Путин и Си Цзиньпин: два пути к вершинам власти – итоги

Накопление специфического опыта

Путин

После окончания ЛГУ, с 1977 года Путин работал в следственном отделе Управления КГБ СССР по Ленинграду и Ленинградской области. Это была рутинная работа для начинающего сотрудника: сначала в секретариате Управления КГБ, затем в контрразведывательном подразделении. По мере накопления опыта и ознакомления со спецификой работы он трижды направлялся на спецподготовку в учебные заведения КГБ всё более высокого уровня в Москве и Ленинграде. В 1976 году окончил краткосрочные Курсы переподготовки оперативного состава в ленинградской Охте («401-я школа»), в 1979 году – годичные курсы переподготовки в московской Высшей школе КГБ им. Дзержинского в Москве в Варсонофьевском переулке, в 1985 году – одногодичный факультет Краснознаменного института им. Ю.В. Андропова (бывшая «101-я школа», ныне – Академия внешней разведки). В институте специализировался на германоязычных странах (Австрия, Швейцария, ФРГ, ГДР), был старшиной отделения.

Здесь обучали правилам разведки и контрразведки, умению входить в контакт с людьми, выбирать нужных людей, уметь ставить нужные вопросы, быть психологом. Там же проходило углубленное изучение иностранных языков. Вместе с тем осуществлялось изучение слушателя на пригодность к выполнению поставленных разведывательных и контрразведывательных задач. В характеристике на слушателя Путина В.В. отмечались его хорошие организаторские способности, тактичность, деловитость, честность, искренность. Обучение в этих заведениях расширило круг хорошо знакомых Путину людей, которых позже, находясь в высших эшелонах власти, он выдвигал на руководящие должности как в государственных, так и в бизнес-структурах. А обучение в школах КГБ сделали его, по его собственному выражению, «специалистом по работе с людьми». По окончании института КГБ в августе 1985 года он был командирован в представительство КГБ в ГДР^[8], где до начала 1990 года работал в Дрездене в резидентуре советской внешней разведки в ГДР, куда он был направлен по рекомендации уходящего оттуда знакомого.

В Восточную Германию Путин приезжает в звании майора и как оперативный сотрудник курирует дрезденский округ. С одной стороны, он получает то, к чему стремился, – самостоятельную и ответственную работу, его непосредственное начальство находится в Берлине, с другой – очевиден карьерный мотив этого этапа биографии – в Ленинграде Путин мог сидеть долго, никем не замеченный.

Незадолго до отъезда Путин женится на сестре своего сокурсника по университету – Людмиле, деятельной, общительной и привлекательной девушке, которая моложе его на шесть лет. К этому времени Путину исполнилось уже 32 года, и можно предположить, что активное развитие семейных отношений связано с предстоящей командировкой: устойчивая и полноценная семья – такой же необходимый элемент карьеры разведчика, как и членство в рядах КПСС. В Германии с интервалом в полтора года у Владимира и Людмилы родятся две дочери: Маша и Катя.

Предшественники Путина по дрезденской резидентуре оставили ему в наследство сильную, профессионально подготовленную и годами отработанную агентурную сеть. Среди тех, с кем довелось иметь дело Путину, были люди, сотрудничавшие с советской разведкой еще с 1930 х годов. Их не нужно было ничему учить, они всё прекрасно знали сами, нужно было лишь направить их, выдать задание. На январь 1990 года он – старший помощник начальника третьего линейного отдела от управления «С» (нелегальная разведка); по партийной линии – секретарь парторганизации Дрезденской группы Представительства КГБ в ГДР и член парткома Представительства. Здесь он вел работу по линии политической разведки – получение и анализ информации от сотрудников «Штази» – ГДР, вербовка источников, получение информации от них и её обработка, передача обобщенных результатов в вышестоящие органы. Установленные им контакты и дружеские связи с немецкими коллегами впоследствии очень пригодились в 1990-е годы при его работе в мэрии Санкт-Петербурга (Ленинграда).

С падением Берлинской стены в 1989 году закончилась и работа Путина в Дрезденской резидентуре. Позже, уже вернувшись на Родину, Путин очень болезненно переживал объединение Германии, считая, как и многие его соотечественники, что там произошла фактически добровольная сдача позиций Советского Союза. Спустя годы в неофициальных беседах Путин довольно эмоционально говорит в первую очередь о фактах передачи новым властям Германии агентурных дел людей, работавших с советской и восточногерманской разведками, расценивая это как предательство по отношению к бывшим секретным сотрудникам.

Уже тогда, в Германии, ярко проявились качества характера Путина, которые он неизменно пронесет через всю жизнь и которые станут основой его движения вверх по карьерной лестнице, – осторожность в принятии решений, отсутствие стремления брать на себя лишнее и глубокий рационализм. Путин не делает импульсивных, необдуманных поступков, не хлопает дверью и не предается душевным порывам. Он не демонстрирует ни дурного настроения, ни чрезмерной радости. Довольно эмоциональный и темпераментный по натуре, он легко владеет своим внутренним миром, оставаясь внешне корректным, деловым и дежурно приветливым человеком, не оставляющим сомнения в своей неспособности нарушить инструкцию.

Путин уезжает из Германии в 1989 году в звании подполковника. Показатели его безупречны, но отношение как к человеку сложное: многие видят в нём лишь прагматичного карьериста, закрытого от посторонних, невпечатлительного человека, идущего к какой-то своей одному ему известной цели. Более чем четырёхлетнее пребывание в Германии – пусть и Восточной – окажет ему, по крайней мере, две неоценимые услуги. Много общаясь с местным населением, по долгу службы вникая в уклад жизни и ментальность немцев, Путин хорошо поймет основы западной культуры, строй мысли европейского человека. Больше такой возможности ему никогда не представится: работая в мэрии Петербурга, он будет выезжать на Запад только в составе официальных делегаций с неизбежными в таких случаях ограниченными возможностями увидеть и понять.

Второе приобретение – это язык. Путин в совершенстве говорит по немецки, причем благодаря, очевидно, врожденному дару легко схватывает даже языковые оттенки: в Мюнхене он говорит по баварски, в Берлине, соответственно, на берлинском диалекте. Способность к языкам ещё раз проявится позже, когда уже в зрелом возрасте Путин неплохо выучит английский язык.

В материальном отношении Путин вел себя в Германии так же, как и все советские специалисты, командировавшиеся заграницу на работу: жил скромно в квартире в типичном военном городке; из оклада, который у всех работников заграницей значительно превышали советские оклады у себя дома он, как и другие, приобретал иногда вещи, редко появлявшиеся в магазинах на родине, и копил на личную автомашину. Из Германии – в полном соответствии с канонами того времени – Путин привезет «Волгу»-24, на которой будет лихо рулить в основном Людмила, и вместе с семьей поселится в трехкомнатной квартире своих родителей на Средней Охте. В то время Путин полностью соответствовал качествам офицера разведки, которые он выделил в одном из своих интервью – это равнодушие к разного рода привилегиям и материальным благам, во всяком случае, превышающим то, «что положено». Правда, уже работая в мэрии Петербурга, Путин изменил в этом вопросе свою ориентацию, реализуя известный принцип зародившегося российского капитализма: «Живи и дай жить другим». Здесь, возможно, проявилось усвоенное им как разведчиком умение адаптироваться к окружающей обстановке, не выделяться в какую-либо сторону среди своего окружения. Так, на вопрос одного итальянского журналиста об опыте его работы в разведке, среди прочего, он сказал: «Профессиональный разведчик должен уметь работать и в одиночестве и чувствовать себя естественно и свободно в любой среде, не выделяясь, но и не теряя контроля за своим поведением и окружающими… Разведчики не тщеславны и не стремятся к известности, и их достижения часто анонимны и секретны. Можно предположить, что профессиональный разведчик относится иначе ко многим недостаткам или даже порокам людей, находящихся вне их корпорации, чем прокурор или следователь»^[9].

Путин добросовестно и аккуратно выполнял свои должностные обязанности, но в течение пребывания в ГДР его идейные взгляды, очевидно, претерпели серьёзные изменения под влиянием событий «перестройки» в СССР и предательства Горбачева в отношении ГДР, которое он осуждал. Он проявил мужество и решительность, когда большая группа граждан ГДР пришли к Дрезденскому представительству КГБ с целью изъять документы, относящиеся к связям со «Штази». Он не допустил этого, а потом в течение ночи организовал уничтожение всех секретных документов, которые были в представительстве. Но усиливавшийся в конце 1980-х годов поток разоблачительной пропаганды против «зверств тоталитарного советского коммунистического режима», источником которой выступал идеологический отдел ЦК КПСС, влиял на него, как и на многих советских людей. Так как он был хорошо знаком с уровнем жизни в Германии (даже в ГДР он был в полтора раза выше, чем в СССР), то, очевидно, пришел к мнению, что коммунистическая система СССР уступает рыночной капиталистической, и должна быть изменена. Но, в отличие от некоторых бывших сотрудников КГБ, которые стали предателями и перешли в услужение англо-американским разведывательным органам, Путин был патриотом и считал, что он должен добросовестно выполнять свой офицерский долг. Однако уже тогда он думал об увольнении из КГБ, что позже так пояснил корреспонденту: «Я уже понимал, что будущего у этой системы нет, у страны нет будущего. А сидеть внутри системы и ждать её распада…»^[10]

С 1989 года начинается, по сути, гражданская жизнь Владимира Путина. Перед возвращением в Россию Путин отказался от возможного назначения его в структуры КГБ в Москве. Оставаясь в действующем резерве КГБ, он воспользовался возможностями «конторы», чтобы занять должность сначала помощника, а потом проректора ЛГУ по международным вопросам. Традиционно – так же как первые помощники капитанов на судах загранплавания – назначения на эти должности считались прерогативой «органов». Окончательно он уволится из КГБ только в 1992-м году. Здесь, в университете, произойдет встреча двух старых знакомых: бывшего студента и его преподавателя, Анатолия Собчака. В 1990 году вместе с проректором ЛГУ по международным вопросам Юрием Молчановым Путин участвовал в организации совместного предприятия ЛГУ и компании Procter & Gamble (P&G). Через проректора Ю. Молчанова он и возобновил знакомство с А. Собчаком. Став в мае 1990 года председателем Ленинградского городского Совета, А. Собчак взял В. Путина к себе на должность советника по международным вопросам.

С июля 1990-го по июнь 1991 года Путин значился советником председателя Ленсовета. Все помощники депутата Собчака, в том числе Путин, стали официально именоваться советниками, видимо, с момента утверждения штатного расписания аппарата Ленсовета, т. е. с начала июля 1990 года.

Через год, 12 июня 1991 года, Собчак был избран мэром Ленинграда. По результатам проходившего тогда же референдума, в сентябре 1991 года городу было возвращено старинное название: Санкт-Петербург. «В том, что Собчак стал первым всенародно избранным мэром города, – вспоминал затем Путин, – определенную роль сыграл я. Убедил многих депутатов ввести в Петербурге, так же как и в Москве, должность мэра. Собчака, как председателя Ленсовета, в любую секунду могли снять те же депутаты… Мне всё-таки удалось часть депутатов убедить в том, что это будет целесообразно для города. Кроме того, удалось мобилизовать руководителей районов города, которые придерживались того же мнения. Они не имели права голоса, но могли повлиять на своих депутатов. В итоге решение о введении поста мэра было принято Ленсоветом с перевесом в один голос».

Путин явно преувеличивает свою роль в учреждении поста мэра и избрании Собчака. В 1991 году Путин большинству депутатов был вообще неизвестен, и авторитетом не пользовался. Идея введения поста мэра принадлежала комиссии Ленсовета по организации государственной власти под руководством Михаила Горного с целью заставить Собчака хоть за что-то в городе отвечать, а не перекладывать всю ответственность на исполком Ленсовета.

Собчак после своего избрания (12 июня 1991 года) мэром Санкт-Петербурга одним из первых своих распоряжений назначил 28 июня В. Путина председателем Комитета по внешним связям (КВС) Санкт-Петербургского городского правительства с окладом 1200 рублей. Только после этого Путин уволился с должности проректора ЛГУ по международным вопросам. С этого момента авторитет Путина действительно стал возрастать. Он оказался руководителем очень важного бюрократического учреждения.

С 1992 года во время частых поездок за границу Собчак стал оставлять вместо себя «на хозяйстве» именно Путина (который, правда, за границей тоже проводил очень много времени). Факсимиле с подписью Собчака находилось именно у Путина, и в отсутствие мэра он всегда принимает самостоятельные решения. Путин даже рассказывал, что, уезжая, Собчак оставлял ему чистые листы со своей подписью. При этом Путин максимально старался находиться в тени, оставляя все представительские функции Собчаку; избегал излишней саморекламы, редко выступал по телевидению и в прессе. Правда, имидж «серого кардинала» можно было объяснить и тем, что публичные выступления Путину всегда давались тяжело. Когда изредка Путину приходилось выступать перед Законодательным собранием Санкт-Петербурга, его речи с трибуны звучали кратко и жёстко. Путин просто боялся говорить долго и прикрывал жёсткостью отсутствие какого-либо ораторского мастерства. Собчак как-то рассказывал: «Пришел Путин с собрания, я его таким никогда не видел, почему-то весь синий и, кажется, на несколько килограммов похудел!»

Постепенно Путин замкнул на себя вопросы не только внешнеэкономической деятельности, но также многие другие важные направления политической и хозяйственной жизни города. В частности, он координировал работу всех силовых ведомств города, включая ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области, Управление административных органов, Управление гостиниц, Управление юстиции, Регистрационную палату, Управление по связям с общественностью (руководитель – Александр Беспалов). В итоге в мэрии сложилось неписаное правило – все ключевые решения должны были пройти экспертизу Путина. И Собчак большое значение придавал тому, чтобы проекты его распоряжений и постановлений были отмечены резолюцией его заместителя. Путину была поручена также комиссия мэрии по оперативным вопросам. Депутаты, присутствовавшие на заседаниях городского правительства, когда на них председательствовал Путин, отмечали, что, в отличие от Собчака, Путин вел заседания «по-деловому и эффективно».

В круг обязанностей Путина на посту руководителя комитета входили вопросы привлечения инвестиций в Петербург, сотрудничества с иностранными компаниями, организации совместных предприятий, а также развитие туризма и контроль над игорным бизнесом. Путин был куратором организации первой валютной биржи в Санкт-Петербурге и способствовал приходу в город нескольких крупных немецких фирм. При его участии был открыт один из первых банков с зарубежным капиталом в России – BNP-Drezdner Bank (Rossija). Путин являлся одним из организаторов российско-американских Игр доброй воли 1994 года, тогда же он познакомился с крупным американским бизнесменом в сфере средств массовой информации Тедом Тёрнером. Начиная с этого времени, американские спецслужбы начали собирать информацию о Путине. В Санкт-Петербурге Путин познакомился с Киссинджером, когда тот приезжал для работы в комиссии Киссинджер-Собчак, и иногда Путин как заместитель мэра города сопровождал Киссинджера при переездах. При поездке в автомашине в одном из разговоров о прошлой службе Путин признался Киссинджеру, что он работал в разведке, на что тот отреагировал: «Все приличные люди начинали в разведке, я – тоже».

Публичная деятельность для Путина была в новинку, он осторожен. В своём первом интервью для СМИ он говорит, что главная задача КВС – координировать и направлять действия участников внешнеэкономических связей, снабжать их необходимой информацией, помогать заключать сделки, находить достойных зарубежных партнеров. В Путине говорит в большей степени разведчик, ступивший на минное поле, чем менеджер городского уровня. Он с трудом подбирает нужные слова, употребляет такие выражения, как «валютный кошелек города». На пути «унизительного процесса» – получения гуманитарной помощи из за рубежа – собирается ставить «дамбу». Он скован, зажат, и это заметно. Жителям Петербурга о существовании Путина известно, но большого интереса к его личности нет. Путин держится в тени своего харизматичного шефа, редко дает интервью, ни с кем публично не конфликтует. Путин вроде бы есть, но человека за должностью не видно.

В коридорах Смольного, однако, ситуация другая. В отличие от конфликтного Собчака, Путин легко находит общий язык с директорами оборонных предприятий, с армией и силовыми структурами, работниками мэрии и государственных организаций. Жизненным опытом Путин превосходит тех, с кем свела его судьба на новом поприще. Широко известный сейчас Кудрин уже курировал тогда городские финансы, но за плечами у него, кроме университета и аспирантуры, практически ничего нет. А Греф и вовсе ещё сидит в Петродворцовом районе, только начиная заниматься городской недвижимостью.

Во время событий 19–21 августа 1991 года Собчак при поддержке Путина организовал противодействие ГКЧП в Петербурге. После ликвидации ГКЧП В. Путин подписал заявление об отставке из органов и в начале 1992 года был переведен в действующий резерв КГБ в звании подполковника запаса. Тогда же, 20 августа 1991 года, Путин написал заявление о выходе из КПСС. При этом он продолжил работу в мэрии Санкт-Петербурга. В это время Путин оказывается в центре скандала, связанного с его деятельностью в КВС мэрии. К началу зимы 1991 года город оказался фактически на грани голода: мэрия не имела ни одного договора на поставки в город продовольствия. Комитет внешних связей, возглавляемый Путиным, находился в поиске: нужно было что-то быстренько продать, а на вырученные деньги купить продукты за границей.

В качестве руководителя одного из важнейших комитетов мэрии Путин принимал активное участие в экономической деятельности региона. КВС Путина выступил соучредителем нескольких десятков и регистратором тысяч коммерческих предприятий в Санкт-Петербурге. Единообразной системы регистрации предприятий в это время ещё не существовало, и в качестве регистрирующих органов в городе выступали несколько подразделений администрации, в том числе и КВС, регистрировавший преимущественно совместные предприятия, а также другие компании с иностранным участием или экспортно-импортной сферой деятельности. Фирмы, получившие «путинскую» регистрацию, в базе данных мэрии в большинстве случаев легко опознаются по буквенному индексу АОЛ в номере свидетельства о регистрации (например: АОЛ-165, АОЛ-244 и т. д.).

В конце 1991 – начале 1992 года В.Путин выступил инициатором продовольственного снабжения Санкт-Петербурга из-за границы в обмен на экспорт. 4 декабря 1991 года он подписал письмо с таким предложением в Комитет по внешним экономическим связям (КВЭС) Министерства экономики; поскольку «единственным источником поступления продуктов в регион с января по февраль 1992 года может стать их импорт в обмен на экспорт», В. Путин просил «предоставить петербургской мэрии квоту в размере 124 миллиона долларов на экспорт сырья (леса, нефтепродуктов, лома цветных металлов, а также 14 тонн редкоземельных металлов – тантал, ниобий, гадолиний, церий, цирконий, иттрий, скандий, иттербий), а возглавляемому им КВС – право на распределение квот и выдачу лицензий». Мэрия также обращается в Правительство России с просьбой разрешить продать на Запад сверх разрешенных лимитов 150 тысяч тонн нефтепродуктов, 14 тонн редкоземельных металлов, а также черные и цветные металлы, аммиак, цемент и лес. Учитывая особую значимость этих операций, было предложено освободить их от таможенных сборов. 5 декабря на письме Путина появляются две визы: министра внешнеэкономических связей Петра Авена – «Разрешить выдачу квот» и вице премьера Егора Гайдара – «Согласиться». Заключаются необходимые договоры. Однако 15 января таможня Петербурга задерживает судно, вывозившее сырье за границу, и отказывает в выдаче деклараций: уполномоченный МВЭС по Северо Западу счел визу вице премьера недостаточной и потребовал решения правительства. Начинается конфликт двух параллельных структур – уполномоченного МВЭС и Комитета мэрии по внешним связям. Первая отгрузка проводится только 23 февраля – «под личную ответственность товарища Путина». Спустя непродолжительное время – вторая, и последняя. За всю зиму по этим договорам город получает только 128 тонн растительного масла, и те – авансом. Деньги, вырученные по договорам продажи выделенных ресурсов, исчезли.

Вскоре об этом проведали депутаты городского Совета, конфликтовавшие с Собчаком и усердно «копавшие» под мэрию. Уже 10 января 1992 года по решению 13-й сессии Совета была создана специальная депутатская Рабочая группа по расследованию деятельности КВС. Группу возглавили председатель комиссии городского Совета по продовольствию Марина Салье и член комиссии по торговле и сфере бытовых услуг Юрий Гладков (в 2003–2007 гг.

вице-спикер Законодательного собрания Санкт-Петербурга от фракции «Союз правых сил»). Результаты их расследования превзошли самые смелые ожидания. Созданная горсоветом рабочая группа под руководством депутата Петросовета и народного депутата России Марины Салье, впоследствии скончавшейся от инфаркта (некоторые считали, что её «убили»), обвинила Путина и его комитет по внешним связям (там работали также будущий президент и премьер-министр Дмитрий Анатольевич Медведев, будущий глава «Газпрома» Александр Борисович Миллер, будущий председатель правительства РФ Виктор Алексеевич Зубков) в мошенничестве и рекомендовала Собчаку уволить Путина с «волчьим билетом». М. Салье вспоминала, что сырье, в том числе содержащее редкоземельные элементы, продавалось с разрешения КВС за границу «по демпинговым ценам, на порядок ниже рыночных». Она передала материалы своего расследования в городскую прокуратуру и в Контрольное управление Администрации Президента. Прокуратура криминала в деятельности В. Путина не усмотрела, хотя прокурор города Владимир Еременко и направил А. Собчаку представление о «некорректно составленных договорах КВС и неверном оформлении некоторых лицензий». Председатель КВЭС П. Авен также не стал опротестовывать лицензии, выданные петербургским КВС. Тем не менее заместитель В. Путина А. Аникин был вынужден оставить свой пост, а часть заключенных под эгидой В. Путина сделок была расторгнута. Салье вместе со своей депутатской группой раскопала, что, якобы, «путинский» комитет, во-первых, присвоил полномочия правительства РФ по выдаче экспортных лицензий, а, во-вторых, преднамеренно составлял со «своими» фирмами такие нелепые контракты, что юридически они были ничтожными. Ничего нельзя было вернуть даже через суд.

Сырье уходило, а деньги за него оседали на чьих-то счетах за рубежом. Не могли юрист Путин с юристом Медведевым делать это по недомыслию. Но Путин «вел себя по-хамски», «выкручивался».

Не хотел показывать депутатской группе требуемые документы и ссылался на какую-то коммерческую тайну. Словно контролеры посягали на его личный бизнес. Но когда Салье обратилась к Авену, отвечавшему в правительстве РФ за выдачу экспортных лицензий, тот отказался направить представление в Генпрокуратуру и не стал опротестовывать лицензии, выданные «питерской группировкой» Путина. 25 марта 1992 года Минэкономразвития предоставило КВС Санкт-Петербурга право подписывать экспортные лицензии. Мало того, Авен своим неправовым распоряжением № 172 наделил его компетенцией правительства РФ и активно прикрыл Путина, а Гайдар, к которому также обратилась Салье, всячески прикрывал Авена. Однако некоторые лицензии и контракты Путин и его заместитель Александр Аникин подписали еще до получения официального разрешения^[11].

Начинается скандал. В качестве главного виновника срыва поставок продовольствия называется Путин. Собчаку предлагают отстранить его от занимаемой должности. Разумеется, Собчак заявил, что «не намерен принимать меры» по отношению к Путину. Наоборот, его работа «полностью устраивает» мэра. Собчак также сказал, что «никаких злоупотреблений не было», а все обвинения в адрес Путина «не имеют под собой оснований». Но лично Путин в рамках операции «Сырье в обмен на продовольствие» подписал минимум четыре документа. Были подписаны две лицензии. Одна – компании АО «Невский дом», 20 декабря 1991 года, на вывоз 150 000 тонн нефтепродуктов (мазута, дизельного топлива, бензина) на сумму более 32 миллионов долларов. Другая – АОЗТ «Фивекор», 26 декабря, на вывоз 50 тысяч кубометров лесоматериалов на сумму около трех миллионов долларов (в обмен на сухое молоко). Кроме того, были подписаны два договора. Первый, 25 декабря, – с Георгием Мирошником, президентом концерна «Международный коммерческий центр» («Интеркоммерц – Формула-7»), об оформлении лицензии на экспорт 150 тысяч тонн нефтепродуктов (в обмен на мороженное мясо, картофель и сахар). Второй – 3 января 1992 года – с муниципальным предприятием (МП) ЛОКК (Ленинградское общество «Красный крест»). Согласно этому договору МП ЛОКК получило лицензию на экспорт редких металлов и трех тонн алюминия марки A5N в обмен на 1750 тонн мяса. Впрочем, в том же январе 1992 года лицензия на экспорт 150 тысяч тонн нефтепродуктов от Мирошника перешла в распоряжение «Невского дома» Владимира Смирнова. (Зам. Аникин подписал 13 договоров до официального разрешения, данного МВЭС.)

В итоге Путин и «стоявшие за ним бизнесмены», якобы, лишили своих горожан единственной тогда возможности получить продовольствие за счет бартерных операций. Вместе с продовольствием он, якобы, отнял у города примерно 100 миллионов долларов. Это то, что поддается подсчету. Правительство России выделило в те годы квоты на сырье общей стоимостью около одного миллиарда долларов. Куда делись остальные 900 млн – неизвестно. Точно известно, что исчезли 997 тонн особого чистого алюминия марки А5 стоимостью более 717 миллионов долларов. Исчезли также 20 000 тонн цемента и 100 000 тонн хлопка на сумму 120 миллионов долларов. Из ввезенного в обмен на вывезенное и исчезнувшее прослеживаются лишь 128 тонн растительного масла.

Сам Путин так описывал происходившее: «В 1992 году, когда в стране был фактически продовольственный кризис, Санкт-Петербург испытывал большие проблемы. И тогда наши бизнесмены предложили следующую схему: им разрешают продать за границу товары, главным образом сырьевой группы, а они под это обязуются поставить продукты питания. Других вариантов у нас не было. Поэтому Комитет по внешним связям, который я возглавлял, согласился с этим предложением. Получили разрешение председателя правительства, оформили соответствующее поручение. Схема начала работать. Фирмы вывозили сырье… К сожалению, некоторые фирмы не выполнили главного условия договора – не завезли из-за границы продукты или завезли не в полном объеме. Они нарушили обязательства перед городом».

Сам Путин признавал, что «город, конечно, не сделал всего, что мог. Нужно было теснее работать с правоохранительными органами и палкой выбивать из этих фирм обещанное. Но подавать на них в суд было бессмысленно – они растворялись немедленно: прекращали свою деятельность, вывозили товар. По существу, предъявить-то им было нечего. Вспомните то время – тогда сплошь и рядом возникали какие-то конторы, финансовые пирамиды… Мы просто этого не ожидали». Что касается утверждения Путина, что фирмы и их владельцы «растворились», то президент лукавил. Почти все физические и юридические лица, причастные к лицензионному скандалу 1992 года, и далее продолжали присутствовать в экономической жизни города и страны. Многие с повышениями переместились вслед за Путиным в Москву. Практически единственное исключение составил московский концерн «Интеркоммерц – Формула-7» Мирошника.

Разумеется, Путин был последним человеком, заинтересованным в преследовании и поиске этих «контор» и в расследовании происшедших афер.

В 2000 году Путин утверждал, что ни он, ни его Комитет экспортных лицензий не выдавали: «Лицензии мы не имели право давать. В том-то всё и дело. Лицензии давали подразделения Министерства внешнеэкономических связей. Это федеральная структура, не имевшая никакого отношения к администрации города»^[12].

Тем не менее в 1992 году Путин факт выдачи лицензий признавал. В справке «О состоянии дел по выдаче лицензий под обеспечение города продовольствием» от 14 января 1992 года, которую председатель КВС вынужден был предоставить Рабочей группе городского Совета («группа Салье»), он сообщал: «По состоянию дел на 13 января 1992 года Комитетом по внешним связям мэрии Санкт-Петербурга выданы лицензии, перечень и объемы которых приведены в таблице». Далее следовал список фирм, уже получивших бартерные лицензии: ТОО «Прогрессор», МО «Святослав», МТПЦ «Комплекс», АО «Сансуд», МП ЛОКК, ВЭА «Леноблисполком», «Интерлесбиржа», СП «Тамиго», СП «Фивекор», СП «Джикоп», СП «Интервуд», АО «Невский дом». В список не попали СП «Сфинкс», и фирма «Кварк», также причастные к сделкам, но, видимо, уже после 13 января 1992 года, а также лондонская компания «Эссон» и будапештская «Фирма Хессон», Кроме того, заключался договор с компанией «Интеркоммерц – Формула-7», а в посреднических операциях принимал участие «Киришинефтеоргсинтез» (Геннадий Тимченко)^[13].

«Договаривающиеся стороны», как утверждают некоторые, не преследовали в качестве истинной цели поставку продовольствия в Санкт-Петербург. Весь смысл операции состоял в том, чтобы составить формальный договор «со своим человеком», выдать ему лицензию, заставить таможню на основании этой лицензии открыть границу, отправить груз за рубеж и продать его. Корыстная заинтересованность чиновников КВС подтверждается, якобы, баснословными размерами комиссионных, которые предусматривались договорами – от 25 до 50 %. При этом санкции за непоставку продовольствия были ничтожны. Это также делалось в обход решения правительства, которое предусматривало использование всей валютной выручки, полученной от бартерных операций, для закупки продовольствия для населения города.