– Ёлка нам сейчас без надобности, но огоньками мы тебе сделали личную аврору! Послушай, дружище, тебе нужно вдохновиться. Настолько, что ты сейчас всё вспомнишь. Даже больше, чем всё. Настоящую жизнь! – Чешир был непривычно серьёзен, когда произносил эти слова.
– В смысле «Настоящую»? А эта что, выдуманная? – я попытался пошутить, но вспомнил, что мы с братом вообще попаданцы в этом мире. Но всё оказалось ещё интереснее.
– Нет. Здесь мы, считай, играем свои роли, забыв почти всё о себе, и пробегая один и тот же сценарий с вариациями. Как компьютерная игрушка, симулятор жизни на максималках…
– То есть, дядя Миша, выходит, тоже в Настоящей жизни всё узнал? – спросил я. Эльф кивнул. Наш ангел-хранитель был одним из тех, кто вообще не помнил, откуда растут его ангельские крылья. Воспоминания о прошлом подарили ему разные картины: жизнь генерала, крестьянина, священника, купца. Но они не содержали ответ, что сделало его ангелом. Просто череда жизней, в которых главный герой жил, может, и не всегда счастливо, но по совести. Как сказал потом дядя Миша, «самое главное, что было в этих снах, это посыл: вокруг нас полно добрых душ, ради которых стоит и жить, и умирать, не придавая значения тому, как они выглядят».
– …по миру гуляют люди как люди. Но только секрет в том заключается…
– Есть люди, а есть кто людьми притворяется? – я не знаю, что хотел сказать Чешир, но не удержался. Каюсь, уплыл куда-то в воспоминания! Но меня внезапно поддержали серьёзным кивком.
– Именно! В том же ключе действуй и дальше! Ищи рифмы, чудеса в повседневности, замечай красивые числа, любым способом ищи вдохновение!
– Я так и делал всегда. – я снова вспомнил, как в школе увлёкся нумерологией: старался писать самое важное в 12:12 или 15:51, а домашнюю работу делал либо без пяти минут пять, либо в шесть ровно. Это даже к успеху привело: мои оценки по математике улучшились! Обратной стороной медали стала активно наседающая математичка, упрашивающая меня представлять школу на олимпиаде по математике и не понимавшая аргумента «не хочу».
– Главное, вспомни, кто ты есть. Это всё, что тебе сейчас нужно понять: кто ты такой. А то у нас некоторые думают не о том, а в итоге радиоволны ушами ловят, вот и весь дар.
– Чешир, не смешно! – я уже сердиться начал.
– Не смешно, но лапшу на уши тебе не повесишь, и это хорошо! – Эльф похлопал меня по плечу, а я вспомнил, как сам во время первого обращения Артёма проверил его, рассказав тупой анекдот. Теперь со мной так же поступили, справедливость восстановлена!
– Так, я уже начинаю в воспоминания погружаться, началось! – до меня наконец-то дошло, с чего у меня мысли о прошлом зашевелились. Стас убедился, что я устроился на кровати, и вышел из комнаты вместе с Чеширом. Я лежал, и соображал: чего ещё не хватает? Гирлянды перемигивают, окна занавешены… ёлку наряжать не хочу.
Конечно, это не то же самое, что аврора, но кто сказал, что это не сработает?! Для полноты картины я достал любовно собираемый плейлист с музыкой для творческого настроения: первая композиция из любимой компьютерной игрушки удивительно гармонировала с общей атмосферой комнаты, поэтому я поставил её на повтор, и запряг таймер на полчаса. Подумал немного, но решил телефон вообще выключить: мало ли кто позвонит в самый неудобный момент?! Сто одной секунды музыки более, чем достаточно!
Усталость снова навалилась на меня большим пуховым одеялом. Под головой подушка-подкова, я в любимой пижаме, надо мной мерцают огоньки… а потом я сам не заметил, как уснул.
***
Родные Красные скалы снова озарил свет двух лун, но мне не засыпалось. Уже завтра наступит самый важный день в моей жизни: я пройду обряд Напутствия во взрослую жизнь, и отправлюсь в своё первое путешествие! Так делают все драконы Н’азиры, мира сияющих чёрных морей, зелёных лесов, и красных гор. А я лежал на удобном выступе, и мечтал о том, куда могу направиться.
– Не спишь? Лукаро? Ты же не спишь, я права? – из-за скал появилась любопытная рыжая чешуйчатая мордашка моей подружки, которую звали… уже не помню как. Забавно, своё имя я знаю, а её – забылось. Только прозвище помню, но это важнее имени.
– Если бы я спал, ты бы меня разбудила. Чего тебе, Ши́па? – «Шипами» драконы Н’азиры величали маленьких надоедливых зверушек, вроде лемуров. Но эта Шипа была более надоедливой, чем все шипы вместе взятые, а привычка постоянно ходить за мной хвостиком просто выводила из себя.
– А завтра такой де-ень… – дракошка мечтательно склонила голову на бок.
– Ну да. – я улыбнулся, и развернулся к собеседнице. – Ты уже думала, что будешь искать интересного?
– Пока нет, но это неважно! Вот, скажем, Тохиро, принёс свой булыжник синий, а толку? Я и без булыжника могу огонь разжечь! – в подтверждение своих слов, Шипа дыхнула, выпустив тонкую струйку огня. Я снисходительно улыбнулся. Какой она ещё птенец…
– Смотри, как надо! ХАРР! – Вместе с рёвом-выдохом я выпустил из пасти целый сноп пламени. – И камень Тохиро очень даже интересная находка. Куда лучше лысой шипы, которую притащил Кромахо. – Я скривился, вспоминая крошечную лысую зверушку, завёрнутую в шкурки, наверное, сброшенные во время линьки другими зверьками. Лысая шипа очень забавно верещала, и пыталась бить нас палкой, которую ловко держала в передней лапке. Но Мати Умано решила, что Кромахо стоит поискать что-то ещё, потому что шипа быстро загрустила, и перестала играть с палкой. Потом зверушка убежала, а мы сделали вид, что не заметили этого.
– Ладно-ладно, не паясничай! Дышать снопом он умеет, между прочим, мама говорит, что от этого зубы выпадают! – Дракошка явно завидовала мне, но скрывала это за ворчанием, как взрослая.
– Открою тебе секрет, зубы всю жизнь выпадают, но отрастают заново. Это закон природы! – наставительно произнёс я. Для Шипы это стало целым открытием. Она округлила свои большие жёлтые глазищи, и раскрыла рот от удивления.
– И даже если совсем-совсем не дышать? А это не больно, когда они выпадают?
– Не больнее царапины, потом пару раз дыхнёшь огнём, чтобы прижечь ранку, и всё пройдёт. А к следующему сезону вырастет новый зуб.
– Слушай, что мы о зубах говорим, я вообще-то пришла спросить, что ты искать будешь!
– Это я спросил, что ТЫ будешь искать, – я поправил мелкую фантазёрку.
– Какая разница, ты или я, может вообще отправимся вместе?!
Я расхохотался, и эхо моего смеха распугало крошечных мохнатых надоед. Шипа была настолько маленькой, что Мати Умано хотела вовсе оставить её в гнезде, но эта вредина убедила Мати, что проще будет отпустить её, чем терпеть нытьё и уговоры.
– С тобой?! Какой смысл мне брать ТЕБЯ с собой в путешествие?
– Со мной тебе никогда не будет скучно! – уверенно заявила малышка.
– Ну, если только. Но сейчас я хотел бы поскучать, точнее, поспать. – произнёс я, и снова поудобнее устроился на скалах. Спать по-прежнему не хотелось, но я был готов притворяться, чтобы маленькая надоеда от меня отстала. Подумать только, а ведь завтра она тоже получит Напутствие. Мы были с ней забавной парой. Я – самый большой из молодняка, она – наоборот, маленькая как птенец. Я – серьёзный и разумный, а она постоянно витает в облаках. Когда я ищу логическое решение задачи, она придумывает тысячу идей, чтобы выбрать даже не самую действенную, а самую интересную. И всё же, мы из одной стаи, а значит она мне – почти что сестра. Младшая. Я старше её: Мати Умано точно знает, что я родился утром Дня Вылупления, а Шипа – вечером, на закате. Наверное, поэтому она такая чудачка.
Но сейчас я посмотрел на подружку под другим углом. Маленькая, но ловкая, за что и получила своё прозвище, которое предпочитает родному имени, даже Мати Умано зовёт её Шипой. Ей никогда не бывает скучно, потому что она может придумать себе приключение на ровном месте. Сама традиция Путешествия была придумана, чтобы мы не считали мир за пределами своего гнезда недостойным изучения. А достойна ли изучения твоя собственная стая?..
– Знаешь, я бы нашёл и притащил в гнездо тебя, – признался я Шипе, по-дружески трогая кроху широким крылом.
– Если тебе когда-нибудь снова будет грустно, знаешь, что сделай? Возьми меня за руку, и не отпускай, тогда всё будет хорошо! – сказала она. Я осторожно выполнил её просьбу, и теперь уже мы вместе лежали на скалах, и рассматривали переливы Мерцающей Реки в чёрном небе.
– Ты права, Шипа. Побудь со мной ещё немного?
Дальше события слишком ускорились; я понял, что сплю, и вижу то, что когда-то проживал давным-давно. В день Напутствия мы с Шипой отправимся вместе, поругаемся, помиримся, я почти потеряю её в густых лесах-лапохватах, а она вернётся с добычей. Потом будет большая стоянка лысых шип, они будут ещё интереснее и смешнее той из них, что притащил Кромахо, а ещё они не умеют ни огнём дышать, ни правильно собирать драгоценности: кому может прийти в голову глупая мысль тащить подожжённую молнией ветку? В итоге я пойму, что мне очень интересно наблюдать за шипами, а моя маленькая подружка станет для меня родной душой…
***
Другой эпизод. Уже не скалы, и вообще я не дракон, а бескрылый драконид. Насколько помню, это было на линкоре «Ао», странствующем в поисках пригодных для жизни планет девяноста пяти разумных видов. Здесь и шумные таракки в огромных высоких тюрбанах, и молчаливые пау, бегающие даже от своих сородичей. Лаватты и паурасане всегда ходят вместе: их цивилизации прошли много циклов рука об руку. Диковатые хуумы строят из себя венец творения, как учат их предки, а на деле боятся даже больше пау… Расчёты подтвердились: их звезда взорвалась цикл назад, уничтожив три обитаемых планеты, но мы успели спасти достаточно, чтобы не дать угаснуть этим видам разумных.
– Лударрат, доложить обстановку! – ко мне подошёл офицер линкора. Я отдал честь, пару раз стукнув кулаком по забралу шлема.
– Квартал «А», всё в норме. Квартал «В», утечка газа устранена. В квартале хуумов снова шум. – я недовольно скривился. Офицер окинул меня суровым взглядом, и нервно дёрнул хвостом.
– Проверь! – Адмирал знал про мою неприязнь к малоцивилизованным видам, но постоянно ставил работать с дикарями, чтобы я «проникся» нашей миссией, и избежал трибунала за расизм.
Я побрёл в указанный проблемный квартал. Хуумы могли бы быть потише, они постоянно лопочут, и дерутся даже за вольеры. На своих местах эти непоседы не сидят: один рычит, когда к нему приходят, второй постоянно пытается отобрать комнату соседа вместе с самкой. Это слишком молодой вид!
– Бобо мнесласно! – мои мысли прервало жалобное бормотание детёныша, стоящего передо мной. Полёт затянулся на несколько лет, хуумки разродились, младенцы подросли, и теперь гуляют среди остальных. Вспомнить простоватый язык этих разумных оказалось элементарно.
– Не бойся, ребёнок, пойдём со мной, я отведу тебя в безопасное место. – я наклонился к малышу, а тот с интересом рассматривал меня. В этот момент меня настигла страшная мысль: я не надел маскировку! Пока меня не увидели остальные, я похлопал себя по кристаллу на запястье, активируя иллюзию: синяя чешуя превратилась в красную кожу, глаза поменяли форму, а на нижней челюсти вырос большой клок меха, сигнализирующий о значительном жизненном опыте.
Но что сделано, то сделано: протокол незагрязнения цивилизации был нарушен, по счастью всего одним детёнышем. Я хмуро посмотрел на него, и включил рацию; протокол действий был един для всех рас.
– Дезинфекторы, подготовьте капсулу. Хуум, на вид четыре года возраста. Восемьдесят сантиметров. – Конечно же, я называл другие термины, но в том сне удобно перевело их в земные.
После того как ребёнка почистили, привили от возможных болезней, и признали жизнеспособным, началось моё знакомство с приёмышем. Моя раса не принимала концепции родственных связей, но этим словом пользовались, когда кто-нибудь позорился так же, как и я. Наказание одно для всех: приёмыш должен прожить жизнь среди нас, не возвращаясь к сородичам.
Малыша назвали Тазтэнн, и он перевернул мои представления о хуумах, оказавшихся намного смышлёнее, чем если наблюдать за ними в больших скоплениях. Не забывший родной язык, он перенял и речь Ао: этому удивился даже суровый адмирал, пришедший лично посмотреть на приёмыша. «Нужно отправить послание в штаб. Возможно, хуумы смогут постичь цивилизацию раньше, если обучать их индивидуально», – говорил он.
Циклы проходили один за другим: из всех спасённых на корабле остались только вышеупомянутые дикари: планеты, пригодной для этих чувствительных к температурам созданий, не нашлось, а малыш Тэн рос, и проявлял чудеса сообразительности. Он едва доставал до ниши с продовольствием, но сам нашёл способы решения этой проблемы. Не имея органов осознания интерфейса инфопанели, он запомнил мои действия, и безошибочно включал интересующие его записи открытой части научного журнала. Ещё через пару циклов он стал любимцем команды; отличавшийся от нас только внешним видом, он обладал острым умом, живым воображением, и даже чувством юмора.
Когда мы всё же нашли планету для его соплеменников, и те разбежались от луча телепортации, вереща и спотыкаясь, Тэн смотрел на них отстранённо и грустно.
– Иди с ними, теперь это твой новый дом. – сказал я. Тэн грустно посмотрел на меня:
– Дарр? Можно я останусь здесь, с вами? На Ао? Я не хочу забывать вас!
– Это твоё предназначение, Тэн. Мы уже обсуждали это. – я покачал головой. – Штаб дал добро, хуумы признаны разумными четвёртого порядка, а ты сможешь донести до них всё то, чему мы научили тебя. Образование языка, законы природы, начальные познания в организации общества, твои деяния пройдут сквозь тысячелетия.
– Есть что-то важнее знаний. Дарр, мы жили эти циклы, как одна душа, ты не понимаешь этого, а ты был мне отцом.
Ещё несколько циклов назад я бы никак не отреагировал на это, но общение с Тазтэнном и изучение особенностей сознания хуумов помогло понять мне значимость родственников на своём опыте. Миссия Тэна была предрешена, он – будущий просветитель этой планеты. Моя же роль – рядовой член экипажа. Решение пришло внезапно, от самого воспитанника. «В этом холоде без сердца никак», говорили мы ему, но он понял это, кажется, по-своему.
– Дарр, ты можешь поговорить с адмиралом, чтобы тебя отправили под маскировкой?
Я взвесил все «за» и «против». Офицер посмотрел на меня и кивнул. Из-за яркого солнечного света моя чешуя будет перегреваться, но нам всем было интересно: гений ли Тазтэнн, или все представители его вида настолько смышлёные?
– Иди, Дарр, может, даже станешь их божеством. – ухмыльнулся офицер. Я настроил маскировку, и покачал головой.
– Лучше прослежу, чтобы их манера передавать знания не привела к очередной склоке потомков!..
События снова ускорились: Дарра и Тэна приняли за своих. На далёкой планете, окружённой поясом астероидов, они стали учителями молодой цивилизации, а Лударрат не только поборол предвзятое отношение к хуумам, но и проникся к ним симпатией.
***
Паутина. Паутина в культуре кэров – это символ логики. Форма не всегда идеальна, но подчинена закону. Конечно, если плетущий её паук не болен, потому что тогда вместо правильных узоров у него выходит уродство. Я думал об этом, и не заметил подошедшего сзади учителя, прогуливающегося между рядов, чтобы лупить задремавших школяров деревянной лопаткой. Меня больно стукнули по затылку и потребовали:
– Луиго, ты снова мечтаешь! Отвечай! Шесть отличий певца-шелкопряда от крапчатого мухоеда!
– Их не шесть, а два, учитель. Мухоед не умеет петь, и у него шесть крыльев, а не восемь, в остальном они одинаковы! – меня на таких мелочах не проведёшь! Учитель это оценил, и удовлетворённо похлопал в ладоши.
– Ты гордость своего класса, Луиго, но сейчас у тебя не то настроение. Пожалуйста, будь собраннее. – уже мягче сказал он. Я благодарно кивнул, и склонился над тетрадкой.
Как ученик закрытой школы, я не знал мира за её пределами, но такова была веками отработанная методика обучения кэров, господствующей расы шести миров Серебряного Пояса. Порядки близки к монастырским, даже день мы начинали со своего рода молитвы: гимнастики для ума. В остальном мы были, скорее, учёными, для которых нет в жизни лучшего занятия, чем поиск и преумножение знаний.
События снова ускорились, и я сейчас стоял возле учителя, одетый в торжественную бело-зелёную мантию отличника. Моё обучение подошло к концу, и у меня был выбор: отправиться применять знания на практике, или продолжить заниматься изысканиями в архивах. Я выбрал первое: в мирах-сателлитах для меня больше интересных дел, чем в родной библиотеке.
В следующем эпизоде я снова говорил с учителем.
– Луиго, твои знания безупречны. Скажи, какую область науки ты хотел бы изучить следующей, после естествознания миров Верхнего Пояса?
– Разумные формы жизни. Я хотел бы изучить их подробнее. – твёрдо произнёс я. Учитель одобрительно похлопал в ладоши.
– Иного я и не ожидал от тебя, тебе интересна жизнь во всех её проявлениях. В чём причина твоего выбора именно разумных? Обоснуй!
Я замялся, но решил сказать, пусть не по форме, но правду:
– Ну… понимаете, кэры давно живут как альфы, гоббы, человеки, и прочие разумные. Мы спустились с гор, чтобы строить дома и возделывать землю. Научились использовать инструменты, а не магию, прибегая к ней в крайнем случае. Даже облик используем, вдохновлённый эстетикой этих рас. Моё будущее исследование будет о том, как наша жизнь может измениться дальше, на примере, скажем, человеков. Они живут мало, но за тридцать лет проходят тот же путь, что альфы за свои пятьсот!
Я немного лукавил: мне просто не были интересны диковатые гоббы или агрессивные альфы, человеки мне всегда нравились больше всех! Малоспособные к магии, они использовали подручные инструменты, это была их стихия. Там, где альф погибал от голода и холода, человек мог устроить плодородный сад, а ещё они никого не боялись: ни богов, ни своих правителей, ни кэров, которым приходилось раскрывать себя по какой-то причине. Ректор считает, что такова сущность человеков вне зависимости от того, где они живут, на Пределе Хаоса, или же в мирах-сателлитах, эти удивительные разумные найдут способ выжить даже в открытом космосе!
– Занятно, но это весьма ценное исследование, идеально для твоего уровня знаний. Я позабочусь о том, чтобы твоя практика проходила в местах обитания человеков.
– Спасибо, учитель.
– Луиго, прежде чем ты отправишься, я хочу предостеречь тебя. Помни, даже под маскировкой, ты – другой. Ты не человек, но использовать нетипичные для человеков способности можешь в крайнем случае, в остальном полагайся на свои знания и доступные инструменты.
Месяцы изучения культуры человеков нужного мира прошли за мгновения, и вот наступило время практики. Я приземляюсь у ворот человеческого города, и неуловимо меняю драконий облик на человеческий. Кэры – тоже драконы, давным-давно перенявшие образ жизни других разумных. А меня ждёт десять лет жизни в этом чудесном городе, где дома одноэтажные, но с зелёными фигурными крышами, а вместо статуй – фонтаны.
***
Это всё красиво, интересно, но не то, НЕ ТО! Я смотрел осколок за осколком, перебирая их, пока не почувствовал, что вот-вот проснусь, не достигнув нужного результата. Чтобы не сделать этого, я аккуратно скатился с кровати, и… снова забыл, что вот уже несколько дней, как для ясности разума, сплю на бортике фонтана! Пока я отфыркивался от воды, ко мне подошёл мой брат. Его имени я так и не вспомнил, даже сам образ оказался смутным: были у него волосы длинные, собранные в хвост? Или же он стригся, насколько мог коротко? Не помню даже этого!
– Давай помогу. – он протягивает свою сильную руку, и вытаскивает меня без какого-то усилия. У меня самый лучший брат, который всегда меня защищает, даже от моих причуд! Я тепло улыбнулся, вспоминая эту жизнь, показавшуюся самой родной. Какой-то частью себя я понимал, что это – тоже сон, но эта жизнь тронула меня за душу особенно сильно. Жизнь, которая определила для меня все дальнейшие. Это и была Настоящая жизнь…
– Я бы и сам выбрался, но всё равно спасибо, – проворчал я для порядка, а то опять будет со мной нянчиться. Но мой братишка прекрасно понимает, когда я сержусь, а когда только делаю вид.
– Знаешь. Я буду скучать по тебе, – брат отвёл взгляд, и нервно потрепал себя за край сложенного крыла за спиной.
– Слушай, да не переживай ты так, я быстро! Сам знаешь, человеческий век недолог, всего каких-то тридцать лет – и я снова с тобой. – я обнял братишку, который искренне считал, будто мечта пожить среди героев любимых сказок – умелых, ловких и изобретательных людей – это что-то опасное. В отличие от бронзовых драконов, люди живут значительно меньше, но один человеческий год насыщенный, как сто драконьих! Современная наука позволяла стать кем угодно, в том числе и совершенно заурядным человеком. Что может быть лучше?
– Можно я буду твоим гардантом? – спросил он. Кто такие «гарданты» я, увы, не вспомнил.
– Я очень ценю твою поддержку, и рад, что и ты, и папа, и остальные, что вы хотите мне помочь. Но разве это будет верным решением? Жить пусть и человеком, но среди драконов. Я так ни за что не прочувствую настоящую человеческую жизнь, пропущу всё самое интересное. Они лучше всех, понимаешь?!
– Тогда хотя бы выбери для рождения подходящую семью.
– «Подходящую» и выберу, но не такую, какую ты думаешь. Какой смысл рождаться там, где меня будут поить из серебряной чашки?! Или быть ребёнком у родителей, готовых пожертвовать ему свою жизнь без остатка?
Мой упрямый братишка отвёл взгляд, но признал:
– Для начала это будет хороший вариант.
Я вздохнул: кто не знаком с перерождениями, часто считает, что это просто развлечение. Весёлое приключение для тех, кто не знает, как ещё справиться со страшнейшей бедой нашего мира – скукой!
– Как раз лучше будет оказаться в соломенной хижине, среди толпы голодных родственников, которые от лишнего рта не в восторге. Вырасти, найти своё дело в жизни, разобраться, кто даёт хороший совет, а кто ошибается, ценить каждую лепёшку, которую испёк, и не иметь возможности быть уверенным, что завтра всё пойдёт по твоему плану! – я представил себе будущие восторги от этого увлекательного приключения. Брат неуклюже улыбнулся; наши споры об удивительности людей были частыми, но со мной всегда проще согласиться, чем спорить.
Смена кадров – и я стою в центре магического круга, а мастер-переродитель смотрит на меня внимательным взглядом зелёных глаз:
– Помни, что фальшив твой рай, когда упадёшь со звёзд. Если ты забудешь это, то можешь навеки потерять себя в лабиринте иллюзий.
– Может, передумаешь? – брат за меня явно беспокоился. Я крепко обнял его:
– Не переживай, я обязательно вернусь лет через тридцать-сорок, люди дольше не живут!
– У меня дурное предчувствие. Прошу, согласись, чтобы я побыл гардантом для тебя! Обещаю, ты меня даже не заметишь! – брат слишком боялся, как будто я задумал какую-то глупую авантюру.
– Предчувствия – это просто наши страхи, слушай логику, она не обманывает. Не позволяй страхам затуманить твой разум! Я пойду без гардантов, чтобы прочувствовать всё в полной мере, а потом мы вместе сочиним песню об этом!
***
Прошла целая череда жизней, ничем не выделяющихся, но для меня эти рутина и бытовуха были источниками неподдельного восторга. Я получал от этого ещё больше адреналина, чем альпинисты или парашютисты! Мой брат был, к сожалению, прав: в калейдоскопе перерождений я настолько погрузился в человеческий быт, что мой фальшивый рай стал для меня настоящим. Жизнь за жизнью, я блуждал по мирам и планетам, посещая то юрты из мехов, то ангары космолётов, а потом в те же юрты и возвращаясь. Память о моей Настоящей жизни почти стёрлась, разбилась на мелкие осколки. Я был одержимым, мой девиз был: «У тебя есть мир, и ты его покоряй». Так говорили мудрецы моего народа, когда я родился наследником престола, чтобы узнать каково это – привести умирающее государство к Золотому веку.
Череда небольших, но ярких жизней снова вызвала у меня восторг. Я был очарован людьми, и это чувство незримо сопровождало меня всегда и везде. Я мог быть рыцарем Крестового похода, и сложить голову вдали от дома, но в конце этого жизненного пути радостно прыгал в следующий, рождаясь в семье островитянина-рыболова, радуясь безмятежной жизни, где есть только я, море, и моя острога. И так бесчисленное множество раз: было ли это всё настоящим, или половину я выдумал?
ПОМНИ, КТО ТЫ ТАКОЙ!
Я забыл самое важное. Я забыл, что где-то далеко у меня уже была семья, а ведь когда-то помнил их всех. Помнил своего отца, который был мне настолько же близок, насколько и брат. Помнил своих родственников, помнил своего прадеда, который смотрел на меня, и по-доброму посмеивался, наблюдая за робкими попытками малыша познавать мир. Я так и не вспомнил деталей, но любовь к семье резанула по сердцу так сильно, что я понял: я должен стать собой. Ради них. Ради брата, который от страха навсегда потерять меня бросился следом, и так же потерялся. Был ли Стас этим братом? Очень надеюсь, что да, с каждой новой мелкой подробностью, я замечал их сходство. Сердце сжималось: став человеком, мой брат тоже постиг главную особенность людей – совершать невозможное, он нашёл меня, хоть это было так же сложно, как найти зёрнышко льна, подхваченное ураганом.
ПОМНИ, КТО ТЫ ТАКОЙ!
Другие осколки жизней тоже обрастали подробностями, всё больше и больше. Я понял, зачем вообще мне снятся эти сны, и посмотрел на свою инфантильную придурь под другим углом. Я не просто капризничал, я искал что-то более глубокое, искал давно забытого себя! Я знал, что у меня появился шанс снова вспомнить самое главное, очнуться, как приходит в себя игроман, которого развернули спиной к монитору. Встретиться с заждавшейся меня семьёй! Я жадно глотал подробности из разных жизней, выделяя важное для той, которую живу сейчас, потому что какой-то частью себя я понял, зачем вообще ввязался в эту авантюру! Это было важнее, чем какие-то суперсилы или забавные факты о прошлом, это собиралась по крупицам моя давно потерянная, забытая жизнь. Настоящая жизнь!..
ПОМНИ, КТО ТЫ ТАКОЙ!
Эпизоды мелькали снова и снова, но это уже не сбивало с толку: осколки соединились в один сложнейший узор совершенной формы, олицетворявший то, что я искал, и тогда я…
Проснулся?
Стас
А теперь я расскажу, что было после того, как мелкий уснул. То, что брат спит, я не удивился: увлечься книгой настолько, что не заметить, как пролетел целый день, такое случилось с ним впервые.
– Что дальше делать? – спросил я иллюзиониста, придумавшего этот «верный способ» персонально для одного упёртого фантазёра. [Ты хотел сказать «упорного»?] Нет, сейчас именно упёртого! В сочетании с его способностью добиваться желаемого, это могло сработать.
– Тебе – ничего. Жди: отоспится, и всё будет нормально! Тридцать лет и три года он спать не будет, может вообще через час проснётся, или завтра утром. Что я бы посоветовал тебе, так это не будить его. – невозмутимо ответил Чешир. Я прикинул, какая буря меня ждёт, если я разбужу его в самый ответственный момент, и молча согласился: за такое я сам по шее бы надавал.
– Волнуюсь за него. Вдруг он за этой охотой за волшебством себя забудет…
Чешир выдал понимающую сочувственную улыбку:
– Знаешь, когда я своё прошлое вспоминал, меня это не сильно изменило. Только смелости прибавилось: послал дядю, который напирал, что работать нужно только за компьютером и на него, взял себе имя любимого героя детства, образ придумал, ушёл к феям декоратором, ну и так, по мелочам… – главный вдохновитель фей взять за идею бала сказку Кэрролла привычно рассмеялся. – Нет, ты прав, перемены были, что надо! Но все к лучшему! Не переживай: такие, как Лу, сами по себе достаточно чудесны, чтобы их меняло ещё больше!
– Я хотел бы, чтобы он не гонялся за своими «гениальными идеями».
– Всё равно продолжит гоняться, но в этом все мы! Ну, я пошёл, если будет желание поболтать, звони в любое время! – эльф-иллюзионист подмигнул, и привычно растворился в воздухе. На пол спланировала открытка с улыбающейся рожицей, и подписью «Всё будет хорошо!».
А я нервничал. Ещё в детстве, посмотрев мультик про Икара, Лу загорелся идеей летать на собственных крыльях, которые сделал из картона Пока мелкий залечивал ободранные коленки, я объяснял, что проблема героя мифа была не в том, что он использовал мало клея. Какой ещё дар ему нужен?! По детской наивности он не замечает, что вносит в Мироздание коррективы, какие не под силу больше никому, но это «не зрелищно», поэтому жива дурацкая мечта пускать из рук фейерверки, словно в компьютерной игрушке!
Я боялся. К своим тридцати годам я уже знаю, что слепо следовать мечте не стоит, а брат даже не заметил, как весь день просидел за учебником, слишком настроившись на написание книги! Мне хотелось просто прибежать в его комнату, разбудить, и хоть мир перевернуть, а убедить брата…
В чём?
Я понял, что сам не знаю, почему так боюсь. Да и чего именно боюсь? Что он станет серьёзным и угрюмым материалистом? Что он внезапно решит отправиться в кругосветное путешествие? Или что? Ни дед, ни бабушки, ни родители, никто не страдал синдромом гиперопеки. Я же ловил себя на мысли, что слишком боюсь за брата, каждый день изобретающего очередной оригинальный вариант «русской рулетки».
Я немного успокаивался. Когда-нибудь я пойму, почему меня это настолько напрягает. Может быть, талант Лу разовьётся немного дальше, и он сам сможет ответить на этот вопрос? Я мало разбираюсь во всей этой мистике, но, если бы брат мог дать мне какую-то инструкцию на этот случай, что бы он сказал? «Братиш, всё нормально будет, не переживай, мир такой, каким мы сами себе его придумываем, поэтому думай о хорошем… или о макаронах! Макароны – это всегда хорошо, даже когда летят на третьей космической скорости сквозь стратосферу!». Эта дурацкая мысль вполне в духе мелкого меня повеселила. Будь у меня заботливый старший брат, мог ли я тоже быть таким же весёлым мечтателем, живущим Свою Взрослую Жизнь? С приездом Лу я заметил, что иногда мы ведём себя одинаково по-дурацки, и мне это… нравилось.
К вечеру я ждал пробуждение брата, прислушивался к каждому шороху из его комнаты. Изо всех сил боролся с тревожными мыслями, прикрываясь интуицией, советовавшей ни в коем случае не портить «Эпический Опыт Создания Чуда Своими Руками», или вроде того. Пафосные названия я придумываю хуже мелкого, но этому он меня ещё научит, если не сбежит в Академию.
Кем бы ни были таинственные Послы, я был готов драться с ними, если они попробуют увести моего брата! К счастью, одарённые нередко отказывались бросить всё ради попадания в школу волшебства, и их оставляли в покое, а с даром Лу перекраивать реальность под своё чувство юмора, за ним должны были бы прийти ещё в первые дни нашего пребывания в Китеже.