Происходящее и мышление, тайна духовного. Опыт странного мышления. Часть II

Попытка разгадать духовное, туман состояний, мышление как состояние

Открытием является то, что «мышление» – это только гипотеза, а чем на самом деле является это предполагаемое за этим словом – это какая-то сверхнеизвестность… И никто не хочет замечать, что это именно так… То есть присутствует тотальная привычка не замечать того, что нечто выделенное в качестве некоего «мышления» – это только допущение, имеющее значительную традицию. Но это, опять же, только допущение, и если бы это было не так, то, соответственно, проблема была бы решена, то есть объект был бы определен, а не только как-то предположен в виде разного, но все равно неопределимого…

Что это за загадочная субстанция – «мышление»? Как ее выделить? Как ее обнаружить?

Скорее всего, сначала нужно предположить, а затем разгадать сущность чего-то непонятного, чего-то тонкого, невидимого, дыхания, духовного (мышления, сознания, психики, Атмана…). И человек, осуществить такое, скорее всего, пытался всегда, наверное, с самого начала своего присутствия в качестве вот такой странности и непонятности.

И в контексте размышлений о поиске констант онтологической реальности такого можно предположить концепцию, как это все происходило в доисторические времена и к каким выводам, возможно, приходили во времена условного каменного, а затем и других, достаточно условных периодов. Древние греки, индусы и другие, взяв в руки свое собственное мышление или что-то другое, начали изучать такую неопределенность, начали создавать понятия для определения этой неопределенности, например, какие-то «психе…».

Таких разгадывательных попыток множество, множество предположений, наблюдений, практик. В итоге что-то было осознано (Платон, Аристотель «о душе, духе, пневме» и далее… другие «дыхания»), но загадка так и осталось загадкой. В Новое время это продолжилось со стороны анализа того, как человек осваивает мир, отсюда гносеология и эпистемология, но все это фактически завершилось вместе с Кантом. Затем в XIX веке возникло стремление, используя позитивистские методы, создать науку «психологию». Но после опять кризис поиска и оснований этого всего (Гуссерль), а затем итоговое отсутствие возможности выделить «предмет», ну и проблема несводимости психического к чему-то другому и т. д. В итоге сегодня – это поиски возможности создать «искусственный интеллект».

И тут необходимо зафиксировать то, что нашему некоему мышлению наше мышление не дано в чистом виде, оно всегда находится в тумане каких-то состояний, и эти состояния – это какая-то смесь разного, то есть чистая экзистенция недоступна. И попытки очутиться в чистом мышлении, в такой экзистенции – это тоже постоянные попытки. А присутствующие практики – это какие-то медитации, которые присутствуют вместе с началом человеческого присутствия – допустим, это «сон» или какая-то особая традиция. Сюда же следует отнести некоторые мысли Декарта о методе, феноменологический метод Гуссерля с определенными оговорками о том, что все эти мыслители, особенно последний, не пытались изобразить только метод, а желали создать нечто более основательное, то есть создать какую-то «науку», которая бы позволила разрешить проблему туманности состояний и вывести нечто более определенное.

Любое мышление – это не только слова, а это нечто иное, нечто в качестве какого-то «состояния мыслящего», но что это за загадочное состояние, которое присутствует возле и за мышлением? Состояние ментального? Состояние активного?

Но это и состояние-практика? То есть мышление – это обязательная практика, и мышление не может быть вне такой практики. Или может быть нечто выделенное вне практики мышления в качестве «чистого мышления»? И опять же, разговор о мышлении и абстрактен, но когда это происходит, это обязательно только какая-то практика, которая доступна только этим, осуществляющим ее, а тем, кто уже не с нами, она доступна?

Любой, мыслящий о чем-то, всегда только в этом «акте о чем-то» замечает «присутствие еще и чего-то», и это не только рефлексия Я, это еще что-то за этим всем, некое состояние, некая напряженность. Но что это за «напряженность»?

И сущее, определяемое мышлением, тоже не предоставлено само по себе, и видеть его получается только через мышление. Но, рассматривая происходящее, можно предположить, что многое в нем происходит без участия мышления или возникает в результате чужого мышления. И такое позволяет предположить присутствие «бытия вне мышления», чего-то, что не определено мышлением, но чем оно определено – это загадка.

Но что в итоге можно определить из этой неопределенности?

Возможно, из этого можно предположить наличие «непреодолимой неопределенности»³⁶ и, возможно, абсолютно непреодолимой в этом включении?

– Можно также предположить, что могут быть какие-то промежуточные акты, позволяющие как-то «выскакивать» из такого, но такие акты – это только нечто личное и доступное только тому, с кем это происходит, и такое, возможно, как-то влияет на происходящее, но как – это загадка, и разгадка ее может длиться в течение всего пребывания тут. А что после такого пребывания?

– А что «есть тут» на самом деле – это загадка, и решение ее может видеться в качестве какой-то главной цели для духа. Это, допустим, разгадка тайн природы с помощью разного, разной значительности. И это может предполагать значительную практику такого и последующие серьезные результаты. Но есть ли надежда на положительное разрешение тайн духовного и вопросов, связанных с последними основаниями присутствующего? Возможно, если и нет окончательных решений, то все же некую поступательность в направлении создания чего-то искусственного, каких-то очередных предположений, затем различных τεχνικός можно предположить. А в итоге можно предположить даже создание каких-то только «форм»³⁷ искусственного интеллекта… И не в качестве обязательного окончательного решения, а, возможно, в качестве создания только какой-то сильной копии, то есть какого-то промежуточного решения.

Но тайна нашего личного ментального состояния в любом случае будет продолжать присутствовать за всеми конкретными актами, состояниями, практиками, достижениями, играми, победами, поражениями… И после каждой очередной слабой попытки преодолеть неопределенность могут возникать акты упадка и акты отрицания возможности решить загадку каким-либо понятным способом, но, возможно, после определенного отдыха попытки разгадать это все же будут продолжены.

Возможно, мышление – это не только думать о чем-то, но и пребывать в мыслительном состоянии. То есть мышление – это и здесь, и сейчас состояние, и действие, и бездействие, все эти пребывающие, происходящие и отсутствующие. И любая практика – это мышление, любая теория – это мышление, и мышление – это тоже эта действительность реализации мышления³⁸.

Для разрешения неопределенности может быть предложена какая-то мысль, но затем опять неопределенность и следующая мысль о таком. И опять какая-то попытка схватить нечто вне мысли стала только мыслью, а то бытие, которое (возможно) существует как другое мышление или вне всякого явленного мышления, осталось вне всего этого и продолжает быть (или не быть?). И тут нужно опять начинать разговор с самого начала.

Возможность выбора любого направления и непонятные ограничения

Конечно же, присутствующая возможность говорить на любую тему, о чем угодно и даже ни о чем – это возможность мышления. Для мышления отсутствуют запретные темы, единственное, что, скорее всего, оно ограничено различными «неизвестными ограничителями»³⁹, то есть такая свобода мышления все равно обусловлена, как и любое происходящее тут. Но при этом это также говорит о том, что это все обращается в каком-то «особом пространстве», где существуют другие ограничения. Но как выявить такие ограничения? И, возможно, такое выявление позволит узнать что-то существенное о мышлении?

Практика разного мышления

Какой опыт мышления может быть? Предположительно может быть мышление о всяком, о разном…, опыт разного мышления… И что из этого можно отнести к опыту метафизического мышления? Что является опытом мышления о метафизическом? Мышление «о метафизических объектах» – это какие-то спекуляции? А может быть какое-то другое или особое метафизическое мышление, а не только его классический вариант? То есть не только о Боге, о душе, о мире, что затем приводит к спекуляциям и каким-то сущностным построениям? Возможно, какое-то мышление и какие-то состояния могут существовать не как обыденная практика, а достигаться в результате какого-то странного мышления-состояния, каких-то медитаций, каких-то медитативных практик, такое мышление будет отличаться от обычного и даже метафизического мышления о метафизических объектах, но что это будет? И, возможно, опыт такого мышления – это самые обычные сновидения, которые являются странным состоянием для пребывающего тут?

Можно предположить опыт какого-то особого мышления, которое не существует как обыденное мышление, и такое мышление, возможно, возникает в результате каких-то определенных состояний? Можно ли предположить такое мышление, и что это? Возможно, это какое-то негативное мышление, какое-то расстройство, какая-то ненормальность или, возможно, это что-то другое? А может быть какое-то «особое мышление», выходящее за пределы обычного мышления? И как такое «особое мышление» связано с гуссерлевским «эпохе», с определенной остановкой мысли, остановкой для перехода к чему-то, но к чему? К тому, чтобы увидеть действительное положение дел? И что такое «метод» Декарта, это некий мгновенный чистый опыт?

Отсутствие предмета или почему возникает начало поиска

Необходимо зафиксировать отсутствие таких предметов, как дух, сознание, личность, субъект, человек⁴⁰, но после предположения таких онтологических сущностей возникает желание понять, а что это?

То есть если бы предмет был найден⁴¹, определен, после его можно было бы разделить, расчленить и собрать заново. А после описать, воссоздать. И тогда все было бы решено, и вопрос был бы закрыт…

И вот тут возникает проблема. Конечно, можно представить, что нечто или что угодно можно понять до конца, но что значит «понять до конца»? Это его определить, опредметить, сделать из него вещь, но мысль – не вещь и не обращается в вещь. Все, что станет обычным предметом, исчезает для мысли (ничто-нечто). То есть мысль в радикальном значении не может стать ни собой, ни наоборот.

Соответственно, и понятного ответа тоже нет, и обращения мысли в такой ответ, увы, не существует, а что же есть? Есть только акт осмысления, и в этом акте сознание находится постоянно, всю свою сознательность, а когда это иссякает, то и проблема тоже исчезает…

А если нет возможности опредметить эти субстанции, тогда как? Нет такой выделенности, как сознание…, и нет предмета «материя», и далее по списку. И мое-присутствие – это тоже не-предмет-сознание. Нельзя выделить какое-то сознание в предмет. Но и всякое присутствующее только в слабом значении может быть определено в предмет, хотя все присутствующее в обыденном мышлении (состоянии) выделяемо в виде предметов, свойств предметов. Но, увы, нет остановленных предметов, а есть нечто мыслимое в качестве предметов, материи, атомов… протонов… и другого упрощения реальности с помощью мышления.

И что же делать, что дальше?

Какой-то разговор об именах

Необходимо оценить значительный список предметов, но не предметов. И тут возникает старый разговор об именах. Что такое имена вещей? Существуют ли имена и вещи? Возможно, что вещи – это только не различенное ничто, пока у них нет имен? А существуют ли имена сами по себе, без вещей в какой-то другой онтологии? Можно ли говорить о «человеческой цивилизации вообще»? «Человек вообще не существует», а существует ли «цивилизация вообще», «владение вообще» или даже «не вообще»? и т. п. А конкретное владение есть? А как существует такая онтологическая сущность? Покажи!

Возможно, что некая этимология позволит приблизиться к тому, что стоит за словами. Возьмем, например, этимологическое значение слова «экономика». Ойкос-номус – управление хозяйством, то есть тут надо рассматривать и некое абстрактное хозяйство и некое управление им, но такая расшифровка в итоге не позволит приблизиться к предмету, в итоге предмет ускользнет, и останутся схемы и другие слова, а затем снова слова… Но и «происходящее», и его «интерпретация затем»… Далее попытки с помощью интерпретации «схватить, а затем и взять под контроль происходящее», и снова «происходящее взбрыкнет, двинется куда-то… и сбросит очередное, остывшее уже-ложное мышление о себе»…

Загадочное слово «политика», а что означает это слово? Оно не отражает ни одну предметную обыденную область и никак не расшифровывается в виде предмета, его значение можно отнести к слову «управление» или к слову «власть». Но что такое «власть»? «Власть» – это тот, кто руководит и командует чем-то или кем-то. И его, этого «кто-то», можно обозначить словом «власть». Проще говоря, когда речь идет о некоем физическом лице, то есть о конкретном руководителе, тогда можно указать на мифический предикат «власть», но когда речь идет о каком-то «органе», собрании лиц, функции и т. п., то все окажется сложнее. А затем после наступит эпоха схем и слов… и словоговорений, определений – это…

Но действительная жизнь мышления и того, кто владеет этим мышлением, тем, кто и является им, происходит вне «– это», а как-то не различенно, не формально, не явленно. И когда явленность выдают за него, тогда это иллюзия, обман, ложь, отсутствие истины, неистинность… А истина присутствия – это должность присутствовать в том действительном состоянии, от которого невозможно избавить, а избавиться – это перестать быть, и любое делание вида, что есть также нечто другое, и что это другое – это то, что есть на самом деле, – это ложь…

Допустим, всем в слабом состоянии известно, что такая особая онтология, как «владение существует», но мало кто спрашивает себя, «как же оно существует на самом деле?» Если оглядеться вокруг, то никакого предмета «владение» обнаружить не удастся. Если обойти всю планету в любом направлении, то на всем пространстве будут встречаться разные видимые (через слова, язык, мышление…) вещи и явления, но «владения»(у-держания, Staat) там не обнаружится. Конечно, любой «пограничник» будет вам показывать на столб и утверждать, что он – «представитель владения» (ЕГО), и что это – «граница владения» (ЕГО). Но в пределах видимости будет находиться только столб, человек, указание, слова на бумаге, карта, декларируемый договор, насилие от конкретного лица, которое будет утверждать, что оно есть представитель ЕГО! Но ЕГО, такое лицо, предоставить как наличность в качестве реальности вам не сможет.

И тогда возможны разговоры о том, что это не обычная, а «другая реальность», что это сумма связей и явлений, что это нечто невидимое-видимое… Но если все же «вера в это» не возникает, тогда попробуй, переступи границу, и кто-то конкретно от НЕГО совершит над тобой насилие, и это и будет основным доказательством! Но все это не отменяет того, что предъявить ЕГО все равно не получится в качестве обычной реальности. И всегда интересно, а почему же различные неверующие атеисты не восстают против такой вот или любой другой ложной религии, которая предполагает веру в такие вот несуществующие в обычной действительности сущности⁴², причем часть религиозно-настроенных может утверждать, что такое ино-реальное – это даже какое-то зло⁴³ или, наоборот, что это сверхблаго!⁴⁴

Точно также (упрощенно, примитивно) можно сказать и «о философском боге», предположительно присутствуют «предметы, церкви, священнослужители», и они как бы указывают и говорят, что он-причина – есть⁴⁵, но предъявить его-причину они не могут, значит, его нет или он есть, но как? И в таком контексте любой «атеист» может высмеивать каждого в примитивном значении, предлагая предъявить наличность «бог» или утверждая, что любой поиск не приводит к обнаружению такой наличности. Но другой ему может ответить, что такое существование нужно понимать только в качестве экзистенции или, допустим, причины…, но и первое, и другое, скорее всего, – это спекулятивные рациональные упрощения…

К таким невидимым-видимым вещам можно отнести разное. Но все же, «как существует» «владение»? Это не реальный предмет, и не то, что можно увидеть и «потрогать». На разных языках это «нечто» звучит по-разному и имеет (оказывается) несколько иное содержание, под этим понимается разное, но почему? Скорее всего, потому что «это существует» как «понятие», это и есть его «реальное существование», и такое понятие может иметь разное понимание в качестве понятий и реализации этого затем. И между этим «существующим как понятие» присутствует «связь с происходящим»⁴⁶, и это «достаточно реальная, но загадочная связь», и это в итоге – сложно-вскрываемая «связь мышления и происходящего»⁴⁷.

Такое «странное присутствие присутствующего» – это серьезная загадка, с которой каждый живет, но мало кто замечает такое неадекватное положение дел, так как большинство пребывает в постоянном предметно-упрощенном присутствии…⁴⁸ Если даже кто-то и заметит некую странность, то затем он снова включается в обыденность и «присутствует в нормальном упрощенном состоянии», переставая замечать того, что вся его обычная обыденность – это примитив, ну, а как иначе? Возможно, обыденное мышление и не может жить в некоем необычном состоянии…

И зная такое, понимая такое и умело используя такое вот «упрощенное состояние сознания»⁴⁹, можно ему «подкладывать» разное… И такое сознание может жить в разном, оно может видеть разные сущности, которые могут ходить, встречаться, что-то обсуждать. И, конечно же, любое сознание может понимать глупость тех, кто видел во всем, в делах людей конкретных олимпийских богов, но оно не замечает, что и сейчас оно живет в таком же мире, но уже каких-то других богов, и жить так будет всегда, так как именно так устроено «предметное мышление».

И избавиться от такого – это избавиться от языка, от явленного мышления…, формальности, обычного анализа и синтеза, формальной логики, классической физики, элементарной математики, от обыденности, от включения рассудка…

Но все какое-то среднее, какое-то как бы «виртуальное», определимое онтологически и «только называемое» – это то, на чем основана вся цивилизация. И все это как бы «условно существующее» – это все очень серьезное, практическое и реальное… И это все «как бы иллюзорное» имеет сверхконкретные последствия для конкретной жизни, каждого конкретно-живущего… То есть это все невидимое влечет за собой и насилие, и боль, и страдания…, и многое другое – разное реально-присутствующее бытие…

Поиск единицы мышления в языке, в словах и бесплодность такового

Если невозможно непосредственно обнаружить целиком такую вещь, как мышление, то возможно предположить, что есть некая единица, которую можно выделить в качестве того, из чего можно как бы собрать мышление. И из таких частей затем сложить, создать искусственное мышление? Конечно же, до сих пор поиск единицы мысли не привел к нахождению такой единицы. Но поиски продолжаются, и что же все-таки может стать неким заменителем такой единицы, неким битом-нулем, да-нет, ничто-нечто?

Слова, а что такое слова? Как существуют слова? Слова – это только вербальные звуки? Слова передают какой-то смысл? Какой? Они имеют значение? Они означают что-то конкретное? Предмет? Объект?

Что такое слово? Слово – это какой-то значок, который говорит о том, «что там» где-то есть какое-то «мышление» и «то, о чем» мышление происходит? Можно ли взять «слово» и сказать, что это слово «обозначает» какой-то «предмет»? То есть слово – это предмет. Но слово не указывает на предмет, слово указывает на загадочное мышление за собой. Или слово «указывает на» мышление, и знак равенства тут не будет работать, тут нет формального аристотелевского тождества, так как выделить мышление в предмет невозможно (попробуй вернись). Аристотелевское формальное тождество – это не вскрытие мышления, а это какое-то слабое выявляемое взаимодействие слов-предметов.

Возможна ли «остановка» мышления в слове? Является ли «понятие» способом «зафиксировать мысль»⁵⁰? Конечно же, именно так все и происходит с формальной (выявляемой, остановленной) точки зрения, но формализация уничтожает-создает понимание, которое убивает то, что является «только актом». И воскресить сам акт не получается, а явление его уже в явленной мысли или остановленном слове – это нечто перешедшее на эту сторону, на сторону, где есть только мертвое, которое нельзя оживить тут, тут в мире мертвого… Как происходит дальнейшая деградация размышлений?

Продолжая и двигаясь по такой нисходящей, можно предположить, что, возможно, «слова» – это метки чего-то, но чего? Тут ответом может быть, что они метки «смысла», а смысл – это метка чего? Метка какого-то другого, но «опять же смысла»… И тут начинается какая-то негативность. Понятие «ххх» «означает» – и тут снова «слова»… И далее… И как возникают понятия? Ответа нет! Понятия закрепляют какой-то сгусток смысла, и маркером такого сгустка является какое-то слово, но чем является такой сгусток – это непонятность, это «негативный объем». И такой объем – это нечто, что нельзя вытащить оттуда сюда, а когда оно все же каким-то странным образом извлекается из пучины, это снова мертвость в виде слов.

Но, может, можно разложить понятия на нечто составное? Допустим, понятие «смысл». Как его разложить на нечто другое составное? И можно ли разложить его через что-то другое? И тут опять возникнет линейный определизм определений… «Смысл» – это… абракадабра.

Итак, «понятия не раскрываются через определения». Определение понятий – это пустое занятие, то есть, допустим, «понятие – это категория…? А «категория – это…» Вот так и устроено аристотелевское предметное мышление, то есть все явленное предметное мышление⁵¹ – это всегда определизм определений без остановки, без возможности выскочить из этой бесконечной негативности. Слово «понятие» на самом деле невозможно никак понять окончательно – это слово на самом деле ничего не означает – ни предметного в сильном значении, ни мыслительного в его последнем значении. И «понятие» – это какой-то способ делать вид, что вопрос «все же» имеет решение, но решения нет…, а есть только «все же»…

И тут может возникнуть разговор (герменевтиков, деконструкторов…) о том, что «понятия раскрываются только в контексте какого-то повествования, дискурса»… И для понимания чего-то и его определения и осознания необходимо погрузиться в какой-то целый рассказ без начала и конца, в какой-то объем чего-то мыслительного. При этом такой рассказ может быть связан с чем-то другим, с чем-то тоже непонятным…, языком вообще, происходящим, прошлым, загадочным…, бездной… или чем-то еще? Или – это тоже объяснительная выдумка? Или, возможно, там что-то другое?

…

Но, возможно, слова-метки позволяют что-то вытянуть оттуда, из какого-то неизвестного? И такое вытянутое оттуда становится чем-то конкретным, каким-то обозначенным и размеченным. Но это все, опять же, будет всего лишь чем-то извлеченным из того недействительного, из того ино-мышления, которое находится за метками, за мыслями как метками, за смыслами и связями… Но что это на самом деле?

И тут, продолжая, можно вступить в старый спор о том, как существуют понятия, а существуют ли понятия вне мышления? И, возможно, «рассмотрев» окружающий мир, опять же, бесконечный раз в нем будут не найдены материя…, благо…, форма…, время… Но где они были найдены? И как они существуют до их нахождения?

И тут все снова вернется к началу этого разговора…

…

В итоге после различных «прозрений», «размышлений», «ходов» окажется, что и «слова» тоже не являются единицами мышления-духа.