Коронаэкономика. Хроника экономических последствий пандемии 2020

Прогнозы ущерба для мировой экономики от коронавируса
Март 5, 2020

Статистические данные по распространению коронавируса на 03.03.2020 года выглядят весьма серьезно: более 92 тыс. случаев подтвержденных заболеваний по всему миру (из которых уже почти 12 тыс. – за пределами Китая); летальных исходов – 3134 (из которых – почти 200 – за пределами Китая).

На 19 февраля цифры (представленные в абсолютном выражении) хоть и выглядели весьма плачевными: общее число скончавшихся от заражения коронавирусом превысило 2 тысячи человек; количество подтвержденных случаев заболевания по всему миру – более 75 тыс. инфицированных, но динамика сдерживания ситуации позволяла давать весьма позитивную оценку перспектив. Статистика говорила о сдерживании вируса на территории Китая, где сосредоточилось 98,65% случаев заражения. И «выходы» вируса за его границы рассматривались в качестве разовых, «купирование» которых можно было осуществлять в ручном, тщательно контролируемом формате.

При этом ежедневные приросты летальных случаев не выходили за пределы 7%, а количество инфицированных увеличивалось лишь на 2,5% (в то время как в конце января оба показателя росли на 20% ежедневно). Все вышеперечисленное говорило о затухающем тренде; следовательно, его негативное воздействие на экономику можно было оценивать, исходя из «мягкого» прогноза: падение прироста мирового ВВП от 0,1% до 3,3% в текущем году.

Но даже в том, можно сказать, «выправляющемся» сценарии были заложены еще и скрытые угрозы: согласно заключенному торговому соглашению между КНР и США, объем импорта, который должен принять Китай в течение ближайших двух лет с целью сокращения дефицита торгового баланса США, составляет $200 млрд. Но ввиду снижения спроса в КНР (ведь в период «острой» фазы вируса люди думают не о покупках: их задача – самосохранение) и нарушения производственных бизнес-процессов на фоне вируса возможности исполнения взятых на себя Китаем обязательств подвергаются очевидным рискам. В этом случае (и в случае неприятия возникшего форс-мажора американской стороной) возникают риски возобновления третьего витка торговой войны с известными всем последствиями. Тогда вышеприведенная оценка потерь роста ВВП может быть подвергнута серьезному пересчету, масштабы которого в долгосрочном периоде существенно перекроют «коронавирусные потери».

Главный удар, который был нанесен коронавирусом мировой торговле в «старом» состоянии его «консервации» на территории Китая, отражен в прогнозах на снижение темпов роста мировой экономики на 0,1% в периметре текущего года. Однако следует обратить особое внимание на «реперные» точки, которые наиболее сильно ударили по ряду российских отраслей. Крайне болезненным оказалось падение нефтяных котировок («Юралс») с начала января к 03.03.2020 – до $45.

Также Россией был получен ощутимый «удар» по экспорту продукции в Китай: руды, золы, жиров, воска, мукомольной продукции, злаков, древесины и т. д. Его снижение оказалось весьма значительным: с 1 января по 10 февраля 2020 года объем поставок сократился на 27,6% (относительно аналогичного периода прошлого года). Тем не менее это падение может быть частично «отыграно» в поствирусный «период», когда китайская экономика начнет наращивать свои объемы с целью компенсации провала 1-го квартала текущего года.

При этом есть еще сегмент бизнес-услуг, компенсация потерь которого в последующие периоды не может быть осуществлена в силу его специфики. Это туризм. В последние годы здесь закрепилась тенденция, суть которой можно кратко отразить так: каждый 10-й турист в мире – представитель КНР. В рамках мероприятий, нацеленных на борьбу с вирусом, этот подход был пресечен как запретами китайской официальной стороны, так и с принимающих сторон – люди просто не выезжают из страны, охваченной вирусом. В результате нанесен прямой ущерб туристической отрасли всех стран мира, а вместе с этой отраслью под ударом оказались все смежные бизнес-направления, прямо или опосредованно вовлеченные в процесс.

Мировой туризм уже сейчас не досчитался более $23 млрд; что касается России, то оценка не привезенных в нашу страну китайскими туристами средств составляла около $100 млн, – и это лишь прямое недополучение средств туристической отраслью, не учитывающее мультипликативный эффект неполучения ресурсов смежными отраслями. К сожалению, туристы (и их средства), не приехавшие в Россию или в другие страны, не трансформируются в усиление поездок и трат в будущем, когда победа над вирусом будет окончательно одержана, к тому же сроки окончания «туристических блокад» до сих пор не ясны.

Ситуация сегодняшнего дня резко ухудшилась из-за «прорыва» вируса за территорию Китая – смертельные случаи зафиксированы в Таиланде, США, Италии, и это лишь неполный список стран-«бенефициаров» заболевания. Сегодня главная опасность вируса трансформируется не в те цифры, которые приведены выше, а в его непредсказуемость, в том числе с экономической точки зрения. И главная задача мирового сообщества (как бы высокопарно это ни звучало) – объединить усилия для возможной минимизации потерь мировой экономики относительно того уровня, на который они вышли сегодня.

Олег Чередниченко, доцент кафедры экономической теории РЭУ

им Г. В. Плеханова

Мир ждут массовые банкротства и рецессия экономики
Март 3, 2020

Как остановить эпидемию коронавируса? Может ли она привести к закрытию границ? Стоит ли закупать соль, спички и муку в ожидании карантина? Все это обсудили эксперты на состоявшемся вчера круглом столе «Распространение коронавируса в Европе: возможные последствия».

По последним данным, коронавирусом в мире заражено примерно 90 тысяч, умерло около 3 тысяч человек. Цифры впечатляют? Да, если не принимать во внимание тот факт, что в прошлом году от гриппа скончалось 650 тысяч человек. Такие данные привел заместитель директора Института Европы РАН Владислав Белов. И рассказал о влиянии коронавируса на экономику Европы на примере Германии.

«В Германии объявлена эпидемия, создан антикризисный штаб, люди массово скупают консервы. Появился даже такой термин „хомячьи закупки“, когда люди запасаются всем необходимым впрок. В общественном транспорте звучат рекомендации не здороваться за руку, чихать, прикрываясь рукавом, не стоять слишком близко друг к другу. Люди очень обеспокоены. Помимо проблем со здоровьем, всех волнуют и затронуло автопромышленность Германии, которая и так находится в кризисе с 2018 года. Заметно пострадали малый и средний бизнес», – сказалговорит Белов.

Убытки мировой туристической отрасли, по приблизительным оценкам, уже составили $22 млрд. Страдает выставочный бизнес. И даже фармацевтическая промышленность, которая, казалось бы, должна радостно оживиться от рекордных продаж защитных масок и иммуномодуляторов, пребывает в тревоге – 88% субстанций для производства лекарственных препаратов в Европу поставляется из Китая.

По словам члена-корреспондента РАН Алексея Кузнецова, хотя коронавирус пока унес намного меньше жизней, чем грипп, на то, чтобы остановить эпидемию, тратятся огромные силы и средства, ведь ее последствия для мировой экономики могут оказаться катастрофическими. Так, например, «Аэрофлот» последние годы делал ставку именно на туристов из Китая. По прогнозам аналитиков, поток китайских путешественников должен был из года в год стабильно увеличиваться… Но беда пришла откуда не ждали. Надежные инвестиции оказались рисковыми.

«Если в течение весны еще несколько стран будут охвачены эпидемией, это приведет к погружению мировой экономики в рецессию», – делает вывод Кузнецов.

А старший научный сотрудник сектора экономики европейских стран Центра европейских исследований ИМЭМО РАН им. Е. М. Примакова Владимир Оверченко призвал обратить внимание на два неочевидных и плохо контролируемых канала распространения инфекции – мигрантов и военных. Он считает, что стоит до окончания эпидемии отсрочить все военные маневры, а также не спешить с принятием законов, облегчающих миграцию. Кстати, по мнению экспертов, в связи с распространением вируса может быть предложена экстраординарная мера – закрытие границ по санитарным соображениям, первое в истории ЕС.

Удастся ли в ближайшее время справиться с эпидемией? Эксперты думают, что некоторые основания для оптимизма имеются. Во-первых, не за горами теплая солнечная погода, которой коронавирус не выносит (Covid-19 плохо выживает при температуре выше +24 градусов). Во-вторых, карантин и прочие меры защиты уже начали приносить результаты – число заболевших в Китае пошло на убыль.

Наталья Сысоева

За кулисами эпидемии
Март 12, 2020

Только ленивый не написал о коронавирусе. Информационный ресурс, не поддержавший тему, упускает львиную долю трафика. Удивляет. Хотя бы потому, что Китай всегда был закрытой информационной страной. Сколько человек слышало о военных учениях 500 тысяч китайских солдат в пустыне? А о забастовках рабочих в Гонконге?

Китай никогда «не выносил сор из избы», а тут, заметьте, государство само впервые развивает информационное поле про вирус. При этом умерли 3000 человек. Да, это много. Но если сравнить с прошлогодней эпидемией гриппа в Штатах, тогда умерло 10 тысяч человек. А сколько умирает в России от гриппа и пневмонии?

При этом, когда китайские друзья мне присылают видео из магазинов, парков, то города не похожи на картинку из фильмов про конец света. Люди так же ходят на работу, гуляют с детьми. Да, эпидемия внесла свои корректировки, но это не катастрофа.

Бизнес «работает» на 100%, а сфера услуг – на 40%… Не спорю, наблюдались закрытия фабрик, был смещен график отгрузки товаров и поставок. Но такие же сбои происходят из года в год и во время китайского Нового года. А тут Китай вдруг на передовой информационного поля, а местные органы сами сеют панику.

Ключевой вопрос – зачем и почему? А если абстрагироваться от масок, вирусов и обсуждения «смертельной опасности» посылок с Aliexpress, посмотреть на мировые экономические индексы, то наблюдается спад. Вот заявление, которое Bloomberg сделал на днях: $129 миллиардов – суммарная потеря топовых компаний индекса Доу-Джонса.

Что дальше? Есть несколько предположений. Например, с огромной долей вероятности огромное количество американских компаний, которые сейчас будут терять в стоимости акций, будут выкуплены китайскими инвесторами.

Уже просочилась информация, что в местных компаниях химической отрасли акции, принадлежавшие зарубежным партнерам, выкупили китайцы.

При этом мы помним, что внутри страны – огромный внутренний рынок. В Китае – 10 городов с населением более 10 миллионов человек. 875 миллионов пользователей мобильных телефонов. И охват онлайн-рынка покупателей не меньше 700 миллионов человек. Вот и получается, что Китай мог бы в целом закрыть границы и вести торговлю только на внутреннем рынке… Но что тогда будет с такими компаниями-гигантами, как Apple, Zara, Chicco, Fiat и даже Tesla, производство которых непосредственно завязано на Китае?

Второе мнение, пусть смелое, но я уже слышал и его от своих китайских партнеров, что работа всех служб в условиях коронавируса – это такие учения в масштабах страны. Мы не можем утверждать, но это похоже на некую инсценировку, чтобы посмотреть, как государственные органы, крупные компании работают в экстренной ситуации. Зачем? Тут снова вопросов больше, чем ответов.

И вот этого, думаю, мы уже не узнаем. Китай всегда был закрытой страной – и то, что для государства важно, оно умело скрывало и будет это делать. Но в чем мы можем точно не сомневаться – у этой страны плановая экономика, а что уж китайцы умеют делать четко и хорошо, так это выполнять план.

Дмитрий Ковпак, автор бизнес-тренингов «Как работать с Китаем», автор издательства Synergy Book

Эпидемия как маскировка кризиса
Апрель 24, 2020

Кто нарушил самоизоляцию и вышел за продуктами, те и умерли – примерно такими словами живописует современная англосаксонская пресса ужасы лондонской Лондоне 1665 г. Прессе вообще свойственно пугать обывателя, особенно если тема коронавируса во всю используется для прикрытия финансового коллапса и очевидно, что никакого плана выхода из начинающейся рецессии не предвидится. Но как же на самом деле сочетаются великие кризисы и самые страшные эпидемии? Совпадают ли они и если да, то почему?

Страшными фразами про эпидемии, конечно, сейчас можно напугать многих. Потому даже появились сторонники введения режима чрезвычайной ситуации или чрезвычайного положения (ЧС и ЧП). Некоторым кажется, что особый статус мер способен защитить общество от кошмара эпидемии. Другие отмечают: ЧП позволит бизнесу на формально правильном основании увольнять множество людей, тогда как по мнению авторов доклада «Победить третью волну» – сотрудников Кафедры политической экономии и истории экономической науки РЭУ им. Г. В. Плеханова, рабочие места нужно сохранять и умножать: массовый низовой спрос – основа для выхода из кризиса. Впрочем, сам спор об этом указывает, как тесно ныне связаны понятия «кризис» и «пандемия». И связь их крепче в тех странах, где сильнее кризис.

Эпидемиям не впервой прикрывать экономические провалы. В истории встречается несколько случаев, когда это происходило с большим размахом. Только тогда и кризисы, и эпидемии были несопоставимо большими, чем ныне. Большим был и страх. Потому чума 1346—1353 гг. осталась прежде всего как чума, но не как последствие кризиса. Эта жуткая эпидемия по некоторым оценкам унесла до трети населения Европы. Случилось это не из-за плохого здравоохранения: в те времена не было ни то, чтобы организованной медицины, вообще почти не было медицины, как не было и санитарии, и нормального карантина. На фоне того бедствия упомянутая чума 1665 года была не столь уж страшной напастью, как не были таковыми и иные нашествия болезней в Европе XVII—XVIII вв., по поводу избавления от которых всюду можно встретить памятные стеллы. Чума середины XIV в. была страшнее всех остальных.

Размах той эпидемии не был бы столь грандиозным, и убыль населения не была бы столь велика, если бы за эпидемией не стоял кризис. Но не эпидемия прикрывала кризис, а она сама была прямо порождена кризисом.. Аграрный кризис начала XIV в. выразился в перенаселении, а климат ухудшился – начиналось время, которую историки климата позже назовут Малым ледниковым периодом. Урожайность снижалась. И хотя голод был больше сельским явлением, а в городах ворчали на рост цен и так сильно не страдали, но произошло ухудшение питания. В результате иммунная система миллионов людей в самой развитой части мира, Европе, Центральной Азии и Китае, была ослаблена.

Тогда и явилась чума, чтобы собрать свой урожай. Экономический кризис XIV в. был страшен, но не осознавался современниками как эклномический. Люди привычно замечали междоусобицы, войны, голод, эпидемии, крестьянские и городские восстания, разделение католической церкви (пап было двое, в Риме и в Авиньоне), но не думали о спаде торговли, трудностях сбыта ремесленной продукции, обвале цен на рынке недвижимости городов и тому подобном. Все это было, но все это не осознавалось как единое явление – великий экономический кризис.

Сейчас во многих странах мы видим аналогичный эффект. Люди замечают нашествие странной болезни, замечают многчисленные смерти заболевших, они аплодируют врачам и поют песни на балконах домов, не всегда задумываясь, отчего врачи не посещают их на дому, они видят склоки политиков и слышат громкие их заявления. За всем этим тема кризиса отодвигается на задний план, экономический спад становится как бы следствием…

Не только великий кризис XIV в. был причиной эпидемии чумы. Кризис III в. был также связан с волнами эпидемий. В 169 г. в Римской империи скончался Луций Вер, соправитель Марка Аврелия. Жизнь его унесла чума. Эпидемия явилась в государство, которое, казалось бы, еще процветало. Из китайских источников мы знаем: жуткая эпидемия накрыла и эту империю. Более того, её население так сильно сократилось к IV в., что историки и ныне спорят не было ли ли тут какой-то ошибки? Куда могли деваться десятки миллионов подданных императоров Поднебесной? Не могли же смуты конца II в. – III в. унести столько жизней? Не могли. Их унесли эпидемии чумы и, вероятно, иных болезней, связанные с недоеданием и ухудшением климата – метеорологический оптимум сменился пессимумом.

Чума не раз посещала в III в. и Римскую империю. В пылу смут и религиозных споров было ли возможно отдать себе отчет в кризисной сути событий? Не политической – экономической сути. В своей книге «Капитализм кризисов и революций» я подробно разбираю этот вопрос. Кризис был, он достигал ужасающих масштабов, но оставался слово бы незаметным, неуловимым в своей глубоко экономической сути. А эпидемии свирепствовали, и хаос от них в государствах и городах только нарастал. Едва ли в эпоху торгового и промышленного капитализма (XV—XVIII и XIX—XX вв.) кто-либо связывал эпидемии с кризисами. Да они и не имели такой силы. Наконец сами кризисы были короче и не продолжались многие десятки лет. Эпидемии могли прикрывать экономические проблемы, вызванные войной или иными причинами, как это было с «испанской» – поразившим почти треть населения планеты острым гриппом. Только связь между эпидемиями и кризисами была тоньше.

В наши дни едва ли можно говорить о том, что пандемия коронавируса порождена массовым снижением иммунитета в наиболее богатых странах. Кто-то, быть может, про себя скажет: в странах «золотого миллиарда», благополучной элиты неолиберальной глобализации. Там нет аграрных кризисов; там нет недоедания, – во всяком случае не было не было до массовых увольнений весны 2020 г. В США десятилетиями туристы наблюдают крепких темнокожих парней, просящих милостыню возле супермаркетов и гордо предупреждающих: «Меньше доллара не беру!» Это явление потрясало и в начале «нулевых годов», когда в других странах не все рабочие зарабатывали этот доллар в день. Туристам же всегда объясняли: в США нет голодных, здесь не у всех может быть дом, не все имеют приличную работу, но сыты все. Нет, вовсе не плохое питание стало причиной столь пугающего распространения коронавируса.

На ситуацию с заболеваемостью и смертностью повлияла недоступная и неэффективная медицина, отсутствие здравоохранения как национальной системы. Все это уже известно. Однако в информационном плане коронавирус оказался просто необходим для прикрытия экономического кризиса. И в этом плане кризис, конечно, породил проблему. Кризис оказался столь сильным, столь серьезно ударил по фондовому рынку, относительно дорогому реальному сектору, долговым пузырям и пузырям на рынке жилья, по банкам, по сфере услуг, которая была порождена высокой финансализацией экономики Северной Америки и Западной Европы, что не исключено: «верхи» хотят побольше эпидемию и поменьше обсуждения в обществе природы кризиса. И не стоит забывать, что 2020 г. принес не новый особый кризис, а Третью волну кризиса 2008—2009 гг. (Вторая волна Запад в 2013—2016 гг. не задела).

Многие волны образовались в кризисе по причине негодной рецептуры борьбы с ним. Эта борьба снимала симптомы или блокировала их появление, тогда как причины кризиса никуда не исчезали. В результате правительства и центральные банки виновны, кругом виновны в ужасах кризиса 2020 г. Но разве об этом следует говорить и писать? Гораздо интересней пугать обывателя вероятностью умереть, если он лишний раз выйдет за продуктами. Страх – отличное средство не объяснять людям связь кризисов и эпидемий, тем более что сейчас эта связь не совсем такова, какой она не раз бывала в истории.

Василий Колташов, руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества

Коронавирус и цены на мировых рынках
Март 11, 2020

Эпидемия коронавируса – явление теперь уже глобальное. Влияет она не только на здоровье и жизнь граждан – социальную сторону жизни мирового сообщества, – но и на экономическую. Причем влияет крайне ощутимо.

Почему коронавирус меняет цены

Происходит это по трём причинам:

• предприятия, причем не только в Китае, уменьшают рабочий день или вовсе останавливаются. Часть сотрудников не выходит на работу по разным причинам. То есть эффективность производства товаров и услуг сокращается. А также Китай, являясь одним из ключевых участников глобальных цепочек создания стоимости (ГЦСС), выпадает из них, парализуя работу ТНК;

• из-за опасности передачи коронавируса через упаковку некоторые товары уже не экспортируются из Китая, Кореи (произойдет ли так с другими странами, будет зависеть от географии распространения болезни и успешности борьбы с ней);

• психологические ожидания партнеров по бизнесу и клиентов заставляют их менять отношение к бренду, стране происхождения товара.

Товары из Китая становятся автоматически «менее надежными» из-за конкретной болезни. В связи с этими причинами можно подразумевать ажиотаж в СМИ по поводу возникшего значительного количества заболевших одинаковым вирусом людей в попытке подорвать экономическую мощь китайской экономики. Темпы её развития, рост ВВП уже замедлились.

Цены на какие товары поменялись

из-за коронавируса

Некоторые товары дорожают: золото как главный инвестиционный товар кризисов, сталь, электроника, смартфоны, автозапчасти низкого ценового сегмента и другие. Ряд товаров дешевеет: нефть, конечная продукция из стран с высокой долей экспорта энергоресурсов, сельскохозяйственное сырье, прежде всего зерновые и бобовые культуры, медь, никель и алюминий. Все из-за того, что спрос со стороны Китая на эти товары падает, а предложение остается на прежнем уровне. Значит, равновесная цена становится меньше.

Влияние коронавируса на рынок нефти

Нефть – товар, с одной стороны, реальный, использующийся производителями нефтепродуктов, топлива, транспортными компаниями, с другой – инвестиционный с обилием деривативов, образующих огромный внебиржевой рынок. Китай является крупнейшим импортером нефти в мире – в 2018 году 15,5% всей нефти купил Китай. Больше импортировал лишь ЕС (без разделения по странам) – 21,2%. Помимо этого, Китай обладает вторыми по объему мощностями нефтепереработки – 16 млн баррелей в день, больше только у США – 19 млн баррелей в день, на третьем месте – российский нефтепром – 6,5 млн баррелей в день.

Когда китайские власти из-за карантина для предотвращения распространения коронавируса останавливают заводы, продлевают каникулы, рынок нефти серьёзно меняется. Это происходит по нескольким направлениям:

• порты приема танкеров с нефтью;

• покупка её перерабатывающими заводами приостановлена или снижена, так как сами заводы не работают.

Это приводит к увеличению запасов нефти в Китае, необходимости перенаправления транспортных потоков грузоотправителями из других стран. Поставки удлиняются по времени, увеличивается стоимость таких поставок, но не для потребителя, а для экспортера нефти. Спрос Китая на нефть упал как минимум на четверть по сравнению с обычным из-за остановки заводов на карантинные каникулы. Из-за коронавируса количество поездок и поставок по всему миру уменьшилось в разы, а значит, уменьшилось и потребление топлива – главного товара и продукта нефтепереработки.

Цены на нефть упали до годового минимума ниже $54 за баррель. Механизм простой: спрос резко уменьшился, предложение осталось прежним, так как ОПЕК+ пока не договорились о снижении объемов добычи. Значит, и цена упала – цена на природный газ, главный субститут нефти, падает, так же как падают и объемы поставок, экспортеры газа стараются приостановить контракты на поставку, что ещё больше подстегивает вниз цену на нефть.

Цена на топливо падает вместе с ценой на нефть. Это значит, что страны, в основном экспортирующие энергоносители, например Индия, смогут снизить цены на свою продукцию, чтобы увеличить её конкурентоспособность на мировом рынке. С января в США начали закрываться нефтеразработки. Количество действующих буровых установок только в Техасе сократилось до 398 по сравнению с 556 в октябре 2019 года.

Таким образом, вспышка заболеваемости коронавирусом стала для мирового рынка нефти «черным лебедем» – событием с достаточно негативными последствиями, причем крайне невероятного и сложного для прогнозирования. То резкое падение цен на нефть, которое произошло после разрыва сделки ОПЕК, во многом объясняется тем, что рынок уже был ослаблен фактором эпидемии.

Валерия Минчичова, доцент Департамента мировой экономики и мировых финансов Финансового университета при Правительстве РФ