышко берёзовой ступки, поднимается и входит, со странным чавканьем поднимается и входит…