Как, например, все тот же высокий человек в пальто, что за поручень держится. Он вспоминает юность. Там – молодая девушка, которую раньше он мог заметить в любой толпе, там – апрель, в котором остались они навсегда. Едва ли она сегодня снится ему, но он то и дело представляет, как его давняя подруга читает роман Чарльза Буковски или, покрасив волосы в зелёный, сонно улыбается незнакомцу, что напротив намеки не воспринимает. Как та женщина в конце вагона: он шел за ней целое утро, иногда даже ступая на те же листья; дожидался у магазина; смотрел вслед и вот уже который день проводил её до работы – там она завязывает волосы в хвост, подкручивает рукава свитера и садится за шитье платьев из ситца и тканей других. На фоне играет музыка, разговоры льются. Сигналят автомобили, но их в цеху никто не слушает.
– Простите, Вы не подскажете, как зовут ту девушку в черном свитере? – попробовал поспрашивать он.
– Которую? – громко спросила полноватая работница в голубоватом переднике.
– С хвостиком зелёным.
– А ты чё это, – засмеялась ему в ответ работница, что на сотню других похожа очень, – познакомиться хочешь? Ну так подойди!
– Не подскажете?
Человек ещё раз взглянул как она быстро и ловко, словно на арфе играет, управляется с разноцветными кусочками ткани, покорно подчиняющимися тонким танцующим пальчикам, сурово кивнул работнице и ретировался. Подумал подождать до вечера и тогда уж решиться или решительно отказаться от этой идеи, но вот утро…Снова. И он в одном вагоне метро с ней вопросами задаётся: похожа ли эта женщина на ту пятнадцатилетнюю подругу его юности, с которой они не встречались уже почти два десятилетия? Стоит ли ждать её здесь – в утренних и вечерних поездках с людьми, которых он уже знает, но ни разу не разговаривал? Могла ли она измениться так, что он теперь узнать её не может? Любит ли она все так же фруктовое мороженое или теперь пломбир предпочитает? Посматривает вечерние выпуски новостей или классическую литературу читает? Ведь были предпосылки – Камю на полке, Драйзер в списках.