– Но почему они не поменяли модель управления? Можно было просто объявить себя правителями, как это делали древние.
– В таком маленьком городе расслоение приведет к ужасным конфликтам – бедные будут резать богатых, хитрые – наивных. Это мы видели на примере общества древних. Поэтому электи приняли решение поддерживать внешнее равенство, чтобы каждый считал модель справедливой.
– Но ведь она и есть справедливая! Все в Рациосе живут хорошо. У всех есть все, что нужно. Не все ли равно, кто и как управляет, если все сыты, одеты и живут в мире и комфорте?
Юстиниан посмотрел на меня с непониманием.
– Разве ты не хочешь жить в свободном городе? Только освободившись от них мы сможем обрести величие.
Я все равно не очень поняла, чем так важно величие и зачем освобождаться от гнета тех, кого мы даже никогда не видели, но нас прервали.
–Лета, нам нужно начать тест. Начальство волнуется – надо мной неловко улыбался Фальсус. – Если ты уже доела, давай пойдем в лабораторию.
Мы снова вернулись в уже знакомую комнату, но вместо кресла теперь была кушетка. К ней были подключены какие-то аппараты со множеством мигающих лампочек.
– Мы должны ввести тебе вакцину и с помощью оборудования посмотреть на ответ твоей психики. Это недолго.
Я попятилась к стене.
– Мы не договаривались о введении вакцины. Я не буду этого делать.
– Это совершенно безопасно, тебе нечего бояться. Она уже протестирована.
– На тех, кого я видела в Институте? Они же бешеные.
– Оставь нас, Фальсус.
В комнату вошла женщина, которую я видела при пробуждении. Ученый послушно засеменил к выходу.
Женщина пристально смотрела на меня, спустя некоторое время заговорила.
– Ты боишься?
– Я никого тут не знаю. Я вообще узнала о вашем существовании меньше двух дней назад. И вы надеетесь, что я буду вам верить?
– Но ты же видела людей в Инсанире? Тебе этого мало?
– Я не знаю, что я видела. Может это вы их туда повесили. Но я точно знаю, что не позволю ставить над собой эксперименты.
Женщина устало улыбнулась.
– Ты одна под землей. Думаешь, нам нужно твое согласие?
Я стала рукой нащупывать любой предмет, подходящий для самозащиты. Женщина заметила это и рассмеялась.
– И что ты сделаешь? Убьешь меня скальпелем? Но тогда ты точно отсюда не выберешься.
– Буду решать проблемы по мере их поступления. И пока первая – вы.
– Тест пройден – раздался механический голос.
Женщина села на стоявший поблизости стул и задумчиво посмотрела на меня.
– Наконец-то вакцина работает.
Увидев мое растерянное лицо, она добавила:
– Тебе вкололи вакцину еще перед транспортировкой в лабораторию. А сейчас мы провели тест. Твой результат отличный. Появилась сопротивляемость, но агрессия в пределах нормы.
– Вы вкололи мне что-то без моего согласия? – во мне стала закипать злоба.
– У нас не было другого выбора. Ты – наш единственный шанс.
В лабораторию вошли двое мужчин, заломали мне руки и силой повели в «мою» комнату.
Когда дверь за здоровяками закрылась, я легла на кровать и уставилась в белую стену. Слезы подкатывали к самому горлу, но заплакать почему-то не получалось. Я чувствовала злобу, сжигающую все изнутри. Как же мне хотелось вцепиться в лицо этой женщине и рвать его ногтями, пока оно не превратится в один сплошной кусок мяса. Как хотелось приложить охранников их тупыми огромными башками о стены коридора, чтобы их маленький череп треснул и разлетелся на тысячи частей. Я представляла, как это место взрывается, и вместо него, со всеми его обитателями, остается глубокий котлован.
Незаметно для себя я заснула. Разбудил меня звук открывающейся двери. Я приподняла голову и увидела робко входящего с подносом еды Юстиниана.
– Меня отправили принести тебе ужин.
Злоба, которая переполняла меня еще три часа назад, почему-то утихла.
– Спасибо.
Я взяла у него из рук поднос и стала есть. Юстиниан не уходил.
– Ты знаешь, что они кинули тебя прямо в пасть к безумной подопытной? – равнодушно пережевывая пищу спросила я.
– Я знаю, что тебя увели для проведения теста. Но ведь ничего плохого не может случиться. Это всего лишь тест.
– Всего лишь тест? Они вкололи мне свою бурду, из-за которой десятки людей в Рациосе бросаются на все, что движется.
Юстиниан попятился к двери, но на пол пути остановился.
– Но ты не похожа на них. Значит вакцина работает?
– Я не знаю, что это за вакцина, но будь это чем-то действительно спасительным, вряд ли бы они стали вероломно вкалывать это ничего не подозревающему человеку. Здесь явно что-то происходит.
– Знаешь, иногда для великих дел нужны трудные решения. Люди могут не понимать, что нужно для их блага. И тогда их нужно направлять, а иногда и заставлять.
– То есть ты считаешь, что насилие – это благо?
– Ну… это не совсем насилие. Тебя же не избивают. Просто иногда нам не хватает знаний, чтобы понять, что так будет лучше. Вот ты сама говоришь: «Не знаю, что это за вакцина». Но ученые-то знают! Они ее создали, положили на это столько усилий!
– Так пусть объяснят мне, почему она так хороша. Докажут, что у меня от нее не вырастут копыта.
– На это нужно время. Если каждому доказывать, представь, сколько лет пройдет. А нам нужно все это сделать быстро. И тогда люди скажут нам «спасибо».
Он взял поднос с пустой посудой и пошел к двери. Обернувшись, улыбнулся:
– Верь мне, ты скажешь нам «спасибо». Уже совсем скоро.
Я молча смотрела, как закрывается дверь. Я была уверена, что никому ничего не скажу, и что в этой лаборатории все какие-то чокнутые. Нужно подумать, как отсюда выбраться, но для начала нужно поспать – после еды на меня снова накатил безумный приступ сонливости. Надеюсь, в ближайшее время меня оставят в покое.
Пустыня
Открыв глаза, я поняла, что обстановка сменилась. Вместо уже знакомых стен комнаты меня окружал прозрачный куб. Звуки вокруг были приглушены, но все же доносились. Не подавая виду, что уже очнулась, я стала прислушиваться. Один голос принадлежал той женщине из лаборатории, второй был незнаком.
– Препарат работает. Можем запускать его в Рациос.
– Ты на сто процентов уверена? Ошибка может стоить нам всего.
– Мы протестировали его на единственном человеке в городе, который мог выдать непредсказуемую реакцию.
Женщина посмотрела в мою сторону, и я стремительно закрыла глаза.
– Система выбрала ее на должность инженера психологического поведения, чтобы вычислять вакцинированных. Теперь она одна из них, поэтому не опасна. Кроме того, ее результат отличный – уровень агрессии в пределах нормы, но достаточен для решающего шага.
– Как только проснется, приведи ее ко мне. Хочу лично убедиться.
Мужчина вышел через открывшуюся дверь, а женщина уставилась на куб. Я сделала вид, что с трудом открываю глаза.
Нажав на панель рядом с кубом, женщина отошла на пару шагов. Спустя несколько минут прозрачные стенки исчезли.
– Не бойся – сказала женщина – Все, что мы делаем – на благо людей. И ты нам в этом очень помогаешь. Я хочу познакомить тебя с тем, кто основал сопротивление. С нашим Лидером. Пойдем.
Она протянула мне руку.
Пройдя сквозь череду длинных извилистых коридоров, мы оказались перед небольшой дверью. Женщина приложила палец к панели справа от входа, щелкнул замок, и мы вошли внутрь.
Комната была небольшая, ну или казалась такой, потому что была напичкана экранами. За столом посреди всей этой техники сидел молодой человек, за его спиной стоял мужчина, которого я видела из куба.
Он посмотрел на меня так, словно пытался залезть в голову.
– Так значит вот этот самый человек. По виду никогда бы не подумал, что у тебя самая устойчивая психика в Рациосе.
– Как вы вообще узнали об этом?
– У нас в городе много своих. Многие хотят помочь нам. Не все хотят жить рабами.
– Рабами чего? В Рациосе все свободны.
– Свободой ты называешь выбор блюд? Или одежды? Или может быть Познание? Граждане даже не осознают, что ими манипулируют. Этот мнимый комфорт – это ведь рабство. Вы все – рабы Системы, своих желаний, своего желудка. Не осталось никаких ценностей, нет идеологии. Ради чего вы живете?
Я почувствовала, что внутри начинает разгораться пламя гнева.
– Мы живем ради того, чтобы наши дети жили лучше нас!
– Несомненно. Только вот знаешь, как живут дети электи? Хочешь наконец увидеть, как живут те, кто использует вас?
Он поднес руку с запястным датчиком ко рту и произнес:
– Подготовьте машину, мы отправляемся в Пустыню.
Через проход в стене мы вышли в большое помещение, где стояли несколько машин. Раньше я таких никогда не видела, это были огромные серые монстры с гигантскими колесами. При нашем появлении одна из них подъехала к нам. Часть кузова отъехала вверх, раскрыв жерло этого чудовища, готовое нас проглотить.
– Костюмы – коротко скомандовал Лидер.
Из стены выехал стеллаж, где висели бесформенные мешки. Люди, появившиеся из ниоткуда, ловко натянули их нам через голову и нажали на какую-то кнопку. Костюмы с шипением сдулись, сев прямо по фигуре. В завершение мне в руки всучили шлем.
– Радиационный фон в Пустыне уже спадает, но все равно есть. Машина герметична, в ней можешь быть без шлема. Если нужно будет выйти – надень.
Я покорно залезла в машину вслед за Лидером. Одна из стен поднялась вверх, и мне в лицо ударил неестественно яркий солнечный свет.
– Атмосфера была повреждена во время Бойни, поэтому теперь на поверхности есть еще одна угроза – ультрафиолет. Солнце очень яркое, оно так же опасно, как и радиация. Костюм защищает и от того, и от другого. Но в первый раз бывает очень сложно привыкнуть к тому, что увидишь вокруг.
Постепенно мои глаза начали привыкать к запредельной после Саб Терры яркости. Однако разглядеть что-то вокруг было невозможно – своими огромными колесами машина поднимала высокие клубы оранжевой пыли.
Внутри автомобиля очень сильно качало – в Рациосе таких машин нет, да и местность вся ровная. В какой-то момент я подумала, что скоро мой желудок не выдержит. К счастью, через несколько минут мы остановились. Дверь открылась, впустив внутрь обжигающий даже через костюм воздух.
–Выходим – скомандовал Лидер. – Не забудь про шлем.
Я натянула на голову этот несуразный колпак и не без помощи спрыгнула с высокого порога машины. Сквозь оседающую пыль был виден каркас чего-то огромного. Здание. Это было гигантское разрушенное здание. Похоже, оно осталось еще от древних. Только они могли построить что-то настолько одновременно завораживающее и пугающее.
– Когда-то здесь был город. Во время Бойни многое было уничтожено, но кое-что от древних все еще осталось. Время и радиация сделали свое дело, но эти руины все еще дышат.
Лидер жестом поманил меня идти за ним. Мы обошли здание с одной из сторон.
Купол. Огромный прозрачный купол возвышался над мертвой красной пустыней совсем рядом со мной. Лидер протянул мне какой-то предмет.
– Это бинокль. Увеличивает то, что вдали. Приложи его к глазам.
За прозрачными стенами дома были совсем не похожи на наши. Это были огромные виллы, с гигантскими садами. Мне даже удалось разглядеть людей. Они ели какие-то диковинные фрукты, которые подносили им роботы.
Лидер, видя мое изумление, заговорил:
– Те люди, которых ты видела на стене в Инсанире, нужны для обеспечения Купола электричеством. Купол потребляет его в сотни раз больше, чем Рациос, хотя живут там всего несколько сотен человек. Как видишь, ветра здесь нет – поэтому все, что тебе говорили в школе – ложь. Никаких ветряков нет и быть не может. С момента уничтожения последней атомной электростанции электричество вырабатывают люди.
– Но ведь на стене было не так много людей. Как они могут произвести столько энергии?
Лидер улыбнулся.
– Мне нравится, что ты начинаешь критически мыслить. Технологии, созданные учеными уже после Бойни, позволяют приумножать электроэнергию в тысячи раз. Электричество, которое выкачивается из одного человека, при помощи специальных машин может питать целый сектор. Поэтому для обеспечения города можно обойтись только несчастными из Инсанире.
Верить в то, что вся моя жизнь оказалась ложью, не хотелось. Мозг пытался уцепиться за последние крохи прежней реальности, но глаза упорно сообщали об обратном. Вот они – избранные. Живут в огромных домах, едят то, чего мы никогда не увидим. И ради этого кто-то из Рациоса висит на стене, чтобы снабжать их энергией.
– А чем поможет вакцина?
– С ее помощью мы откроем людям глаза. Рациум притупил все их чувства, но как только мы вернем их и расскажем правду, жители города восстанут против своих «хозяев». Электи придет конец, они не смогут справиться с таким количеством людей.
– Но это место стоит посреди радиоактивной пустыни. Как мы сможем добраться до них?
– Это не обязательно. Основатели Рациоса были хорошо знакомы с психологией древних. Они сами были такими, поэтому разработали для города систему защиты – ракетные комплексы.
– А как вы распространите вакцину?
Лидер заговорщески улыбнулся:
– К счастью, в Рациосе широко используют Рациум. А среди ученых наши тоже есть.
Прозрение
Вернувшись в Рациос, я удивилась, как привычно может течь жизнь. Как будто бы ничего этого не было – ни подземелья, ни купола. Люди здесь ни о чем не подозревали. Они шли на работу и с работы, ели, встречались с друзьями. И даже подумать не могли, что кто-то набивает желудки за их счет.
Этим утром абсолютное большинство жителей Рациоса как обычно сделали укол Рациума, чтобы пойти на работу с ясным умом. Они были не в курсе, что вся партия препарата заботливо была заменена учеными-членами Саб-Терры на вакцину.
Интересно, почему Саб-Терра не может сама уничтожить электи? Для того, чтобы нажать на кнопку и пустить ракету, население города не нужно. Я поймала себя на мысли, что это кажется нелогичным. Зачем ополчению люди? Ведь про Купол никто не знает, можно уничтожить его, а толчки и шум списать на природные явления.
Запястный датчик легонько пискнул. Октавия.
– Лета, ты срочно нужна в Институте. Приезжай скорее. В городе творится что-то невообразимое.
Через полчаса я была в Секторе А. Тяжелые двери Института пропустили меня внутрь, и я снова поднялась на тридцать четвертый этаж. На этот раз здесь был просто длинный коридор с бесконечной чередой дверей. Из одной меня окликнула Октавия. Вид у нее был растерянный и немного напуганный.
Я шагнула внутрь комнаты. На длинной, сколько хватает глаз, стене светилась проекция. Разделенный на много маленьких участков экран показывал разные участки Рациоса. Люди были словно во сне: кто-то потерянно оглядывался, кто-то держался руками за голову. Складывалось ощущение, что им очень больно.
– Сегодня по всему городу люди словно сходят с ума. – голос Октавии напряженно звенел. – Никто не понимает, что происходит.
– А какой отчет дает Система?
– Она сбоит. Впервые в истории Рациоса ее работа некорректна. Судя по данным Системы, уровень эмоций у каждого человека запредельный. Как будто они не принимали Рациос уже месяц.
Странно. Если у всех такая реакция, почему на Октавию не подействовало?
– Такого не может быть, ты же сегодня получала дозу?
– Рациос для Института хранится здесь. Своего рода стратегический запас. Мы не получаем дозы ежедневно, Институт сам регулирует выдачу. Ты думаешь, это может быть как-то связано с Рациосом?
– Я не знаю. – соврала я. – Но внезапно такое поведение у тысяч людей – как вообще такое возможно?
Октавия хотела что-то ответить, но вдруг все экраны погасли на секунду, и на всю ширину стены возникла голова Лидера:
– Жители Рациоса! Сегодня – исторический день. Сегодня вы наконец прозрели. Сегодня вы увидите мир таким, какой он есть. От вас долгое время скрывали, но Рациос – не единственный город, который выжил. Мы не одни в мире.
***
Моя растерянность едва ли могла быть меньше, чем у Октавии. То есть все это время меня обманывали? Или это какая-то уловка? Но зачем?
Экраны все так же показывали тысячи лиц, но теперь выражение их было примерно таким же, как у меня. Люди словно забыли о своих скрюченных позах и теперь растерянно смотрели на экраны. Если еще несколько секунд назад им было больно, они уже не помнили об этом.
Октавия тяжело опустилась на стоящий неподалеку крутящийся стул. Ее лицо с каждой секундой становилось все более красным, приобретя наконец ярко-пунцовый оттенок. Она тяжело дышала.
– Этого… не может быть – хрипло бормотала она. – Это всего лишь легенда… Не правда…
Я присела возле нее на корточки:
– Какая еще легенда? То есть вы знали о существовании других людей?
– Знали – неправильное слово. Этого никто не знает точно. В Институте есть предание об этом, которое даже самому себе вслух произносить было нельзя. Но шептались конечно. Еще бы – вдруг где-то тоже есть люди.
– Расскажите.
Октавия боязливо закрутила головой.
Я в нетерпении одернула ее:
– Да теперь-то уж точно никто не обвинит вас в распространении слухов. Это важно, Октавия!
– После Бойняа выжившие поначалу держались вместе. Но вскоре после того, как Рациос стал таким, какой он сейчас, группа людей стала протестовать. Они не хотели такой жизни, считали, что это утопия, которая приведет всех к гибели. За свои взгляды они были изгнаны из города и, по легенде, основали где-то свой.
– А где этот город? Как его название?
– Не знаю. Да и до сей минуты думала, что его и нет на самом деле. Что это всего лишь байка.
– Но зачем кому-то рассказывать об этом? Зачем нарушать городской порядок?
Октавия только лишь покачала головой и потянулась за стаканом воды, стоявшем на стеклянном столе неподалеку.
***
Голова Лидера с экранов исчезла. Теперь они показывали лишь темноту. Люди постепенно начинали приходить в себя, если это можно было так назвать. Они неуверенно меняли позы на более естественные и озирались по сторонам, видимо пытаясь понять, не приснилось ли им это все. Я выглянула из окна Института, но разглядеть что-то внизу с 30-го этажа, конечно, было невозможно.
– Клавдий – вызвать. – скомандовала я наручному датчику.
Через секунду голограмма показала мне абонента. По его виду я сразу поняла, что в настоящие планы Саб-Терра его тоже не посвящала.
– Лета… Если ты за ответами, то точно не по адресу. Я сам ничего не понимаю. Но одно я чувствую точно: то, что нас обманули, не сулит ничего хорошего. Мы все в большой опасности.
– Что нам делать, Клавдий?
Наручный датчик запищал, изображение на секунду исчезло. Затем Клавдий снова вернулся, хоть и в мерцающем виде.
– Встретимся у Института через десять минут. Начались перебои с энергией, видимо, включился резервный генератор. Его надолго не хватит. Нам нужно в сектор Б. Нужно поговорить с начальниками отделов.
Вместо обычных 20 секунд лифт спускался на первый этаж целых 7 минут – почти на каждом этаже мигал свет, и мы тормозили. Видимо, резервный генератор работал на пределе своих возможностей. Наконец прерывающийся электронный голос объявил, что мы на первом этаже.
Пробежав через опустевший холл Института, я выскочила на улицу. «Ягуар» Клавдия уже ждал меня.
– Значит, Саб-Терра нас всех обманула – Клавдий был явно взволнован. – Они врали нам, а на самом деле преследовали какие-то свои цели. Но какие?
Я никак не могла собраться с мыслями. Рассказать ему о том, что вакцину успели испытать на мне? Или лучше молчать? Ничего ведь непонятно, вдруг это сможет мне навредить.
Люди за окном постепенно рассеивались с улиц. Внезапно меня пронзила мысль: а как же мои родители? Я же не звонила им все это время!
– Мама – вызвать – скомандовала я запястному датчику.
Через несколько секунд мерцающее лицо мамы возникло передо мной.
– Лета, мы никак не могли до тебя дозвониться! Ты цела?
– Да, все нормально. У вас все хорошо?
– Мы в порядке. Только все эти события… Ты приедешь домой?
– Нет, мам, у меня сейчас много работы, извини.
Мама хотела что-то сказать, но запястный датчик издал умирающий стон и отключился.
– Генератор отключает нежизненноважные системы. Нужно торопиться – Клавдий со всей силы втопил педаль газа.
Через 5 минут мы подъехали к невысокому зданию из бетона и стекла, увитому плющом. Городское Управление. Я знаю это здание, мы с мамой часто проходили мимо него.
В дверях нас чуть не сбил с ног какой-то парень, тоже стремившийся попасть внутрь. Лицо его показалось мне знакомым.
– Лета! Как хорошо, что я тебя нашел! Ты была права! Саб-Терра – не те, за кого себя выдают.
На меня взволнованно глядел Юстиниан.