Стяжавшая любовь. Том 2

Из одного из рассказов книги «Стяжавшая любовь», я узнала, что матушка Алипия была репрессирована и в 1939 году находилась в одной из тюрем. Мне захотелось узнать, какая же это была тюрьма и за что сидела в ней Матушка. Я стала интересоваться где и как можно узнать о репрессированных 1939г., мне подсказали, что по этому поводу можно узнать в архивах. И решила обратиться за помощью к нашему духовному батюшке, отцу Георгию Городенцеву, который является преподавателем в духовной семинарии и редактором православной газеты «Справедливость», у него всегда можно поддержку найти и правильный совет услышать. Вот к нему я и направилась в храм Дмитрия Ростовского, в котором он служит, рассказать обо всем и посоветоваться, как поступить в таком деле. После краткого моего рассказа батюшка восторженно изумился и одобрительно воспринял эту новость. Он посоветовал обратиться в епархиальный совет по канонизации, но так как я не знала, где он находится и каким образом это делается, поэтому попросила батюшку помочь мне и сопроводить меня, в чем он согласился. После нашей беседы отец Георгий отслужил молебен на начало всякого доброго дела и благословил меня, на прощание напомнив о том, чтобы я ему во вторник вечером перезвонила, чтобы договориться на среду поехать вместе с ним в семинарию к ректору для более подробного разъяснения по этому делу.

В среду утром мы были в семинарии, батюшка пошел за ректором, но его по каким-то причинам не оказалось на месте, он переговорил с его заместителем и, вернувшись ко мне, объяснил, что нужно подойти на улицу Бебеля в КГБ, рассказать им ситуацию и узнать, что они мне скажут по этому поводу. Благословил меня еще раз, пообещав помолиться, и пошел на занятия. Я поехала домой, не доехав до КГБ, так как последующие события начали развиваться в другом направлении.

Моя поездка в Россию, в родные места, была совершенно не запланирована. Она состоялась благодаря тому, что в школе неожиданно объявили карантин, а в России к этому времени выпал снег. Случился повод для поездки – дети смогут увидеть Русскую зиму и поиграть в снегу, так как в этом году зима на Украине была скупа на снег и морозы, а я получила возможность побывать в родных краях.

Билеты были куплены, дети собраны, а также и чемоданы, благословение получено, и 8 февраля наш поезд Одесса-Уфа (оказался прямым, через Пензу) тронулся с Одесского перрона железнодорожного вокзала. Наш папа Александр (мой муж), бабушка Маргарита Михайловна и племянница Инна благополучно провели нас и остались дома дожидаться нашего возвращения. В Пензу мы прибыли через полтора суток, в три часа ночи. Нас встретил дядя Коля (родной брат моей мамы), мы приехали к нему. Дома нас радостно встречала тетя Маша, так как мы давно уже не виделись. Детей моих они не знали кроме старшего Александра – ему было четыре года, когда мы побывали последний раз в Пензе. И тогда эта поездка была не запланирована, потому что мы ехали в Дивеево, но по моей болезни пришлось заехать в Пензу, и через несколько дней снова вернуться в Дивеево. А сейчас они уже увидели взрослого двенадцатилетнего мальчишку, да еще с двумя братиками семилетним Николаем и пятилетним Кириллом – вот такая веселая, озорная компания свалилась на наших родственников. Приезд наш выпал на выходные дни, в которые мы и решили навестить родню. Снега, конечно, выпало много и поэтому мое намерение поехать в село Вышелей, где родилась и жила Агафья, а также моя мама с родителями и остальными членами семьи, куда я с мамой и папой не раз приезжала в детстве, не очень восторженно приняли. Ссылаясь на то, что вокруг все в снегу и машины, возможно, не расчистили дороги, родственники протестовали против этой поездки, да еще и с детьми. Меня такой ход дел конечно огорчил. Но все разрешилось само собой. Из деревни в Пензу приехал мой двоюродный дядя Витя, который до настоящего времени еще проживает в с. Вышелей со своей женой Марией, дочкой Татьяной и родной сестрой Анной, двое его сыновей живут в Пензе с семьями, а вторая дочь с семьей в другой деревне. Узнав о нашем приезде, он навестил нас со своим сыном Александром (троюродным моим братом) в квартире дяди Коли. Встреча также была радостной и теплой, с ними мы не виделись еще больше, я была подростком при нашей последней встрече. Мы обменялись некоторыми вопросами, краткими рассказами друг о друге и перешли к тому главному, что нас волновало. Дядя Витя достал письмо, полученное из Киева от дяди Димы, с просьбой узнать в деревне, если кто еще остался жив, какую-нибудь информацию об Авдеевой Агафье, а также вырезку из газеты с фотографией могилки на Лесном кладбище. Я обратилась к дяде Вите с просьбой рассказать все, что он сам помнит о Матушке и что ему удалось еще узнать до нашего приезда, а я тем временем постараюсь записать его рассказ на диктофон. Воспоминания детства, когда дядя Витя еще маленьким мальчиком имел счастье встречаться и беседовать со своей тетей, Агафией Тихоновной, были особенно теплыми. Дядя помнил даже ее голос, когда она беседовала с его родителями. Все это время до моего приезда дядя Витя наводил справки у пожилых односельчан, а также обращался ко всем нашим родственникам с просьбой рассказать свои воспоминания об Агафии. В деревне жила даже одна женщина, которая дружила с Агафией. Она часто ездила в Пензу в то время, когда матушка Алипия жила там, и, зная ее неизменную доброту, ночевала у нее.

Проделав такую работу, мы еще немного пообщались и даже договорились о том, что сможем на следующий день съездить в деревню, предварительно обговорив этот вопрос по телефону со вторым его сыном Валерием (тоже троюродный мой брат). Александр был занят работой, мне было жаль, что он не смог с нами поехать.

Валера приехал за нами утром, мы быстренько уселись в машину, по дороге заехали за дядей Витей в больницу, так как ему нужно было пройти обследование или забрать результаты обследования. А оттуда прямо в деревню. Слава Богу!!! Моя мечта сбывается! Мне давно хотелось посетить те места, ведь я так давно там не была, только небольшие отрывки воспоминаний о детстве, которое иногда я проводила в этом селе, сохранились в моей памяти. Эти русские деревни с деревянными домами, баньками, большими огородами и широкими улицами – как это здорово, а какая это радость и какое это удовольствие для детей. Там нет придуманной или выдуманной красоты, которую создает для себя человек, а потом дрожит над ней и становится ее рабом. Там красота природная, которая задумана и создана для той местности самим Господом Богом. Мне так нравилось находиться в таких деревнях, и сейчас с удовольствием туда ехала. Очень жаль, конечно, что мои дети лишены этой радости и возможности проводить свое детство в деревне, как это было у меня. Но Бог и их не лишил такой возможности, хоть на малое время дал им приблизиться и почувствовать деревенскую жизнь нашего народа, и я Ему за это благодарна. Ехать было недалеко, но дети подустали – при виде такого количества снега им хотелось побыстрее вырваться на свободу и вдоволь покувыркаться в этом снегу, что и впоследствии произошло по приезде в село. Дядя Витя этот момент в своем письме к дяде Диме описал так: «они искупались в снегу». Пока мы ехали и когда подъезжали к деревне, я ничего не узнавала, может из-за того, что не помнила дорогу к селу. В памяти сохранилось всего лишь два эпизода поездки в Вышилей – это когда я с мамой из Пензы выезжали на грузтакси (грузовая машина, а вместо кузова, будка), мама ехала в кабине, а мне хотелось только в будке с другими пассажирами. И второй момент – кода мы уезжали из деревни. Тогда с нами был дядя Витя, родной мамин брат и мой дядя, который сейчас тоже живет в Пензе. Дядя Витя вез нас на мотоцикле с коляской. По дороге мы попали под дождь, и я после этого заболела.

Село Вышелей расположено в низине при впадении реки Вышелей в реку Иванырс (правый приток Суры) в окружении лесов, в 20 км к северо-западу от г. Городище, с которым связано автодорогой. Основано оно в середине 18 в. ясачной мордвой (эрзя). В прошлом главными занятиями населения были промыслы и ремесла, связанные с лесом. Имелись лесопильный завод А. Ф. Карпова и «Торговый дом» С. И. Черемшанцева.

В 1920-х годах село было обследовано специальной комиссией Пензенского губкома РКП (б). материалы отражены в книге Н. А. Росницкого «Полгода в деревне» (1925). С 1930-х годов – центральная усадьба колхоза «Красная звезда».

В 6 км к западу от села, в лесу, расположено городище «Городок» (ранний железный век), в 1 км к северо-западу – мордовский могильник эпохи позднего средневековья, в 0,5 км к северу – курган (2—1 тыс. до н.э.).

Население села составляло: в 1864 г. – 1702, 1897 – 2575, 1926 – 3896, 1979 – 1412, 1989 – 869, 1998 – 647 жителей.

Заехали мы в деревню. На перекрестке заснеженных дорог Валера останавливается и спрашивает меня: «Куда поворачивать? Направо или налево?» Смотрю в одну сторону, затем в другую и думаю – куда же ехать? Налево вдали стоит поперек дороги серое одноэтажное здание, нынешний клуб, в прошлом церковь святых апостолов Петра и Павла, куда ходили на богослужение жители села, в том числе и Агафья с родителями, так рассказал позже дядя Витя. Направо лесная гора, возвышающаяся над селом. Что-то внутреннее мне подсказывало налево, а сказала направо, мне казалось, что бабушка жила ближе к горе с лесом, но ошиблась, и как выяснилось позже – по правую сторону от дороги жила Агафья с родителями.

Валера повернул в противоположную сторону. Мы подъехали к деревянному ухоженному домику дяди Вити, дети остались на улице «купаться в снегу», а я с дядей и братом вошли в дом. Он таким и сохранился – я запомнила эти домик в детстве, с деревянным крыльцом, длинной деревянной верандой, через которую можно было заходить в дом, а также попасть на скотный и задний двор с садом, огородом и банькой. Когда я вошла в дом, жена дяди Вити, Мария, увидев меня, произнесла: «Маша пришла», так звали мою маму, мы обнялись, расцеловались, завязалась беседа. Пока Татьяна, дядина дочь, моя троюродная сестра, готовила нам на стол, мы с Валерой вышли посмотреть двор, баньку, на небольшое хозяйство, которое состояло из коз, кур и пчелок. Я не могу описать своих чувств от вновь увиденного, только думала, что вот этого нам не хватает, нам всем и нашим детям, мы чахнем и погибаем на этих этажах, я их называю еще «скворечниками», мы оторваны от земли, отдалены от природы. После нашего обхода Валера взял коромысло с ведрами и пошел к колонке по воду, дети, завидев его с таким «оборудованием», подлетели к нему и стали стягивать с него, кто за коромысло тянул, кто за ведра, потом между собой стали спорить, кто и что будет нести. С помощью Валеры обстановка была урегулирована, и двое младших под коромыслом пошли к колонке набирать воду. Затем мы все вошли в дом, пообедали все вместе, дядя Витя взял гармонь, начал наигрывать музыку, дети развеселились, пустились плясать, потом хозяева нам спели мордовские народные песни. Я думаю, что в основном они и сейчас общаются на мордовском языке, так как при мне тоже между собой общались на мордовском. Также поинтересовались, знаю ли я мордовский, но куда мне владеть мордовским, когда, прожив в Молдавии все свои детские и отроческие годы, я не выучилась молдавскому, а мордовскому и подавно. Также, когда мы приезжали в деревню к бабушке Надежде (дед Михаил умер сразу после моего рождения), отец любил повторять эту заученную им фразу. Я этого не помню, знаю об этом из его рассказов. А так как приезжали мы на малое время, то и научиться мне этому языку не было возможности, но мама разговаривала с бабушкой по-мордовски.

Все было чудно, но пора было уже собираться, так как у Валеры были еще и другие дела. Я своим ребятишкам предложила подарить образки с матушкой Алипией, которые они носили на своей груди, нашим родственникам в память о Матушке, они с пониманием согласились. Родственники были тронуты таким подарком и, наверное, тем, что таким образом она снова посетила родные места, а также и их дом. По их рассказам я поняла, что в деревне знали, что Агафья собиралась идти в Лавру, и что уже на те времена она была очень набожной и выделялась среди прочих жителей села своим благочестием, поэтому, видимо, в деревне ей уже больше нечего было делать.

Дом наших бабушки и дедушки был расположен через дорогу, напротив дяди Витиного. По неизвестным причинам он сгорел, и сейчас там пустое место. На обратном пути Валера остановил машину и указал место, где жила семья Агафьи. Слава Богу, что мне удалось все сфотографировать и хоть какую-то малость узнать из жизни Авдеевой Агафьи Тихоновны. За день до отъезда мне удалось съездить в Городище, где я надеялась получить свидетельство о смерти родителей Агафьи – Тихона и Вассы Авдеевых. Отыскав загс и кабинет, где должны храниться данные по умершим с. Вышилей, я никакой полезной информации там не получила, потому что книг по тем годам, которые меня интересовали, у них не оказалось, а в книгах по другим годам не было их фамилий. Тогда мне посоветовали обратиться в городской архив г. Пензы. Но посетить этот архив у меня не получилось, нам нужно было ехать дальше. С собой у меня была книга о матушке Алипии, которую я оставила своей тете Лизе, и попросила ее продолжить поиск документов о семье Матушки, написав адрес и телефоны архива.

А наше пребывание в России продолжилось поездками по святым местам. Мы посетили Сергиев Посад, Мытищи (всенародный чин покаяния у памятника Царю Николаю), Дивеево (первая неделя Великого поста) и Оптина пустынь.

Пятого марта 2007 года мы благополучно вернулись домой, где нас с нетерпением дожидались и встречали наши родные и знакомые, у которых мы просили молитв о нас перед отъездом. Поездка наша затянулась, уехали зимой – приехали весной, а от зимы до весны один месяц получился.

По возвращении домой я созвонилась с тетей Лизой, она сказала, что отдала книжку почитать в женский монастырь. Монахини остались под большим впечатлением от прочитанного и просили, чтобы крестным ходом с образом матушки Алипии пройтись в Пензе. А в архиве, куда тетя Лиза подала заявку на поиск информации о Матушке и ее семье, тоже захотели иметь у себя такую книгу и ее иконки. Просьбу с книгами выполнили, скупили оставшиеся книги в церковных лавках и отправили в Пензу, на родину.

Почему, подвизаясь таким великим подвигом, Матушка не стала открывать себя родным раньше? Наверное, как я думаю потому, чтобы найдя ее в таком пребывании, родные не задавали ей вопросов «зачем тебе это нужно?» и не вводили ее тем самым во искушение и не отвлекали от самого главного – от служения Богу. И в Библии написано, что от родных своих жди искушений. Читая жития святых подвижников Божьих, многие не давали знать о себе своим родным, кто духом своим чувствовал, что так должно быть. Из жития преподобного Кирилла Новоезерского чудотворца, рассказывается, как он, оставив своих родителей, чтобы посвятить себя служению Отцу Небесному, удалился в монастырь. Родители конечно долгое время искали его, придя в монастырь, не зная о том, что именно в этом монастыре находится их сын. За время пребывания в обители он изменился, повзрослел и поэтому мог остаться неузнаваемым для родителей. Пути дорожки их сошлись в монастыре, он, конечно, узнал в них своих родителей, а сам остался не узнанным. Родители решили остаток жизни дожить в монастырской обители. Мать, по-моему, умерла раньше отца, а отец незадолго до смерти узнал, что в обители находится его сын. Вот такие они – подвижники наши.

Современники о блаженной монахине Алипии (Авдеевой)

Радость наполнила мою душу – этот человек от Бога»

Архимандрит Трифон (Зинченко Т. В.)

настоятель монастыря

Святых Царственных мучеников

с. Кисливка Таращанского района

Киевской области

Родился и вырос я во Львове, мирское имя мое было Тарасий. Хотя с детства ходил я в церковь по воскресеньям и праздникам, но крепкой живой деятельной веры у меня не было. И так протекала моя жизнь: в храм сходишь, исповедуешься, причастишься, а потом окунаешься в мир. И этот мир, мирская дружба, светская жизнь далеко не по заповедям Божиим тебя захватывают, и порой находишься в недоумении, как из этого всего выбраться, и главное – как спастись. Кроме нравственных, возникали вопросы и церковного характера, поскольку многовековое влияние католицизма на Западной Украине было очень сильным. Доходило даже до нарушения догматов церкви, например, в храме во время пения «Символа веры» люди пели «…Духа Святаго от Отца и Сына исходящего…». Видя такое грубое нарушение, обращался за объяснением к священнослужителям, но и среди них не было единогласия.

Мне было шестнадцать лет, когда возник трудный вопрос, как и где найти духовного руководителя, который бы направил меня в духовной жизни, подсказал на что обратить внимание. Это был сложный, переходной возраст, поэтому вопросов было много. И прибегнув к Богу с горячей молитвой, я начал просить, чтобы Господь указал мне опытного наставника.

И вот как раз, как бы в ответ на мою просьбу, после взрыва в Чернобыле от верующих знакомых я стал часто слышать о матушке Алипии, Христа ради юродивой, хотя она и раньше была известна и помогала всем, обращающимся к ней. Говорили о том, что она имеет дар прозорливости, исцеляет людей, наставляет на истинный путь. Мне показалось, что пришел ответ на мою просьбу, который мог на первый взгляд показаться случайностью, но ведь у Бога случайностей нет, Господь промышляет о спасении каждого человека. И тут у меня возникло твердое решение посетить Матушку и узнать, кто она. Ведь говорить это одно, мало ли что говорят, а нужно узнать – от Бога ли этот человек. А то много есть «бабушек» и «дедушек», и воск льют, яйцами выкатывают, прикрываясь при этом православием. Не хотелось попасть в обольщение врага. Я понимал, что нужно быть очень осторожным и особенно усилить молитву. В Голосеево, где жила Матушка, собралась нас ехать небольшая группа, которую возглавил друг нашей семьи, тоже православный, ныне уже покойный Феодор из Львова. Он неоднократно бывал у матушки Алипии, и дорогой рассказывал, что она благословляет читать Символ веры перед тем, как войти в ее келию. «Может, это для приезжих с Западной Украины?» – подумалось мне. И задумал так: когда буду у Матушки, и она спросит меня Символ веры, то значит, она простая бабка и не знает, что я не католик и хожу в православный храм. А если не спросит, то значит она от Бога. Так я про себя молился, чтобы Господь открыл истину.

Когда мы подошли к келии матушки Алипии, Федор постучал, прочитал молитву. Она отозвалась не сразу.

– Кто там?

– Федор, Матушка, приехал из Львова.

– Ну, хорошо. А Символ веры знаешь? Читай.

Федор прочитал, а я думаю: «Сейчас у меня спросит». Матушка открыла двери, смотрит на нас:

– А это кто с тобой?

Федор пытался, было, ответить, кто мы да что, а она перебила его, указав рукой на меня:

– Вижу, – говорит, – этот нашего рода – православный. Ну, заходите.

У меня от души отлегло то напряжение, которое пришлось испытать от того, какой будет встреча. Радость наполнила мою душу – этот человек от Бога.

Мы зашли, сели за стол. Спрашивал ли я Матушку в тот день о чем-нибудь или нет, о чем была наша беседа, не помню. Запомнилось только то, что она сказала, что чем больше съедим, тем больше возьмем. В последующем мне захотелось снова приехать к этому удивительному человеку.

У меня в Киеве живут родственники, поэтому я имел возможность часто бывать у Матушки и с каждым посещением все более убеждался, что старица имеет особый дар прозорливости. Потому что когда мне приходила какая-то мысль в голову, она тут же давала ответ. Я думал так: «Здесь даже страшно о чем-то подумать, потому что она сразу же выставит мои мысли перед людьми». Поэтому, находясь в ее келии, я старался читать Иисусову молитву или «Богородице Дево, радуйся».

Мне говорили, что у Матушки есть особая благодать – вымаливать души людей. О каждом она молилась, даже носила вериги в виде ключиков, которых у нее было очень много. Но меня не подвиги ее интересовали, а было важно, чтобы старица подсказала мне в духовной жизни, на что обратить внимание. Многие вопросы решились для меня у старицы. Поэтому мне очень захотелось привести к ней как можно больше людей. Сначала я привел своих родителей, потом братьев и сестер: и родных и двоюродных. Интересный случай произошел, когда я привел свою двоюродную сестру Ксению, которую невозможно было в храм затащить. Думаю, пускай матушка поможет – вымолит ее. Приехал я к сестре, рассказываю о матушке, а она выслушала и говорит:

– А она поколдует мне? Погадает на мужа, погадает на учебу?

Я ужаснулся:

– Оксанка! Это же человек от Бога! Это же не бабка, которая делает все с помощью демонов. Она с помощью Господа все знает – ей Господь открывает, потому что она молится, Богу служит!

Сестра согласилась:

– Ну, ладно, я схожу, пускай она мне погадает.

Пошли мы втроем – брат двоюродный Юрий, сестра Ксения и я. Иду и трепещу: «Сейчас матушка Алипия мне даст! Господи, управь, чтобы она сестру приняла, да вымолила, чтобы человек не погиб». Матушка, когда мы вошли в дом, встретила меня с некоторой строгостью и, покачав головой, сказала:

– Тарасий! Кого ты ко мне привел!

Но все-таки приняла. Меня с братом посадила на маленькие стульчики, на табуреточки поставила борщ, кашу, а в сторону Ксении даже не смотрела. Помолились, начали кушать. В такое время обычно Матушка начинала говорить. Я сильно переживаю: «Что она скажет Оксане? Сейчас выгонит меня навсегда». А она поворачивается к сестре и говорит:

– Я не колдун и не гадалка, на мужиков и на учебу тебе гадать не буду! Сестра была потрясена, а у меня мороз по коже пошел. Я сидел молча, в душе у меня была тоска от того, что я совсем, так сказать, «сырой материал» к Матушке привел, ей и так тяжело, а я ее нагружаю.

Прошло около года с тех пор, когда я впервые посетил матушку Алипию. К этому времени я многие свои вопросы решил, был у нее как свой. Поэтому у меня уже проснулся интерес – как Матушка живет? Однажды я пришел к ней, никого не было. И так все было чистенько! Хотя очень заложено мешками, какими-то пожертвованиями, банками. По коридору не пройти – еле протиснешься. И котов очень много было у Матушки. Но при этом пол вымыт, все вычищено, все аккуратненько, и она такая опрятная. Я подумал: «Как Матушка со всем этим справляется, как она дает толк всему этому? И чего она этих котов держит?» Матушка была в коридоре, и тут заходит ко мне – я стоял в комнате, и говорит:

– Ну, Тарасий, котов я держу вот по какой причине: хулиганы издеваются над кошками-то глазки выкалывают, то увечья всякие наносят, жалко мне их, ведь это тварь Божья. Так я их к себе забираю и лечу, – а еще добавляет, – у меня тут порядок, я знаю, что где находится, а собираю потому, что люди приносят пожертвования, дают мне. Чтобы никого не обидеть, я принимаю, а потом отдаю другим.

Вот, думаю, даже подумать ничего нельзя! Такая прозорливость была у матушки.

Как-то я пришел к ней. Была келейница. Обычно я мало обращал внимания на то, кто был у матушки – всегда интересовали свои проблемы и вопросы, а в этот момент я обратил внимание на одного человека, который пришел одновременно со мной. Я никогда его до этого не видел, но он мне почему-то запомнился. Ему было лет за сорок. Видно было, что он впервые пришел к матушке Алипии. Она сразу же предложила нам присесть, покушать. Я повиновался благословению, сразу помолился, начал кушать. Я уже усвоил, что у Матушки нужно слушаться и ел, удивляясь, куда в мой желудок помещается столько пищи. Обычно пресыщаешься пищей, а у Матушки этой тяжести никогда не чувствовалось, а ощущалось какое-то удивительное благодатное состояние, как в блаженстве каком-то находишься. И она обычно в этот момент начинала о тебе все говорить, отвечать на все мысленные вопросы. А тут пришел этот человек, встал и даже не садится. Я думаю: «Вот непослушный! Тут же нужно, чтобы послушание было! Что Матушка ни предложит – все принимай, доверься ей». На неоднократные предложения Матушки мужчина упорно отказывался. А мне до того его жалко стало, думаю: «Господи, да чего же он упрямится!» Сказать замечание было неудобно в присутствии Матушки, да и человек он мне незнакомый. «Господи, помоги ему!» – взывал я внутри себя. Матушка от него отвернулась и начала говорить все, что касалось меня, отвечать на мои мысленные вопросы. Мужчина стоял, стоял, а потом собрался с духом, начал кушать. Напряжение его исчезло. И только он «оттаял», как Матушка моментально повернулась к нему и начала говорить о его проблемах, о которых услышал и я, поскольку находился рядом. Помню, что она говорила:

– Вот у тебя проблема, нет ребенка, ребенок у тебя будет, нужно потерпеть, он будет попозже – Господь все устроит. И еще многое ему говорила, хотя мужчина ни одного вопроса Матушке не задал. Мне так радостно за него стало! Когда все вопросы мы решили, Матушка дала нам хлебушка, по обычаю благословила троеперстием, и сказала идти вместе. Когда мы шли на автобус, мужчина удивлялся:

– Это же надо! Я у нее ничего не спросил, а она на все вопросы ответила!

От волнения он не все запомнил, что ему было сказано. Потом я понял, почему Матушка благословила нам идти вместе – нужно было откорректировать то, что сказала старица. Во второй раз мы встретились уже на Лесном кладбище у могилы Матушки – я часто туда приезжал, потому что были затруднения в строительстве храма. После нашей первой встречи прошло около тринадцати-четырнадцати лет, тогда я был молодым, семнадцати лет, без бороды. Смотрю, мужчина на меня внимательно смотрит. Лицо его мне показалось очень знакомым, я подумал, что вроде бы это тот мужчина, с которым мы познакомились у Матушки. После службы я его подозвал, и оказалось, что это был действительно он. То было единственное его посещение келии старицы. И вот по прошествии стольких лет ее слова исполнились – уже в довольно зрелом возрасте, потому что ему было уже лет под пятьдесят, у него родился ребенок по благословению матушки Алипии, о чем он пришел ее поблагодарить.

Был еще такой интересный случай. Собрались мы ехать в Голосеево вместе с моим отцом. Хотя он с детства был верующим, но в церковь начал ходить, когда я был в третьем классе. Отец все глубже изучал православие, по воскресеньям и праздникам ходил в храм, читал Священное Писание. Но при этом у нас был общий недостаток – отсутствие духовного руководства и множество неразрешенных вопросов. На то время духовную литературу достать было довольно сложно. И когда мы познакомились с Матушкой, это была для нас общая семейная радость. К этому времени он уже воцерковился, и у него возникло желание, чтобы я принял монашество. А я монашества боялся, как огня. Дело в том, что у меня была девчонка, с которой мы пять лет дружили, она была дочь священника. Дружба у нас была чистая, можно сказать, детская. Но, конечно, все шло к тому, что, может быть, в скором времени будет семья. Но я был еще молодой, не спешил, думал, что нужно еще на ноги встать, окрепнуть, работу иметь, чтобы кормить семью, чтобы была копейка. Мой отец знал о нашей дружбе, но очень хотел спросить о монашестве. Я его просил, чтоб он не решал за меня мои вопросы. Но сильно не упрямился, так как он все-таки отец, но очень переживал. И просто нервничал, и даже молитва мне не шла из-за нервозности. А нервозность – значит греховность. Когда приехали, отец зашел, стал впереди. Я стою в дверях, волнуюсь. Отец же стоит посередине комнаты и представляется:

– Я – Васылий. Мы прыйихалы зи Львова.

Вдруг Матушка его перебила:

– Ты не со Львова, ты из Пензы.

– Та ни ж, я зи Львова.

– Нет из Пензы – не уступала Матушка.

Потом отец говорит:

– Ось мий сын Тарасий. Благословить йому монашество прыйняты.

У меня мороз по коже, стою, креплюсь, и в этот момент Матушка повернулась лицом к иконочкам и, указывая в сторону святого угла говорит:

– Вот, Киево-Печерская лавра открывается…

Это был 1987 год, об открытии еще никто не говорил. Отец сразу не понял, о чем Матушка говорит, а мне мысль пришла: «Она мне предсказывает монашество, да еще и открытие Киево-Печерской лавры». А отец мой сразу завозмущался:

– Матушка! Яка лавра! Про що Вы кажэтэ!

Я подумал: «Ну, как он не понимает! Пришел к такому духовному человеку и еще сопротивляется! Слушал бы все, о чем она говорит». Я его начал дергать, чтобы меньше говорил и больше слушал. Приходя к матушке Алипии, я всегда старался уловить духовный смысл того, что она говорила, а не воспринимать все буквально.

Вдруг Матушка повернулась к нам и с улыбкой спрашивает:

– Василий! А чей это сын?

Отец опешил:

– Як! Матушка! Цэ мий сын!

– Нет, Василий, это не твой сын. Это циган.

– Та ни! Цэ мий сын! – доказывал отец.

– Нет, Василий, это не твой сын.

Отец начал задумываться о духовном смысле сказаного. Матушка усадила нас, начала угощать, а сама, стоя у икон (все они были простенькие, бумажные, пленочкой затянутые) тихонько молилась. Лицо у нее было веселое, просветленное, прям сияло радостью.

Когда мы вышли на улицу, отец сказал:

– Да, теперь ясно, почему тебя Матушка циганом назвала. Потому что ты любишь много ездить.

В действительности у меня был мотоцикл и я много ездил по святым местам, но я подумал, что здесь Матушка имела в виду другое – то, что я угадал духовный смысл сказанного ею.

Этот случай мне запомнился. Мы уехали. Поездка наша была в Черниговскую область на родину моего отца – там у него был больной парализованный отец, за которым мне пришлось ухаживать. Побыли мы в деревне у дедушки и поняли, что врачи ему уже не помогут – весь он иссохся, без посторонней помощи не может обойтись. Приехали в Киев, чтобы во Львов ехать, и снова пошли к Матушке. Я стал в дверях, пропустил отца поближе к ней, ведь он все-таки мой родитель. Отец снова по-простому начал представляться:

– Матушка Алипия, вот я Василий, это мой сын Тарасий, у меня отец Алексей, – хотя мы были у нее несколько дней назад.

Отец каждый раз приходил к Матушке и рассказывал, кто он такой и откуда. Мне как-то не по себе стало: «Ведь Матушка человек духовный, если ей Господь открывает о болезнях, о внутреннем состоянии человека, о помыслах, неужели ей нужно говорить, кто ты и какого рода – ведь это не главное, она и так все знает». Отец все рассказывал, Матушка перебила его и говорит:

– Твой отец Алексей умер, а вот отцу Димитрию еще можно помочь.

Отец не понял: