S.T.N.M. часть «Sa»

Конец ли это? А существует ли конец этой истории? Возможно, если было начало. Но Юрий однозначно не хотел просыпаться – если это был сон, и не хотел приходить в себя – если это была кома. Побывав во чреве тьмы, он там так и остался, промок насквозь, проникся сквозь.

Тьма всему голова, тьма была в начале, тьма была в конце, она сверху, она снизу, слева, справа, вокруг темнота, просто мы научились в ней что-то видеть. Всё состоит из разных форм пустоты, точнее тёмных пустот. Случайное стечение обстоятельств, которое стремится к самоликвидации, жестокое равнодушие и жалкая ненависть.

Всё – ничего, Всё – ничто, Всё остальное плотная тьма, которая заполняет тебя с двух сторон, а ты лишь оболочка, сосуд, почти как секс-игрушка. Презерватив для пустоты.

∞

Янис открыл глаза, дедушка тоже. Дед улыбался. Впервые за долгое время Его осенило – он освещён счастьем! И это было всегда, и это будет всегда.

Только без «было» и без «будет» – это необходимое уточнение.

Его тусклая лампочка разлетелась в ярчайший свет, который никто не включал, который просто был здесь изначально, и который никогда не погаснет. Этот Свет, постоянен всегда, потому что Свет создал «Всегда». Бесконечен. Дедушка всегда им светился!

Светом, который не погаснет в будущем и не возникнет в прошлом. Светом, создавшем время. Светом, объясняющим Всё, раскрывающим Все смыслы, замыслы, миссию, дар и желание любить.

Счастлив по-настоящему, полностью, насквозь, весь и навечно. Счастлив насквозь. В значении счастья, которое «щассвет»>> «сейчасцветье»>> «цветёт в настоящий момент», а не отцвела или только собирается.

Это было похоже на неподдельное переживание самого главного момента в жизни. Не воспоминание и прокрутка оного, а настоящее пережитие – это необходимое уточнение.

То есть то самое счастье, которое никто никогда не испытывал. Никто не может пережить, как бы ни желал, или прожить, потому что живёт этим постоянно.

Янис улыбнулся в ответ и начал спускаться в переход. Это всё, что он мог сделать или всё, что хотел. С каждым его шагом дед начинал выцветать, как старая фотография. В конце концов, старичок стал лишь чёрно-белым изображением. Дед зарыдал с такой болью, с какой мог бы плакать человек, потерявший во второй раз самое ценное создание спустя пару секунд после его воскрешения. Янис впервые видел человека, которому был дан шанс оплакать самого себя при жизни.

Старика обманули, «сrаные зелёные человечки» ни черта не знали! От их предела знаний он лишь отдалился от истины, больше запутался. Даже те внеземные существа способны заблуждаться, и заблудились они намного сильнее. Знали бы они на сколько же незримо дальше они отдалились от истинного источника света-энергии, устремившись лишь за его бликом в далёких потёмках космоса. Этот свет, не имеющий источника, единственное, истинное знание. Обидно было не то, что заставили участвовать в глупой в лотереи без покупки билетика, а то, что выигрыш в ней был хуже смерти, как бы ей не запугивали. Вот что на самом деле хуже начала, процесса и конца любой боли – осознание, на сколько шагов ты ушёл дальше в мучительные дебри от понимания отсутствия боли. Сколько лишней боли ты испытал, веря, что это необходимое испытание, а не попросту неверный путь. Надо бы кое-кому в морду дать за такую мораль, да только морды там нет!

Насильно подарив что-то, казалось важное, они без доли сомнения отнимают самим этим ложным, односторонним знанием смысл дальнейшего существования. Как если бы тебя научили дышать в темноте, питаться ей и ничего не объяснив выкинули за борт человеческих стремлений, достижений. Утопили. А про воду больше ничего не известно, и в воде ничего нет, ты находишься в ней, захлёбываешься, потом, когда ты догадываешься, что пытка никак не заканчивается и ты не умираешь, ты понимаешь, что вода – это тьма, она ничем не отличается от темноты, быть может лишь плотнее к твоей внутренней пустоте прилегает. И ты начинаешь дышать. И питаться. Во тьме только и умеешь – как дышать тьмой, жить ей, быть ей.

Ты – единственная реликвия, что сохранилась от Атлантиды, ты книга, ты причина по которой она никогда не всплывёт и каждый обнаруживший её – останется на дне. Так же, как у книги от сырости и времени выцветают буквы на страницах, выцветали и волосы на голове старика, и душа, и сердце, и последнее, самое ценное – воспоминания. Ведь старик всё забыл, смутные воспоминания казались сном, он чувствовал, что забыл что-то важное, что пытался вспомнить много лет. Он забыл, но сила знаний хранилось, пускай прочитать почти не представляло возможности, но проклятие, запечатанное в этой буквенной форме силу свою не утратило. Обидно было не помнить, как ты стал стариком. Но теперь, когда воспоминания снова вспыхнули, когда он вновь их пережил и потерял, старик жалел о том, что вспомнил. Ему было легче считать себя больным Альцгеймером или амнезией. Ведь тогда он мог сам заполнить пробелы, а теперь только парабеллум… После увиденной тьмы он не выдержал и впал в слабоумие, точнее запер себя там, не помнил зачем, но помнил, что почему-то это необходимо. Был ли он благодарен встрече с Янисом? Как если бы встретил себя молодого, который бы пришёл с тобой попрощаться. Но кажется его зовут так же… Или нет, Анис возможно. Не вспомнить.

Люди совсем не знают, чего хотят. Вот только кто сказал, что джины лучше? Оттого, что у них база данных больше? А разве в базе неверных данных может быть польза? Возможно, джины заблуждаются сильнее, ведь знания у них в основном из опыта худших, а значит они либо знают, либо не хотят, но в любом случае будет хуже. Не спрашивайте джинов никогда об их желаниях – перестанете вообще что-либо желать.

Порой, люди не в силах пережить счастливые моменты прошедшей жизни заново. Особенно, когда на самом деле давно мертвы и бродят трупами. Просто их суть не выдерживает второго шанса, эта оболочка – разум и организм человека достаточно ограничены для счастливых моментов и реваншей. Достаточно ограничены для счастливых, но весьма просторны для несчастных. Наверное, поэтому самые счастливые люди живут меньше остальных. По этой причине Янис предпочитал забывать. Ничего страшного, через несколько шагов Янис забудет деда и образ змеи-паровоза, лампочка же позади Яниса с треском лопнет, но не в его правилах оглядываться.

Помимо счастья, у людей смертельная непереносимость истины.

В защиту своей памяти скажу: «Не помню»!

II В метрополиэтилене

Считается очень неприличным, есть фрукты, откусывая прямо от них. Нужно ножом очистить фрукт от кожуры, разрезать на части, вырезать сердцевину с зернами и только после этого есть.

То же самое и с людьми. Неприлично поглощать человека,

откусывая прямо так… с лица, без обнажения души.

Яниса встретил длинный подземный переход. Ничего необычного, обычный переход в иную жизнь. Вот вам и знакомый газетчик: раздаёт людям газету «Работа и зарплата», но не всем, а исключительно русским презентабельного вида. А у других этот хрыч спрашивал: «А вам зачем? Для молодёжи, а вы кто? Здесь гражданство надо». В его отборе было много параметров, порой прохожим приходилось вырывать газету из его рук.

Сам газетчик был из тех противных, манерных, с поднятым подбородком (как будто судьбы решал), разумеется, пожилой, с мерзкой красной бородавкой на переносице. Джинсы, поло, сандалии на носки и полное отсутствие плеч – чтоб уж точно стошнило. Красно-коричневая аура указывала на хитрость, недостаток энергии, отсутствие ясности мысли. Вероятно – болезнь почек. Возможно, даже убийца.

На него посмотришь, и самому тяжело становится так, что-то вроде изжоги, вздутия, бурления. На редкость мерзкий тип. Куда лучше была предыдущая газетчица – пухлая дама в годах со смешной шапкой-пандой на голове, которая каждому желала хорошего дня.

Дальше, пройдя вдоль автоматов с едой и кофе, предстояли стеклянные заляпанные двери «Не ушибись, да не ушиби последующего». За ними тебя встречал обширный, преисполненный тщеславия, обнаживший внутренности старой эпохи, вестибюль. Просторный, но такой сдавливающий, как помещение склепа, совсем не гостеприимный, угнетающий для увядающих. Вестибюль, заполненный работниками метрополитена.

Тётка в красно-белом жакете с бледно-голубой аурой выиграла Джек Пот, монетки так и сыпались, это кассирша обнулила автомат по продаже проездных, а рядом в чёрном с ней стоял местный надзиратель с мутно зелёными вибрациями – хитрость, предательство, зависть. Один из службы безопасности небезопасно ковырялся в носу, а другой, встретил Яниса после бесполезных рамок, поднимающих тревогу даже от ключей. Оба алые, но второй с тёмными разводами, что говорит о вспышках гнева. Сначала он провёл вдоль сумки Яниса трубковидным устройством, которое ловит запахи взрывчатых веществ, правда пассажиропотоку лучше не вникать в это устройство, а то поймут, что используется оно неправильно, скорее, ради вида. После предложил просветить сумку в рентгеновской камере. Норму выполнял или с прокрастинацией боролся, а может проверки фсбшников избегал – не понятно. Но Янис не возмущался, в конце концов, человек выполнял свои должностные инструкции, делал свою работу, что в России и так было редкостью.

Если хотите насладиться абсурдом и иллюзией безопасности – вам сюда, здесь всё для виду, даже то, что работает, используется не по правилам.

«Кстати, есть у них более крутая технология, которая стоит несколько жёлтеньких лимончиков и может обнаруживать наркотики. Но мы же в России, купить-то купили, упаковали, чуть ли не на каждой станции, а никто не использует. Ведь купить технологию одно, а обучить людей пользоваться ей – совсем другое», – вспомнил Янис. Он любил собирать бесполезные факты, которые никому ничем не помогут. Например, он знал, что помимо человека на планете Земля есть только одна единственная тварь, способная убить без причины, красивая, сука, тварь – морской богомол. Учёные до сих пор не выявили причину, почему он убивает всех, кого встретит. Просто серийный убийца в мире животных. Те же мурены, хоть и любят помучить, попытать жертву перед смертью, но причины для нападения у них всё же есть.

Вот и спрашивается: зачем ему этот факт? Бесполезный, а может, даже опасный. Янис называл эти факты новым вирусом будущего. Информационным вирусом, который заполняет человеческую оперативную память, передаётся из уст в уста перепостами, но при этом не несёт в себе никакой фактической пользы. Да и правды в этих фактах порой столько же, сколько в любом другом факте, который сейчас может выдумать каждый. Чего уж там скрывать? Порой Янис сам придумывал интересные, ничем не подтверждённые факты, и они заседали в голове настолько, что казались правдой. Вот, например про кошек. Мол, кошки и коты не могут управлять своим хвостом, он ими не контролируется и сдаёт их настроение с потрохами. А в защиту своего факта для убедительности добавил «именно поэтому коты в детстве нападают на свой хвост и кусают». Тогда девушка, для которой этот факт был придуман – поверила. «А ведь точно! Ничего себе…» И ещё долго припоминала на их встречах, что она даже подумать не могла о таком. Через некоторое время Янис и сам поверил в это. Достаточно красивая история.

Социолипсизм или Квантотропизм

Я за искреннюю положительную ложь, которая не может навредить в прогнозируемой проекции будущего ни рассказчику, ни слушателю.

Что значит «искренняя ложь»? Это та самая ложь, в которую верит говорящий. Верит или хочет/готов поверить. Во всяком случае не тянется за мобильным, чтобы проверить факты. Что-то вроде гороскопа или очень добрых и жизнеутверждающих новостей, которые порой звучат нелепо, но так хочется верить, что в мире такое возможно, что перестаёшь гуглить и из уст в уста передаёшь. Например, новость о том, что в Монголии кошка сама принесла своих новорожденных котят ветеринарам на приём. Оуууу.

Мотив искренней лжи в том, чтобы солипсизм не заканчивался на самом себе, чтобы он мог влиять и на мир. С каждым «заражённым» мы приближаемся к тому, что это станет реальностью. Здесь важен количественный подход (ибо люди в большинстве своем утратили способность изменять пространство, материю с помощью мысли), но не исключён и качественный (существуют единицы, отлично владеющие сей способностью).

На самом деле, наше сознание еще не эволюционировало до создания проекции, максимум – до фрагментарного изменения оной. Но восприятие наше – под нашим контролем (при физическом здоровье). Это и есть суть нашей свободы.

По своей сути было бы достаточно в самом начале, в зарождении мира спроецировать ультрасознанием основу, базу, законы, а для поддержания жизни начать с организмов, не способных сомневаться в реальности. Дальше же эволюция определенного вида все равно продолжает с малых лет сдерживать границы реальности посредством количественного заблуждения. Вуа-ля, объяснил криво, но наглядная матрица, построенная на силе мысли готова!

Мы можем добавлять в мир, но не можем изменить законы или добавить что-то неподвластное, ибо даже если не доказали закон, мы видим, как он действует и верим в него. А действует он по причине многолетней веры в него предыдущих поколений. Информационный бензин залит и двигатель работает для того, чтобы двигатель остановить – нужна революция или время, чтобы он заглох сам. Даже если мы научимся вычленять бензин, поймём куда его заливать – то наткнёмся на крышку, заваренную или забетонированную. Защита от детей здесь на хорошем уровне, а мы пока дети. Легче заниматься подменой понятий, чтобы старый двигатель работал на новые цели. Вот этим и занимаются Большие Братья. И здесь их нельзя упрекнуть. Всегда легче поддерживать готовую систему, аккуратно внося правки, и тем самым не нарываться на встречу с неизвестным перво (со) здателем.

Зачем проверять «факты» и новости, которые вызывают в тебе положительный отклик? В которые хочется верить? Мне мыслится так – если я допустил возможность существования этого (не принял сразу за чушь, а сомнения и подозрения стали наплывать лишь секунды после), то пусть оно и будет правдой для меня. Тогда в моём мире станет чуточку больше света, а если в это поверят еще и другие, то возможно, это станет правдой.

А, в самом деле, кто в наше время проверяет информацию? Особенно в светских беседах (душнилы не в счёт)? А если и проверяет, то все равно не всегда доходит до правдивых источников, застревая в топах наиболее распространённых версий. «Британскими учёными было доказано», как говорится…

Называя это всё информационным вирусом, Янис не совсем считал это болезнью, он также допускал это лекарством – зависело от многих факторов.

Тем временем у кассы на работницу магазина, излучавшую приятный розовый цвет, орала взлохмаченная баба с отвисшей кожей – её сине-серое облачко с жадностью поглощало энергию кассирши. Не что иное, как вампиризм из-за недостатка энергии.

Вы замечали, что в последнее время количество работников разных сфер слишком велико на одном квадратном метре вестибюля? Тут вам и разношёрстные «сбшники», и грубые кассиры, и подозрительные уборщики, и всегда хмурые контролёры, и дежурные, и почти ни на что не имеющие права полицейские, и вечно зашуганные промоутеры, и даже «испанцы» – инспекторы обеспечения мобильности пассажиров в красно-жёлтом наряде. И ещё куча служб, названия которых впервые видишь. Кого только нету. А с введением новой формы, которую, конечно, не всем выдали, кадры стали пестреть в ещё большем разнообразии. У некоторых даже камеры висят. Натуральный ад. Бюрократия начинается с ада. А вы говорите о безопасности.

Хоть метро и нередко представляется как тотально контролируемое пространство: наряды полиции, видеонаблюдение, теперь даже камеры у турникетов, которые читают лица, биометрия, металлодетекторы… Сверхконтролируемость = сверхзащищённость, но не пока за всем этим стоят люди. Человеческий фактор никто не отменял, и пока он возможен на широкую ногу – каким бы ни был порядок, мы живём не в антиутопии.

Сейчас же перед тем, как нагло стать вовлечённым в преступление, Янис зацепил взглядом одного из этих, мало на что имеющих право, подземных полисменов. Чёрно-серого сияния – меланхолия и разочарованность. Тот как раз пнул свою немецкую овчарку, бедное животное, которое решило прилечь, и вновь принял свой отсутствующий взгляд в пустоту. Пока на экране проявлялось изображение внутренностей сумки Яниса, он проявлял изображение внутренних переживаний этого сотрудника. Мысли сотрудника несли следующую информацию:

На платформе станции «Пушкинская» колонна шириной в два – два с половиной моих марширующих шага, пространство между колонами – семь, иногда шесть соответствующих шагов.

Сама платформа примерно 23 шага шириной и 170 шагов в длину, если я не сбился. Длина шага около 50 см.

Это необходимые знания, поверьте, безусловные данные – проверьте.

Чтобы пройти всю платформу станции «Университет» спокойным шагом от эскалатора до противоположной стенки, надо потратить 1 минуту 17 секунд. Это полезные знания, ведь так? Кто, если не я, их сосчитает?

Чёрт, забыл зафиксировать количество плиточек, надо начать заново, благо до конца смены ещё достаточно, работа идёт, денюшка каплет.

«Скорость выкуренной сигареты»

Он ненавидел чувствовать,

особенно Время,

особенно ОСОБЕННОЕ ВРЕМЯ.

 
– histore_last_install
vseh_$_ne_zarabotaesh
legkih_$_ne_bivaet
ne_v_$_schast’e
chobi_bilo_mnogo_$_nyzen_diplom
bez_svyazei_ne_probit’sya
vse_mesta_yshe_zanyati
ne_vsem_dano_bit_bogatim
mnogo_$_ravno_mnogo_rabotat
nado_zit_po_sredstvam
ya_ne_sposoben_zarabativat_bolshe
chestnim_trydom_bolshie_$_ne_zarabotat
bolshie_$_znachit_bolshie_problemi
komy_to_prosto_povezlo
 

Пошлое лобызание времени по коже было так же омерзительно, как пухленькие подушечки пальцев по головке члена от пьяной подруги детства, которая была почти как сестра. Но оно так же завораживало и требовало продолжения, как отвердевший член в тёплой ручке почти что сестры.

В этот момент биографии он испытал благодарность за то, что в семье уродился один.

Если в воспоминании с подругой его выворачивало от стыдливой беспомощности перед дикой жаждой быть в ком-то нужным, то с вопросами о Времени его просто выворачивало, безо всяких минимальных построек фундамента самооправдания и неловких движений самоопределения.

Время – не пьяная подруга, время – просто сука. Причём как на трезвую, так и на пьяную голову. Кто кого – не разберёшь, но время кончит, обязательно покончит с тобой.

Ему ничего не оставалось, как чувствовать жидкий металл времени, заполнивший его волосяные луковицы и теперь медленно остывающий и затвердевающий, от чего волосы застыли в напряжении, как деревья в бетоне и больше походили на торчащие иглы.

Не то «время», которое замечаешь в отражении окон мимо проезжающего автомобиля, а вечером, запираясь в спальне, с ужасом изучаешь каждый отрезок своего физического сосуда в поисках новых признаков старости. И не то «время», которое напоминает о себе саркастическим, но таким печальным смехом, с каждым годом новой свечкой на торте. Даже не то, что ехидно и презрительно улыбается твоей молодостью с пожелтевших фотографий, напоминая об упущенных возможностях и допущенных ошибках.

Также, разумеется, не предстоящее «время». Предстоящее время слишком лениво, оно не стремится стать предыдущим и «предбегущим», оно просто ждёт, когда его обгонят, чтобы спокойно упасть с наигранной усталостью «дайвера» в футболе и потерять соревновательную приставку.

Конечно, имелось в виду Настоящее Время. То самое, в обычные моменты несуществующее, утекающее, так и не успев затечь, которое из-за редкости и сложности фиксации почти не имеет нарицательных имён.

 
Раб стоит на плато и рад, что ничего не делает. Устроился, думает, хорошо, стабильно плотят за просто так, немного, но хватает, даже кредит небольшой может раз в полгода, падла, позволить. И вроде как общественно-полезным делом занят, лучшее из прикрытий для бесполезных, два через два по двенадцать часов – это вообще-то очень по божески. Лучше многих там… А жизнь? Вышел на смену – поставил на паузу, а в выходной восстановил, включил на месте, где остановился, разве не так это работает? Главное занят и при этом может в рабочее время найти время на себя. На себя (иногда называют «саморазвитием») – обычно не сильно отличается от того, чем занимается индивид валяет перед теликом, залипая в тик-точек или в игрулю какую-нибудь. Звучит достаточно славно, ведь время идёт, а денюшка капает. Если же в течении рабочего дня не наиграешься, то в выходной доиграешь – отдохнёшь или вроде того.
 

Нет, не самозабвенное Время, проходящее в весёлом безделье и даже не проходящее, пусть и утюгом по коленям поколений, но впоследствии приносящее свои плоды, а то самое Мерзкое, Настоящее и Бессмысленное. Которое заставляет задуматься о том, что в данный момент проходит твоя жизнь, обнажает её себестоимость и значимость. С таким временем курс на валюту жизни нулевой.

Когда каждая минута въедалась бы глубже с каждым укусом секунды, которых от боли не шестьдесят, а все триста. И тут даже у тракториста, нигилиста-эксгибициониста самоуверенности не хватит, засмущается бедолага: почём ему знать, что во временных искажениях материя имеет свойство не только растягиваться и раздуваться, но сморщиваться и скукоживаться, раз на раз, как говорится.

Но его положение от этого не особо менялось, он даже задумался, что лучше: один, но физический и разовый х*й по губе или постоянное множество ментальных х*ёв перед носом.

Разумеется, этот вопрос имеет актуальность у мужчин гетеросексуальной принадлежности, остальные ориентированные в других направлениях, лишь исключение для очередного повода задуматься о своём скоропостижном детстве и сопутствующих травмах, авариях и драмах на этой хрупкой дорожке невинности, не всегда ведущей к зрелости.

Задумался бы и не раз, если бы не преследующая мысль о смерти. Что если он умрёт вот сейчас? А есть ли разница? Пусть и потом. Главное смену отработать, отстоять без происшествий, кровные суточные заработать и всё. Если не всё, то обязательно быстро потратит и еле дотянет до следующей заработной платы.

 
Как я всех обманул, обхитрил, ни за что получаю зарплату, бесплатный проезд, дополнительные дни к отпуску и плюс тринадцатую к концу года. Ну и пусть, что дерут три месяца до 13ой, ни во что не ставят, зимой отморозить можно всё, зато зимы нынче не длинные, не лютые. Главное в январе пост прошлогодних салатиков протянуть на пол месяца, а там и на диету из дошираков и шаурму можно. Не, ну а что? Куда сейчас то ещё устроится? Кто возьмёт? Вон какая нестабильная ситуация в нашей стране. Ну, да, пятый год, ну подумаешь! Зато стабильно, под крышей, иногда в тепле.
 

Он вспомнил неприятное путешествие, которое было выражено психическим помутнением год назад. Вспомнил и замер в страхе, тело завопило. Совсем забыв о том, что стоит в вестибюле станции метро «Полежаевская», он нервно достал сигарету и зажёг её.

Вспышкой огня мрачные воспоминания отхлынули, как если бы были тьмой, а дурные мысли постепенно испарялись в ритм тления сигареты. Будто сама бабушка Смерть отцепилась от его шеи и приобняв за плечи, велела ждать своего часа, вернув времени привычный уровень отчаяния. Ту скорость, которую привыкли отсчитывать циферблаты.

Мир пошатнулся, опьянев, побагровел, а после разлился разнообразными красками. Всё вокруг оживилось, преобразовав унылую монотонную динамику в душещипательный танец. Никотин заполонил всё пространство, придав исключительно сакральный смысл воздуху.

Даже обозлённая женщина средних лет отчаяния, одетая в униформу «синего пингвина» не орала, а пела в его сторону:

— МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК! Здесь НЕЛЬЗЯ, НЕЛЬЗЯ курить. Вам ли, как сотруднику не знать этого?

Секунда забвения улетела с первым облаком дыма изо рта.

— Разумеется, – поспешно потушив сигарету об руку под тяжестью свалившегося с утёса утопического мира, пробормотал он, — Простите, задумался.

— На рабочем-то месте, ая-яй, – ухмыльнулся другой «синий пингвин», стоявший в досмотровых рамках, как обрамлённое полотно.

 
Воспитать в них заложников средних результатов. Чтобы на все потребности обычного неудачника хватало, и даже на чуток побольше. Раз ты можешь позволить больше повседневного неудачника, ты уже не один из них.
Главное, чтоб раб занят был тем, что думает, будто бы нас обдурил. Рабам легче даже бить других рабов по нашему приказу, если они считают, что как-то нас «имеют».
Пока раб думает, что мы думаем, что он работает, а не просто так получает за то, что большую часть времени думает о том, как ему повезло в отличии от многих и он за ничегонеделание получает деньги, как он удачно создает видимость работы.
Мы могли бы платить деньги рабам за прокрастинацию, но тогда бы им это наскучило и вызвало подозрения. А тут мы платим деньги за то, что они ищут разные способы без лишнего «палева» ничего не делать. Думают, что мы наблюдаем. Думают, что нам не все равно. Думают, что кому-то важна их иллюзия работы.
Профилактики ради иногда мы шумиху разводим, изменения, в конце концов над нами тоже дяди, которым надо показать, как другие показывают, как третьи типа работают, и эта пирамида типа дела поддерживала всю систему. Иногда устраивать показные охоты на ведьм, лучше перед премией или 13ой, отличная стимуляция напрячь на три месяца, чтоб раб напился в новый год, в жадной истерии всё потратил, а в январе после того как выпустит пар скопившийся за год, за месяц осознал как мы нужны и прям с новыми силушками начал играть в этой спектакле.
Во время работы раб думает, если думает, о всяком, но точно не о бунте.
После работы, чем более монотонной и бессмысленной, тем лучше – раб думает, если хватает сил, о чём угодно, но не о работе и о нас с нашими стульями, на которых мы сидим. Не должно хватать ни времени, ни сил, ни желаний о нас размышлять. Зарплаты должно хватать ровно на месяц удовлетворения базовых потребностей бюджетными средствами. Желательно впритык. Чтобы лишить возможности копить. Впрочем, некоторое отклонение не критично. Кредиты и долги нам выгодны, а остальные шероховатости выровняет инфляция и повышение цен.
Можно оставить 20 процентах пашущих, для показательного примера и 40 процентов нищих, чтоб не повадно было.
Дозволено рабу только на нас иногда ругаться и то другому рабу. Если узкий список прав раба откровенно нарушает хозяин, раб в праве писать жалобу на хозяина и если ситуация не благоприятна для атмосферы среди других коллег-рабов, то хозяина надо прилюдно линчевать, сохраняя веру раба в силу рабского права. Желательно почаще показывать подобные победы рабских «свобод», дабы понижать уровень недовольства. Ни в коем случае рабу не говорить о том, что он раб или бездельник, лучше создать благозвучное название профессии – даже если притянутое за уши. Отличный пример: «уборщик» теперь «специалист по клинингу». Это уборщик получает всего-то пятнадцать тысяч, а специалист по клинингу уже ПЯТНАДЦАТЬ ТЫСЯЧ С ПРЕМИЕЙ.
 

∞

Янис всегда проходил через «антипанику» (широкий турникет для багажа) ведь носил с собой багаж знаний и опыта. Он-то отлично понимал, почему именно перед этими «воротами» набивается очередь даже среди пассажиров без колясок и вещей, даже когда другие свободны. Нет, не потому что он дополнительно контролируется двумя кнопочками из рядом стоящей будки. Этот турникет был для знати среди челяди и раз уж ездить в метро, то по-барски, с размахом, наотмашь!

«Кстати, возвращаясь к разговору о собачках, вы знали, что немецкие овчарки стоят скорее для устрашения? После двух часов службы они уже не способны ничего учуять – устают. Да и тренируют их либо на взрывчатые вещества, либо на наркотики, и это сокращает их жизнь чуть ли не вдвое. Если на наркотики их подсаживают, то с взрывчатыми веществами наоборот: запугивают этим запахом. Причём со взрывчатыми веществами ещё есть отдельное разделение собак на натуральные и химические. И да, если вдруг увидели служебную собаку, которая перед пассажиром решила застыть в поклоне, сильно опустила голову и не поднимает взгляд – бегите. Но это всё конечно не точно. Я же не кинолог. Просто всё это звучит так прикольно, что было бы классно, если бы было правдой», – обратился мысленно к своим внутренним зрителям Янис и продолжил путь.

Проходя через турникеты знати, Янис не спешил, когда некий безбилетник незнакомец нагло протолкнул его в спину, тем самым пройдя вместе, вторгнувшись в его пространство без спроса. Обычное дело в метро, бытовуха, здесь нет личного пространства, за-будь. Следом прозвучал крик дежурной, но разве это на что-то повлияло? Что-то изменило? Нет. Феноменальная страна проталкивала нелепые, порой абсурдные законы за счёт необязательного их соблюдения, но так, чтоб при желании повод посадить нашёлся. Парень просто сбежал вниз на платформу. Многие наши законы весьма условны, это позволяет людям обесценивать их со временем. Ведь гарантированного моментального наказания за нарушения нет, а в заповедях про переходы на красный свет или в неположенных местах не прописано, это слишком мелко для «божьего» суда.

Из наушников того парня звучали слова:

«Пять суток дождь, пять суток шторм,

Пять суток ночь – чёрт знает что

Мыши-пассажиры тихонько дрожат в каютах,

Весь корабль просто вымер…»

Спускаясь по эскалатору, Янис был удивлён циничностью рекламных щитов. Зачем они вывешивали рекламу автомобиля в метро? Цинизм на грани обшарпанной обшивки самолёта, на днях врезавшегося в здание торгового центра.

Янис продолжал спускаться вниз на развёрнутом перед ним ковре, с одной лишь целью: раз и навсегда покончить с этой дрянью, которую уже никто не замечал. Он понимал, что в ближайшее время ничего, кроме смерти не увидит. И проблема была не в том, что он видит только смерть, хотя порой ему так казалось, а в том, что именно в метро он видел только хозяйку. Метро было для неё личными апартаментами. Её мраморным дворцом, с переходами и индивидуальными железными гончими. Но главное преимущество здесь было в том, что хозяйку никто не замечал. Она могла спокойно отдыхать после рабочего дня, раскинувшись на трёх креслах. Люди очень восприимчивы к запаху, и стоит ей преобразиться в бомжа, от которого плохо пахнет, почти весь вагон будет в её распоряжении. Правда, ещё больше люди заняты в метро. В час пик она может принять даже свой истинный облик, никто не заметит Смерть среди прохожих, походящих на шатающихся пингвинов. А если кто и заметит, то вмиг будет унесён течением толпы. Небось, не раз видели тех самых странных пассажиров, будто из другой эпохи? Или одетых совсем не по сезону? Смертушка не следит за модой, а за погодой и подавно, при этом никого лучше по стилю или элегантности вы не найдёте. Такая вот она, разнообразная.