И будь что будет! Книга I: Повелитель моря – 1

Фернандо знал, что Анри был щедрым. И не из-за того, что ел сейчас из самых дорогих в старой Европе и Новом Свете тарелок, а потому, что Анри был человеком чести и совести. Когда в Сент-Джорджесе на Гренаде разгулялась эпидемия холеры, торговые и транспортные суда перестали заходить на остров, и там начался голод. Больные и здоровые жители острова нуждались в еде и лекарствах. Даже взлетевшие до небес цены на продукты не прельщали большинство торговцев – извечных любителей звонкой монеты. Лишь немногие рискнули, заполнив трюмы провиантом, отправиться туда. И среди этих немногих был и Анри. Вот только он не нажился тогда на Гренаде ни серебром, ни золотом – он не поднял цены на продукты, а тем, кому и обычная цена уже была не под силу, давал еду в долг. После гибели родных Анри пришлось поголодать, но его душа не очерствела, а наоборот, наполнилась сочувствием и состраданием. Он не заработал там ни песо, ни луидоров, но и в накладе не остался. Интендант, оценивший благородство испанца с французским именем, закрепил за ним землю под плантацию, и теперь управляющий, выживший благодаря щедрости месье Анри, заботился о том, чтобы флейты под сине-золотыми флагами могли регулярно забирать со склада тюки с индиго. Да, многие люди помнят добро. И, наверное, именно потому, чтобы показать это, каждый корабль, заходящий в Сент-Джорджес под тёмно-синим флагом с золотым солнцем, встречали приветственным пушечным выстрелом, а имя месье Анри Верна всё ещё произносилось с благоговейным трепетом, как имя святого…

Ели неспешно, наслаждаясь палитрой вкусов далёкой Родины. Такой же спокойной и степенной была и застольная беседа. Как истинные гурманы, мужчины хвалили хамон и сыры, обсуждали достоинства вина, искушённо сравнивали испанские вина с французскими и португальскими.

Под лёгкие светские разговоры завтрак незаметно близился к завершению. Подали кофе и десерт – маленькие блинчики, обильно политые мёдом. Когда трапеза была завершена, вся компания сошлась на квартердеке.

Солнце неторопливо поднималось всё выше над морем. В ярко-синей вышине медленно двигались белые пышные облака, словно где-то там, высоко, на небесной плантации созрел хлопок, и ветер развеял его по небу. Встретившись на горизонте с морем, небо бледнело и становилось таким поблёкшим, что казалось почти белым. Зато море, словно решив соревноваться с небесным сводом, явило целое буйство красок – от индиго до светло-зелёного. Небольшие волны лениво перекатывались и ласково гладили корпус «Победоносца».

Любуясь морем, Анри заметил шлюпку, явно направлявшуюся к его кораблю.

– Похоже, это по твою душу сеньор Альварес послал. А ведь ты мне так и не успел рассказать, как прошла охота, – пророкотал за его спиной Фернандо, не скрывая досады.

– Да ты знаешь, какой из меня рассказчик. Вон лучше с Энрике поговори, – Анри кивнул в сторону стоявшего чуть поодаль капитана.

– Э-э-э не-ет, – почти пропел великан, – Один сожмёт до пары фраз, а другой преувеличит по стеньгу⁵¹! Вас только вместе и можно слушать!

– Тогда пусть тебе дон Себастьян подробно и без преувеличений всё расскажет, – Анри поискал глазами команданте.

– Разве я не буду сопровождать вас, альмиранте? – дон Себастьян выступил из-за широкой спины бригадьера. Его голос был тихим, даже мягким, в отличие от взгляда. Тёмные глаза всегда смотрели пронизывающе, а красивое лицо ни при каких обстоятельствах не меняло бесстрастного выражения.

– Нет, команданте. Передадите солдатам губернатора пленных и вы на сегодня свободны. Если же после беседы с губернатором вы мне понадобитесь, я оставлю вам записку в трактире «У Сандро».

– Да, альмиранте! – склонил голову дон Себастьян.

Анри за два года общения с команданте хорошо изучил своего офицера и уловил в тихом голосе аристократа едва заметное недовольство. Он уже привык к тому, что дон Себастьян неустанно стремился сопровождать его, часто выходя за рамки своих обязанностей. Но привыкнуть – не значит одобрить.

– Капитан, – позвал Анри.

Тот приблизился:

– Да, ми альмиранте!

– После высадки пленных отведите корабль в док и договоритесь с плотниками о ремонте всей армады. Пообещайте им двойную плату, если управятся за неделю. Мы должны выйти в море двадцать третьего июня.

Энрике кивнул.

– И не планируйте ничего на вечер, капитан! – Фернандо хлопнул его по плечу. – Сегодня вечером вы все ужинаете у меня, сеньоры! И обойдёмся без церемонии, отказов я всё равно не приму, – бригадьер обвёл глазами Анри и дона Себастьяна. Получив от них согласие, повернулся опять к Энрике: – И Густафу скажите. Не мне же одному рассказывать весёлые истории!

Громкий уверенный и жизнерадостный голос Фернандо спугнул рассевшихся на вантах чаек и те, возмущённо захохотав, захлопали крыльями и полетели к берегу. Проводив глазами удалявшихся птиц, Анри скользнул взглядом по приближавшейся шлюпке. Приказав направить посыльного в ратс-камеру, удалился в свою каюту.

Глава 3 Вопросы, вопросы…

Анри хорошо платил своим людям. Кроме того, если при захвате пиратского судна или логова доставался богатый приз, то команды, участвовавшие в бою, получали часть того, что осталось после выплаты доли короля и вычета неизбежных расходов. Это же не флот Его Величества, а армада торговца из Белисе, вот он и установил здесь свои собственные правила. По ним же ещё и пенсии выплачивали. И не только тем, кто получил увечья, но и оставшимся без кормильца старым родителям, если таковые имелись, да вдовам с малыми детьми. Вот и не было отбоя от желавших поступить на службу к Эль Альмиранте. К тому же на кораблях было чисто, кормили сытно, строго пресекали конфликты, и наказанием за проступки было не рукоприкладство и плеть, а штраф или списание на берег. Уже за год-другой службы многие могли позволить себе купить дом и завести семью. Вот и Фернандо, несмотря на то, что после скандального брака его единственным источником дохода стала должность бригадьера, поставил весьма недурное по местным меркам жилище. Имея на иждивении жену и двоих детей, идальго Фернандес мог позволить себе и пару-другую слуг, да ещё умудрялся чуть ли не в каждом порту Тьерра Фирме иметь по любовнице!

Для самого же богатого торговца единственным местом во всём Новом Свете, как, впрочем, и в Старом, где он мог уединиться, была адмиральская каюта, состоявшая из двух помещений – ратс-камеры и спальни.

Ратс-камера являлась одновременно столовой, гостиной и библиотекой. В её относительно небольшие размеры вошло довольно много всего: уютный диван, обитый тиснёной кордовской кожей, изящный ореховый столик для игры в шахматы с двумя высокими испанскими стульями, дубовый книжный шкаф, украшенный резными фигурами, не менее нарядная витрина для посуды и сервировочный столик. Но главным атрибутом был большой дубовый стол для шести персон. Анри редко ел один. Все офицеры «Победоносца» побывали здесь, но постоянными гостями-сотрапезниками были капитан Энрике, команданте дон Себастьян и доктор Эрнандес.

Капитан Энрике, будучи человеком простым и неприхотливым, получив ещё на «Чайке» право постоянного гостя на каждой трапезе, в застольных беседах особо не участвовал, тем более, если за столом был дон Себастьян. Креольский морской волк чувствовал себя стеснённым присутствием аристократа. В армадах Анри было достаточно дворян. В силу неблагоприятных стечений обстоятельств этим идальго закрылись возможности найти место на королевской службе, вот и приходилось им, чтобы прокормиться, идти в подчинение к богатому плебею. Каждый высокородный претендент, во избежание проблем из-за правил общения разных слоёв испанского общества, должен был отказаться от своих привилегий и согласиться с тем, что на кораблях сеньора Верна субординация не зависела от происхождения, а определялась должностью. Энрике давно уже привык к присутствию в команде благородных сеньоров, но только гранд вызывал в душе бесстрашного морского волка смятение и робость, отступавшие лишь тогда, когда выживание корабля зависело от слаженности действий всей команды.

Дон Себастьян Альварес де Толедо-и-Пименталь был «левой рукой» адмирала, занимая должность команданте. Потомок знатного рода, представитель высшей испанской аристократии, командовал солдатами и канонирами. Высокий, стройный брюнет с тёмными, как ночь, глазами, с иссиня-чёрными усиками над чувственным ртом и клиновидной испанской бородкой, казался Анри одновременно и романтиком, ищущим приключений и славы, и философом, пытавшимся найти смысл жизни. Видя благочестивую набожность и юношескую прямолинейность команданте, Эль Альмиранте решил, что именно они сделали младшего сына герцога Альбы непригодным для придворной службы. Анри неоднократно задумывался о причинах, вынудивших этого высокородного сеньора попроситься два года назад к нему на корабль. Понаблюдав за молодым грандом, Анри решил, что аристократ, должно быть, задыхался в атмосфере дворцовых интриг, отказывался лебезить и подхалимничать, потому и отправиться искать себе занятие по душе в Новую Испанию, подальше от двора.

Солнечные лучи уже успели нагреть адмиральскую каюту. Несмотря на открытые окна, лёгкий бриз не приносил прохлады, а лишь наполнял тяжёлый влажный воздух запахом соли и водорослей. Едва слышимый плеск воды, встречавшейся с кормой «Победоносца», заглушался резкими, похожими на неистовый хохот, голосами чаек.

Анри подошёл к расположенному пред окнами громоздкому двухтумбовому столу из красного дерева, доставшемуся ему вместе с «Победоносцем», и сел на обтянутый чёрной кожей стул из канадского клёна, помнивший зад английского капитана. Стул был удобный и не лишённый строгой красоты, а Анри ценил красоту вещей не меньше, чем их полезность. Потому и заменил старый английский письменный прибор на купленный в Гаване изящный серебряный, прекрасно вписавшийся в тёмно-зелёное сукно стола.

Вытащив из большого выдвижного ящика два листа добротной бумаги, прислушался. Через перегородку пробился громкий возмущённый голос Фернандо. Тяжело вздохнув, Анри отложил листы, встал и направился в ратс-камеру.

Прежде всего в глаза бросилась огромная фигура бригадьера, державшего за грудки Рафаэля. Слуга был бледен, но, судя по упрямому покачиванию головы, непреклонен. Услышав скрип двери, оба повернули головы в её сторону. Увидев Анри, Фернандо отпустил слугу, и тот тут же, выпрямившись, как струна, застыл в позе ожидания.

На немой вопрос Эль Альмиранте ответил бригадьер:

– Ну и порядки у тебя тут! – громогласно возмутился он. – Этот охламон отказался налить мне вина! – Фернандо гневно ткнул указательным пальцем в сторону неподвижного Рафаэля, не глядя на него.

– На «Победоносце» только я решаю, что, когда и кому можно подавать. Ты уже забыл это? – Анри мельком глянул на следившего за каждым его движением слугу и дал знак рукой.

Рафаэль поклонился и пошёл к витрине. Фернандо взглядом проследил за перемещениями слуги и повернулся к Анри:

– Нет, конечно, не забыл, но я думал, что теперь для меня есть исключение.

– Ты ошибся. Но раз ты так думал, то, пожалуй, мне придётся наведаться на «Альбатрос» с инспекцией, – в спокойном голосе Анри засквозила печаль: он знал о пристрастии друга к горячительным напиткам, но помнил и то, что, вступив на корабль, бригадьер умел оставить за бортом все свои вредные привычки.

– Да ладно, Анри, ты же не думаешь, что я там распустился сам и позволяю напиваться команде?

– Что мне думать – я решу на «Альбатросе». Ладно, заходи, – и Анри шагнул обратно в спальню.

С квартердека донёсся мелодичный звон. Ему вдогонку голос вахтенного матроса сообщил, что пробита одна склянка⁵² и началась третья вахта.

Фернандо взял кубок с серебряного подноса и двинулся вслед за другом.

Садясь за письменный стол, Анри кивнул в сторону лежавших на нём бумаг:

– Вот мой улов.

Фернандо взял один из листов и, присев на обитый медью и богато украшенный резьбой сундук, принялся изучать документ.

– Опять англичане, – буркнул он, уткнувшись в текст. – Может, пора нам наведаться на Антигуа?

– Думаю, у нас найдутся дела поважнее, – Анри сидел, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди.

– Ты гнался за ними?

Дотянувшись, бригадьер положил бумагу на край стола, отхлебнул из кубка и, вытянув ноги, удовлетворённо закряхтел.

– Нет, – Анри невольно проследил за движениями друга и перевёл взгляд на бумаги. – Я получил сведения, что обнаружена база Эрроусмита на Сахарном островке, но вместо Джона нашёл этих двух приватиров, – он кивком указал на каперские патенты.

– И где Эрроусмит они, конечно же, не знали? – Фернандо саркастически хмыкнул и сделал очередной глоток.

– Нет, не знали, – лицо Анри посерьёзнело. – Но они подтвердили, что Джон там был. Эти мелкие пакостники боятся его больше, чем нас, Фернандо.

Бригадьер поднял на друга округлившиеся глаза:

– Почему?

– Похоже, Эрроусмит сумел подчинить себе многих пиратских капитанов. Мне стало известно, что в его распоряжении флот не меньше моего, а если не считать торговые караваны, то, возможно, и больше. Он объявил всю Тьерра Фирме до Бермуд своей территорией и собирает дань с тех, кто тут желает охотиться, – брови Анри сошлись у переносицы, выказывая беспокоившие его хмурые мысли.

– Это тебе эти двое рассказали? – Фернандо кивком указал на бумаги. Из его голоса исчез сарказм.

– Да. Ещё они сказали, что пришли к острову отдать Джону дань. Я разминулся с ним на восемь часов.

– А эти почему задержались? – Фернандо расправил пальцем увы, а его глаза блеснули любопытством.

– Хотели полакомиться папайей, – ухмыльнулся Анри.

Фернандо вылил в рот остатки вина и поинтересовался:

– Ты оставил там засаду?

– Бесполезно, —Анри потянулся к серебряному колокольчику для вызова слуги. – Похоже, не всем нравятся диктаторские замашки Эрроусмита, – позвонил и продолжил: – Кто-то там побывал ещё раньше и сжёг лагерь.

Дверь, слегка скрипнув, отворилась, и вошёл Рафаэль. Фернандо протянул ему пустой кубок. Слуга взглянул на своего сеньора и, не получив от него утвердительный кивок, взял кубок и вышел.

– Стало быть, ты полагаешь, что Джон туда уже не вернётся? – задумался бригадьер.

Анри кивнул.

В дверь постучали.

Получив разрешение войти, показался Рафаэль.

– Сеньор, к вам посыльный от сеньора губернатора! – с достоинством дворцового мажордома доложил он, косясь в сторону сидевшего на сундуке бригадьера.

– Пусть войдёт, – приказал Анри, поднимаясь.

Слуга поклонился и исчез. Через мгновение на пороге каюты показался офицер дворцовой стражи.

Скользнув взглядом по приветственно привставшему бригадьеру, он повернулся к опустившему взгляд Анри:

– Его превосходительство сеньор губернатор приглашает сеньора Верна посетить его резиденцию.

Расстегнув пуговицу колета, офицер вытащил из-за пазухи запечатанное сургучом письмо и, подойдя к столу, положил.

Анри взял в руки послание и повертел, рассматривая. На лицевой стороне красивым почерком было выведено: «Благороднейшему сеньору Андрес Генри Руис Верну».

«Надо же, – подивился, – раньше граф мне писем не писал. Интересно, зачем весь этот официоз?» – но послание не открыл.

Анри кинул быстрый взгляд на безмятежное лицо вновь усевшегося друга, перевёл его на руку офицера, застёгивавшего пуговицу, и спросил:

– Полагаю, ваша милость собирается ждать мой ответ?

– Я уполномочен сопроводить вас, сеньор.

Фернандо, до этого молча наблюдавший за происходящим, многозначительно хмыкнул и сложил руки на груди.

– Ну что ж, в таком случае прошу вашу милость обождать меня в шлюпке, – Анри дождался, когда за офицером закрылась дверь, сел и сломал сургучную печать с гербом Белисе.

«Белисе, года 1660 от Р.Х. 16 дня месяца июня.

Благороднейший сеньор Верн,

Позволю себе напомнить Вам, что, согласно подписанному Вами 1655 года 1 дня месяца мая фрахтовому договору, должного действовать до дня подписания мира между Испанией и Англией, в силу некоторых обстоятельств вас обязывают предоставить принадлежащие Вам корабли под командование генерал-капитана Ямайки. Предоставленные корабли должно полностью вооружить, укомплектовать командой и достаточным для выполнения условий фрахта количеством провизии и боеприпасов.

В случае если же Вы по-прежнему пожелаете лично возглавить Вашу армаду, это будет приветствоваться генерал-капитаном и рассматриваться как любезность с Вашей стороны.

На основании вышеизложенного прошу Вас незамедлительно явиться в мою резиденцию для получения оного приказа.

Искренне благоволящий Вам сеньор Альварес Луис Феррер-и-Проксита, XIII граф Альменара, волею Его Католического Величества Филиппа IV губернатор провинции Северный Гондурас и города Белисе, собственной рукой подписавший».

Завершала сиё послание размашистая подпись и восковая печать графа Альменара.

Закончив читать, Анри взглянул на Фернандо. Лицо великана вспотело от напряжения.

Не желая мучать друга, сгоравшего от любопытства, он передал ему письмо.

Дочитав, бригадьер лишь пожал плечами и молча вернул послание. Анри спрятал его в стол и придвинул к себе бумаги пиратов.

– Похоже, чем мы будем заниматься в ближайшее время, уже решили за нас.

– Пожалуй, ты прав, – пророкотал Фернандо и, ударив себя ладонями по коленям, поднялся. – Пойду ещё с Энрике побеседую. Увидимся вечером, – и, махнув рукой на прощанье, вышел из каюты.

Анри взял со стола один из документов, с помощью серебряной спицы свернул его в узкую трубочку и обмотал тонкой лентой. Сделав то же самое со вторым, позвонил в колокольчик и, засунув себе за манжету рукава камзола обе бумажные трубочки, направился к кровати. Над ней висело его оружие – боевая шпага, две абордажные сабли, итальянская скьявона и толедская ропера⁵³ с изящной позолоченной гардой.

Явившейся Рафаэль принёс перевязь, плащ, шляпу и помог одеться. Анри прицепил к перевязи роперу и, выходя из каюты, непроизвольно задержался перед небольшим венецианским зеркалом. Он словно впервые увидел его тёмную деревянную раму, богато украшенную лазуритом и золотой инкрустацией, окаймлённой филигранной цветочной гирляндой. В крупные бутоны гирлянды были искусно вставлены шпинели, размером и цветом подобные спелой вишне.

Позолоченная латунь обрамляла сверкающую серебристую гладь, в глубине которой отразилось его гладко выбритое лицо – миловидное и в то же время мужественное, обрамлённое тёмно-русыми волнами волос. Отложной белый воротничок оттенял загар, наложенный жарким карибским солнцем, а из-под широких полей шляпы пронзительно смотрели серые глаза, излучавшие спокойствие и затаённую грусть.

Рисунок 2. Анри. Автор – Кошка Моника

Как будто стараясь стереть скрытую во взгляде печаль, Анри провёл по лицу ладонью и вышел из каюты.

Разглядев на шканцах Энрике, напомнил ему о необходимости поторопить плотников с ремонтом и кренгованием⁵⁴ Победоносной армады, махнул в знак прощания собравшимся у штормтрапа офицерам и стал спускаться.

В пинасе, кроме команды матросов и офицера дворцовой стражи, Анри ожидали и двое его солдат. «Не иначе, как дон Себастьян заботу проявил», – шевельнулось в душе раздражение. Желая отправить пехотинцев обратно на корабль, он повернулся, чтобы остановить матросов, подбиравших штормтрап, и встретился взглядом с команданте. Лицо аристократа было таким серьёзным, полным решимости и правоты, что Анри лишь махнул рукой и сел. Офицер губернатора воспринял это как сигнал к отправлению и приказал отчаливать. Рулевой подал команду и переложил руль. Баковый с загребным упёрлись в борт «Победоносца» отпорными крюками и дали шлюпке ход. Спустя несколько минут пинас, поскрипывая уключинами, подчинившись ритму, заданному кормчим, медленно развернулся и неспешно направился к молу.

За время пути офицер не проронил ни слова, лишь почти у самого пирса указал на стоявших у пристани троих солдат, державших под уздцы пятерых лошадей, и коротко бросил:

– Одна из них – для вас.

Мягко стукнув о доски мола, пинас остановился, слегка покачиваясь. Выбравшись на пристань, Анри приказал своим пехотинцам идти к резиденции губернатора, а сам отправился следом за немногословным офицером. Приняв из рук солдата поводья, ловко вскочил в седло и в сопровождении эскорта отправился во дворец.

Солнцу ещё предстояло добираться до зенита не менее трёх часов, но оно уже вовсю слепило и нагревало землю. Тёплый влажный воздух был тяжёл и душен, лошади то и дело замедляли шаг и их приходилось подгонять. И только люди продолжали заниматься своими делами, не обращая внимания на жар, духоту и смрад.

Стук копыт перекрывался гомоном портового города.

Снующие туда-сюда носильщики криками предупреждали неосторожных прохожих. Торговцы зазывали покупателей в лавки, расхваливая товары громко и изобретательно. Но как только солнце достигнет вершины небосвода – город замрёт, погрузившись на несколько часов в сиесту…