Глава двадцать седьмая, дорога домой
«Айона» тихо дрейфовала в густой пустоте аномалии, переход на сторону Солнечной системы подходил к концу. Изнурённые долгой и напряженной встречей пассажиры звездолёта отдыхали в своих каютах, пристегнутые ремнями безопасности к кроватям.
Им виделись тревожные сны о войне и мире, о дружбе и вражде, о союзе и распаде, о хрупком и нестабильном явлении, имя которому жизнь.
Лида Хорошева и Джаред Финниган были помещены в изолятор медицинского отсека. После подъема на борт, корабельный врач в костюме биозащиты бегло их осмотрел, поставил витаминную капельницу и велел накормить подопечных богатой белками пищей. Ужин оказался друзьям в тягость. Почти не притронувшись к еде, они попросили его убрать.
Когда звездолёт вошёл в аномалию, Лида и Джаред надели кислородные маски и пристегнулись к страховочным креслам. Освещение на судне погасло, вибрации и гул двигателей прекратились, невесомость беззвучно проникла на «Айону». Все затихло.
Финниган лениво поглядывал в узкое окошко иллюминатора, за которым, будто пульсируя, царствовала вечная темнота. Время от времени он прикрывал глаза и проваливался в сон. И тогда перед ним вспыхивали образы голубого гиганта, безымянной луны, лица навсегда утраченных друзей, искусственные глаза существ, в которых будто застыл немой вопрос. Джаред открывал глаза под стук встревоженного сердца и с радостью обнаруживал напротив себя Лиду Хорошеву, погруженную в раздумья. Финнигану было любопытно узнать, о чем задумалась его подруга, но вместо вопроса, он предпочитал пуститься в собственные размышления, которые заводили его в дремотный сон, где видения пережитых месяцев преследовали вновь. Он открывал глаза и все повторялось по кругу.
С самого подъёма на борт Лида и Джаред почти не разговаривали друг с другом. Да и что тут можно было сказать? Ни одно слово не смогло бы ничего изменить. Время ушло, события – ещё такие живые в памяти, – скоро утратят своё значение, а когда жизни Лиды и её друга-британца завершат свой ход, и вовсе канут в небытие.
Лида то и дело прокручивала в голове своё прощание с существами, пытаясь найти изъян в их логике или придумать, – хотя сейчас это уже и не имело смысла, – способ, который смог бы переубедить тейидов в их решении. Нескончаемая и утомительная для обеих сторон беседа, невзирая на множество барьеров, разделявших две цивилизации, ещё могла дать положительный результат. Так казалось. Или в это хотелось верить.
Но с того мгновения, как в сердце маршала Роннинга был воткнут нож, события захлестнули участников стремительным потоком. Мисс Люка и доктор Сандовал подхватили маршала и принялись оказывать первую помощь.
Высокий тейид, казалось, опечаленно наблюдал, как на экране видеосвязи представитель человечества медленно оседает на пол, кряхтя и изрыгая брызги крови изо рта. Высокое существо сбросило с головы датчики и покинуло кресло капитана судна. Его помощник выключил трансляцию и проверил уровень кислорода в баллонах своих подопечных.
Существа явно не желали более продолжать диалог. Но разве их можно было винить? Каким может оказаться этот союз с дикарями, которые на исторической встрече с другой цивилизацией непрестанно спорят между собой, а в довершение убивают один одного?!
Когда высокое существо вернулось на мостик, Лида встала перед ним на колени. Приняв молитвенную позу, она пыталась оправдать своих сородичей, посылая образы человеческой добродетели на экран переводчика. Изо всех сил Лида старалась убедить тейидов, что всё не так плохо, что существуют хорошие и отзывчивые люди. Она пыталась донести образ политиков и чиновников, которые за годы служения народу утрачивают связь с реальностью, становятся сухими прагматиками и во всем видят подвох, стремясь предугадать следующий шаг соперника или врага.
В пылу своих усердных стремлений, Лида вдруг осознала, что она пытается убедить не существ, но себя. Это ей хотелось верить, что человечество ещё имеет шанс на союз с другой цивилизацией, поиски которой занимали умы лучших ученых многие века.
Как только эта ясная и простая мысль просияла у Лиды в голове, она замерла, и даже на экране переводчика всё погрузилось в серое молчание.
Высокое существо долго молчало, что-то обдумывая. Наконец, с приветливой благодарностью оно поклонилось Лиде и вернулось в своё кресло. Его мысли касались экрана с трепетом и волнением. Существо изъяснялось короткими и понятными образами, выражая искреннюю горечь и разочарование. Оно благодарило Лиду и Джареда за этот первый опыт продуктивного общения с другой расой, но, вздыхало существо, продолжая транслировать свои мысли, контакт следует немедленно прекратить.
Долгое время на мостике капсулы царила исключительная тишина. Только мягкий гул работающих систем судна разбавлял мертвое уныние, охватившее экипаж и пассажиров.
– Что они станут с нами делать? – шепотом спросил Финниган.
Лицо британца было спокойным, но глаза казались потухшими, будто в них притаилась грусть. Лида сразу поняла эту эмоцию, потому что сама переживала нечто схожее. Она хотела, – очень хотела! – увидеть Землю снова. Но точно с такой же силой ей хотелось остаться здесь, в этой чужой звёздной системе, среди чужих существ, чтобы продолжать это увлекательное знакомство и такое захватывающее общение.
– А ты бы чего хотел? – спросила Лида.
Джаред, бежавший всю жизнь от Земли и людей, от любви и отношений, от однообразия и даже от себя самого, был полон решимости остаться в этом уютном и беззаботном уголке Вселенной, среди тейидов, благородно спасших его и заботившихся о нем.
Друзья взялись за руки. Лида сконцентрировалась на своем вопросе, который больше походил на просьбу, и отразила мысли на экране переводчика.
Высокий тейид ответил не сразу. Он с некоторым удивлением поглядел на пассажиров, медлительно обсудил увиденные образы со своим помощником, после чего жестом скрещенных конечностей ответил отказом. Экран вспыхнул, продолжив мысль высокого существа. Лида и Джаред должны вернуться в свой мир вместе с кораблем, прибывшим для переговоров.
Лида глубоко вздохнула и с тяжестью, заливавшей ей сердце, протяжно выдохнула. Она покачала головой, и образы существ растаяли в сумраке притихшей “Айоны”. Джаред поглядел на подругу. Ему были понятны её страдания. Хотя в начале общения с существами он не доверял им и, откровенно говоря, боялся, всё же с течением времени Финниган проникся добротой к представителям чужой цивилизации. Возможно, говорил он себе, они в своём развитии достигли той степени человечности, которую людям ещё только предстоит освоить в далёком будущем. Будущем без границ между людьми.
– Ты тоже об этом думаешь, – прошептала Лида.
Ей вдруг стало невыносимо оставаться наедине со своими мыслями. Воспоминания теснились гурьбой в её голове, проскакивая обжигающими вспышками. Ещё больше Лиде было обидно от того, что она была лицом к лицу с иной цивилизацией, они научились доверять друг другу и понимать. Но появились военные мужланы и разрушили те хрупкие взаимоотношения, что у Лиды получилось выстроить.
– Мы не доросли ещё до их уровня, – согласно кивнул Джаред.
Слова пронзили Лиду, словно её окатили холодной водой.
– Мы можем иметь технологии, – продолжал рассуждать Финниган, – ничуть не хуже, чем те, которыми обладают тейиды. Мы покоряем пространство Солнечной системы, строим прекрасные звездолёты. Но мы ещё так малы, глупы и невообразимо жестоки. Жестоки настолько, что будем видеть эту жестокость в глазах всякого, кто встретиться на нашем пути.
Лида тяжело вздохнула и закрыла глаза. Звездолёт глухо потрескивал остывающими деталями двигателя и обшивки. Невесомость мягко расслабляла и баюкала, и только ремни страховочного кресла удерживали Лиду от полёта.
– Всё произошло так быстро, – вздохнула она. – Но пока мы были там, казалось, что этим событиям не будет конца. Ты помнишь? – спросила Лида. – Помнишь, как мы сидели за очередным не аппетитным завтраком в нашей камере и рассуждали о том, что можем никогда не увидеть своих близких, или просто других людей, Землю и родные города? Как всё стремительно переменилось.
Лида смолкла, и снова погрузилась в монотонное перебирание воспоминаний, каждое из которых болезненно терзало ей сердце.
“Вы вернётесь домой, – продолжало высокое существо. – Встреча останется в памяти нашей расы. Мы будем чтить ваш дар, и надеяться, что когда-нибудь весь ваш род станет таким же открытым и готовым к общению с нами, какими были вы”.
– Дар? – с сомнением поглядел на Лиду Финниган. – Вряд ли они это имели ввиду. Мы ничего им не дарили.
– Может, – пожала плечами Лида, – для ученых возможность узнать что-то новое равносильно самому ценному дару, который даже трудно вообразить?
– В таком случае, – ответил Джаред, – ты подарила им эту возможность.
– Я? – озадаченно спросила Лида.
– Да-да, именно тебе удалось перебороть животный страх неизвестности, и сделать шаг навстречу. Один небольшой шаг и целая цивилизация притихла, увлеченно слушая твои слова.
Финниган разволновался, и потому говорил быстро, проглатывая окончания слов. Сердце его, не привыкшее к выражению чувств, громко стучало где-то в горле, в руках и ногах пробежала дрожь. С признательным благоговением в глазах Джаред посмотрел на подругу и крепко обнял её.
– Это всё она! – громко обратился он к высокому существу, помогая себе жестами донести мысль. – Она! Мы, люди, очень трусливы. И даже я. Но не она. Она!
Существо с фиолетовыми бугорками подошло к Финнигану и подключило его сенсоры к экрану-переводчику. Тогда Джаред в ярких и уверенных образах сумел донести свою мысль. Ему было важно, чтобы существа поняли и приняли, что именно Лида поспособствовала развитию этого короткого и сложного общения. И что именно Лида достойна оказаться в исторических летописях денебской цивилизации.
“И спустя тысячи лет, – продолжал Финниган, – когда человечество снова выйдет с вами на связь, помните Лиду. Тогда, в далёком будущем, все люди будут так же мужественны и открыты для контакта, как одна крохотная женщина”.
Экран погас, Финниган, выбившись из сил, откинулся на спинку кресла. Высокое существо озадаченно смотрело на своих пассажиров. Казалось, оно серьезно обдумывало отраженные на экране мысли Джареда, не сомневаясь в их откровенной бесхитростности, но удивляясь их твердости.
Существа обменялись короткими щелчками, после чего развернулись к людям и, приложив конечности к груди, низко поклонились.
Лида и Джаред, с глазами полными слёз, повторили жест благодарности в ответ. Как просто оказалось понимать друг друга, подумала Лида. Так непохожие друг на друга внешне, эти четверо – двое людей и двое тейидов, – сумели научиться слушать, видеть и понимать друг друга.
Преисполненная самых теплых чувств, на какие только способно великое человеческое сердце, Лида сделала шаг навстречу высокому существу. Ещё шаг и она развела руки, распахнув свои объятия. Лида шагнула ещё раз и замерла в встревоженном ожидании.
Высокое существо множество раз наблюдало за тем, как его пассажиры прижимаются друг другу, обхватив спины руками. Существо нашло взаимосвязь между эмоциями, которые испытывали люди и этим причудливым действием, и ему стало понятно, что жест этот является выражением самой неподдельной дружбы. Высокое существо развело в стороны свои длинные конечности, сделало последний шаг и мягко прижало к себе Лиду. Объятие в память о дружбе.
Спустя несколько часов калибровки, два космических судна произвели стыковку. Существа подвели Лиду и Джареда к шлюзовому переходу. Мгновение замерло и будто тянулось целую вечность, пока компьютер звездолёта, следуя протоколу безопасности, проводил дополнительную проверку соединения. Лида чувствовала себя немой без переводчика. Мысли хаотичной гурьбой крутились в голове, слова тяжелым комом стояли в горле, готовые сорваться с языка. Но чтобы она сейчас не сказала, существа не смогут понять. Да и был ли смысл в этих прощальных попытках?
Двери с шипением разъехались в стороны. В дальнем конце шлюзового коридора в окошке иллюминатора “Айоны” показались испуганные лица корабельной охраны. Один из них торопливо помахал рукой.
– Пора, – тяжело вздохнул Финниган.
Он потянул Лиду за руку. Девушка споткнулась и едва не упала, повиснув на предплечье друга. Вернув себе равновесие, она обернулась на существ. Ей хотелось ещё раз поглядеть им в глаза, ещё раз поклониться, ещё раз, – хотя бы мысленно, – принести извинения за своих сородичей, за разочарование.
Но на площадке уже было пусто. Высокое существо и его помощник с фиолетовыми бугорками вернулись в рубку. Было ли им также отчаянно горько прощаться с новообретенными друзьями? Хотелось ли им, вопреки собственному решению, найти другой способ, чтобы продлить контакт? О чем им думалось в эти последние секунды?
Сердце Лиды рвалось на части. Она начала задыхаться от слез, душивших её, перед глазами всё плыло, отяжелевшие ноги подкосились и с гулким “Ох”, Лида потеряла сознание. Финниган подхватил Лиду на руки и стремительно направился к звездолету.
Друзья наконец-то летели домой, но эта мысль не приносила им радости или хоть какого-нибудь эмоционального облегчения. К прежней жизни ни один из них вернуться уже не сможет, ибо пережитые события навечно оставили свой отпечаток в душе каждого. А как жить по-новому друзья не представляли. Минуты забвения в пустоте аномалии тянулись бесконечно долго, и даже казалось, что время вовсе остановилось здесь, навсегда заперев Лиду и Джареда в изоляторе наедине с неразрешимыми душевными терзаниями.
– Они определённо были шокированы, – негромко произнес Финниган, наблюдавший за Лидой и, особенно за тем, как менялось выражение её лица, когда она раз за разом прокручивала в голове прощание.
– Или, наоборот, – подумав, отвечала Лида, – для них всё это оказалось ожидаемо.
– Потому что они догадывались, что мы дикари?
– Они не догадывались. Они знали это. Как учёные, тейиды знали, что найти цивилизацию со схожим уровнем технологического, интеллектуального и социального развития очень сложно. Или скорее невозможно. Я всё думаю, о чем говорили те, другие, на встрече под куполом.
Лида замолчала и мысленно перенеслась в просторный зал под куполом.
– И к чему пришла? – спросил Финниган, вырвав подругу из плена тягучих мыслей.
– Это всего лишь предположение, правды мы никогда не узнаем, – Лида помедлила ещё немного и продолжила. – Я думаю, что после “Вильгельма” они заглушили сигнал и всем запретили вступать в контакт с пришельцами. Они наблюдали за нашими кораблями, наблюдали, как мы убиваем себя, но ничего не делали. Нас с тобой спасла группа тех учёных, с которыми мы общались. И возможно, сделали они это вопреки запрету. Высокий тейид был у них главным. Он провёл серию тестов, установил с нами отношения, убедился, что мы в достаточной степени умны и хотел показать это остальным. Там, под куполом, мы были словно на суде. Только сородичи нашего тейида не приняли его открытия. Вот о чём они спорили. Может, они убеждали его, что следует как можно скорее избавиться от нас.
– Он выглядел подавленным, когда поднялся на борт капсулы, – согласился Финниган. – Не хотел принимать такого страшного решения?
Лида пожала плечами.
– Избавиться не всегда означает убить. Высокому тейиду просто было тяжело переживать свою неудачу.
– Если всё это так, зачем же тогда они стали говорить с “Айоной”? – спросил Финниган.
– Опять же, этого мы не узнаем, – сказала Лида и тяжело вздохнула. – Но, может, они понадеялись, что мы с тобой станем проводниками между двумя расами. Мы были важным научным проектом высокого тейида, он вложил в наши отношения много сил. Возможно, он думал, что через нас, через установившийся новый контакт сумеет переубедить и своих сородичей.
– Их общество также было не готово принять нас, – заметил Финниган.
– Возможно, они понимали, что для нас это слишком рано. У астрофизиков существуют алгоритмы для поиска и определения уровня развития инопланетных цивилизаций. Думаю, что у существ есть нечто подобное, – рассуждала Лида. – Если есть одни, то где-то во Вселенной есть и другие, возможно, более похожие на существ. Им просто нужно продолжать искать. А человечество, если сумеет стать лучше… лучше для самих себя… – Лида задумалась и продолжила через минуту. – Они не могут видеть, как мы. Но мы самые настоящие слепцы. Человечеству лучше всегда оставаться одному.
“Айона” вынырнула на краю Солнечной системы и направилась к Земле. Где-то в середине пути компьютер господина Менингэма получил сообщение от космической обсерватории вблизи орбиты Урана. Пылевое облако в поясе Койпера начало рассеиваться. Аномалия закрылась.