Черные дьяволы

  Прощайте, скалистые горы,

     На подвиг Отчизна зовёт.

     Мы вышли в открытое море,

     В суровый и дальний поход.

А волны и стонут, и плачут,

И плещут на борт корабля…

Растаял в далеком тумане Рыбачий,

Родимая наша земля.

(Поэт-североморец Николай Букин)

Глава 1. За 69-й параллелью

Граждане и гражданки Советского Союза!

Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление:

Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более двухсот человек. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территорий.

Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено несмотря на то, что между СССР и Германией заключен договор о ненападении и Советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора. Нападение на нашу страну совершено несмотря на то, что за все время действия этого договора германское правительство ни разу не могло предъявить ни одной претензии к СССР по выполнению договора. Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей.

Уже после совершившегося нападения германский посол в Москве Шуленбург в 5 час. 30 мин. утра сделал мне, как народному комиссару иностранных дел, заявление от имени своего правительства о том, что германское правительство решило выступить войной против СССР в связи с сосредоточением частей Красной Армии у восточной германской границы.

В ответ на это мною от имени Советского правительства было заявлено, что до последней минуты германское правительство не предъявляло никаких претензий к Советскому правительству, что Германия совершила нападение на СССР, несмотря на миролюбивую позицию Советского Союза, и что тем самым фашистская Германия является нападающей стороной.

По поручению правительства Советского Союза я должен также заявить, что ни в одном пункте наши войска и наша авиация не допустили нарушения границы, и поэтому сделанное сегодня утром заявление румынского радио, что якобы советская авиация обстреляла румынские аэродромы, является сплошной ложью и провокацией. Такой же ложью и провокацией является вся сегодняшняя декларация Гитлера, пытающегося задним числом состряпать обвинительный материал насчет несоблюдения Советским Союзом советско-германского пакта.

Теперь, когда нападение на Советский Союз уже совершилось, Советским правительством дан нашим войскам приказ – отбить разбойничье нападение и изгнать германские войска с территории нашей Родины.

Эта война навязана нам не германским народом, не германскими рабочими, крестьянами и интеллигенцией, страдания которых мы хорошо понимаем, а кликой кровожадных фашистских правителей Германии, поработивших французов, чехов, поляков, сербов, Норвегию, Бельгию, Данию, Голландию, Грецию и другие народы.

Правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наши доблестные армия и флот и смелые соколы советской авиации с честью выполнят долг перед Родиной, перед советским народом и нанесут сокрушительный удар агрессору.

Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил отечественной войной, и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху. То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную отечественную войну за Родину, за честь, за свободу.

Правительство Советского Союза выражает твердую уверенность в том, что все население нашей страны, все рабочие, крестьяне и интеллигенция, мужчины и женщины отнесутся с должным сознанием к своим обязанностям, к своему труду. Весь наш народ теперь должен быть сплочен и един как никогда. Каждый из нас должен требовать от себя и от других дисциплины, организованности, самоотверженности, достойной настоящего советского патриота, чтобы обеспечить все нужды Красной Армии, флота и авиации, чтобы обеспечить победу над врагом.

Правительство призывает вас, граждане и гражданки Советского Союза, еще теснее сплотить свои ряды вокруг нашей славной большевистской партии, вокруг нашего Советского правительства, вокруг нашего великого вождя товарища Сталина.

Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!

(Выступление по радио заместителя Председателя Совета Народных Комиссаров СССР и народного комиссара иностранных дел В.М. Молотова 22 июня 1941 года)

Над свинцовыми водами Кольского залива незакатно бродило белесое солнце, в скалистых фьордах орали птичьи базары. Шел третий месяц войны.

В Екатерининскую гавань Полярного – главной базы Северного флота, с моря входила подводная лодка серии «Щ»*. С рубки, в сторону берегового поста СНиС*, маячил флажковый семафор, мерно стучали дизеля.

Миновав тральщик брандвахты*, субмарина совершила циркуляцию, подойдя к одному из пирсов, стоящие на нем матросы приняли концы, бурун в корме опал. Пришвартовались.

По надвинутому трапу на настил враскачку сошел командир в штормовке, приложив к пилотке руку, доложил встречавшему комбригу о выполнении задания.

– Добро, – кивнул тот дубовыми листьями на фуражке, оба направились к стоявшей рядом «эмке». Заурчав мотором та тронулась с места и, выехав на берег, покатила к базовому КПП.

Чуть позже, оставив на борту вахту, на пирс сошла команда в сопровождении помощника командира, зашаркала яловыми «гадами»* по металлу.

– Взять ногу! – бросил офицер строю, шеренги подтянулись, звук стал четче.

Миновав КПП с поднятым шлагбаумом, охраняемый бербазовскими матросами с карабинами на плечах, команда углубилась в город. Именовался он Полярным и был главной базой Северного флота, раскинувшейся на берегу Екатерининской гавани в окружении гранитных сопок. В гавани стояли боевые корабли, на сопках тяжелые орудия, прикрывая ее со стороны моря.

– Товарищ старший лейтенант, разрешите на почту? – раздался голос из второй шеренги.

– Давай, Васнецов, только быстро, – повернул на него голову помощник.

Спросивший (экипажный почтальон) покинул строй и зарысил в сторону штаба на небольшой площади.

Миновав одну из улиц застроенную деревянными и каменными домами, строй втянулся в открывшиеся ворота своей бригады и, миновав пустынный плац, бегом поднялся на второй этаж кирпичной казармы.

Там, у тумбочки, бдил дневальный со штыком на поясе. Определив на вешалку бушлаты с бескозырками, разошлись по помещениям. Одни направились в жилой кубрик, другие в умывальник – перекурить.

– Вить, дай папиросу, мои кончились, – уселся на подоконник моторист Сашка Сенчук. Худощавый, невысокий, с коротко стриженой головой.

– Держи, – протянул тот початую пачку «Пушки».

В отличие от Сенчука он был рослым, с широкими плечам и смоляным волнистым чубом. По специальности моторист, фамилия Леонов, звание – старший краснофлотец. Родом из Зарайска, до призыва работал в Москве на заводе «Калибр». Член ВКПб* с 1940-го года.

Харьковчанин Сенчук, в прошлом тоже заводчанин, происходил из семьи потомственных металлистов. Оба служили по четвертому году и дружили.

Приятель вытащил одну, продув закусил мундштук, Виктор чиркнул спичкой. Закурили.

– А дело идет к осени, – глядя в окно, пыхнул дымком Сенчук. – Дни стали короче.

– Это да, – сделал то же Леонов. Помолчали.

Снаружи донесся шум голосов, метнув в обрез* бычки вышли из умывальника.

В кубрике Васнецов, называя фамилии, раздавал счастливцам письма из дома. Для приятелей их не было, взяли у почтаря свежий номер газеты «Краснофлотец». Усевшись на Сашкину койку, принялись читать сводку.

Там значилось, что течение июля советские войска продолжали вести ожесточённые бои на Порховском, Невельском, Смоленском и Житомирском направлениях. Существенных изменений в положении на фронте не произошло.

В боях на Смоленском направлении Красной армией разбиты две пехотные дивизии фашистов.

Советская авиация совместно с наземными войсками наносила удары по мехчастям и пехоте противника и по авиации на его аэродромах. За 25 июля сбито девяносто восемь немецких самолётов. Наши потери – двадцать шесть самолётов.

Утром 26 июля несколько немецких бомбардировщиков подходили к Москве, но были рассеяны и отогнаны нашими истребителями; при этом было уничтожено три самолёта противника.

– Прет фашист, – сказал Сашка, когда дочитали до конца.

– Еще не вечер, – тряхнул чубом Виктор, сворачивая газету.

В Заполярье обстановка тоже была сложной.

Кольский полуостров занимал значительное место в агрессивных планах немецкого командования. Основными его стратегическими задачами на этом участке являлись захват в кратчайшие сроки Мурманска с его незамерзающим портом, пунктов базирования Северного флота, а также выход на линию Кировской железной дороги, соединяющей Мурманский порт с основной частью страны.

Помимо прочего, захватчиков привлекали природные богатства Кольской земли, особенно месторождения никеля – стратегического металла, крайне необходимого военной промышленности Германии и её союзников.

Для достижения этой цели на арктическом театре военных действий была сосредоточена армия «Норвегия» в составе двух германских и одного финского корпусов, которую поддерживали часть сил 5-го воздушного флота и ВМС Германии. Им противостояла советская 14-я армия, занимавшая оборону на Мурманском и Кандалакшском направлениях. С моря ее прикрывали корабли Северного флота.

– Личному составу построиться для перехода в баню! – последовала команда. Прихватив туалетные принадлежности и чистое белье, моряки снова вышли на плац.

В течение двух предшествующих недель их «Щука» находилась на позиции у полуострова Рыбачий, охраняя подходы к нему со стороны моря и ведя визуальную разведку.

После бани команда сходила на камбуз и ей разрешили отдыхать, а перед ужином приятелей вызвали в каюту командира.

– Значит так, – оглядел их приземистый капитан-лейтенант. – С завтрашнего утра по приказу командования бригады вы на месяц откомандировываетесь в ремонтные мастерские. Вопросы?

– А почему именно мы, товарищ командир? – спросил Леонов.

– С учетом бывших профессий. Вы, насколько, знаю, в прошлом слесарь-лекальщик, а вы Сенчук, токарь. Все верно?

– Точно так, – кивнули оба.

– На базе выросло число ремонтов. Специалистов не хватает. Так что нужно помочь.

– Ясно (вздернули подбородки) вопросов больше нет.

– В таком случае можете быть свободными.

Повернувшись через левое плечо, поочередно вышли из каюты.

Так оба на время стали ремонтниками. Мастерские находились в порту, работы было много. Жили здесь же, в выделенной каморке.

Одним таким днем их навестили друзья из подплава – три Николая (Рябов, Даманов, Лосев) и Алексей Радышевцев, сообщив, что на базе создается отряд морских разведчиков для действий в тылу врага.

– Мы уже подали рапорта и нас зачислили, – гордо сказал Даманов. – Как отличных спортсменов.

Леонов с Сенчуком тут же пожелали попасть в отряд, поскольку тоже имели спортивные разряды. Виктор по лыжам и стрельбе, а Сашка по боксу. Узнав, что запись в штабе бригады ведет старший лейтенант Лебедев из разведотдела, решили обратиться к нему. Тем более, что Виктор был знаком с этим офицером. В прошлом году оба участвовали в лыжной спартакиаде на первенство флота, заняв призовые места.

На следующее утро, отпросившись у начальника мастерских на час, отправились в штаб.

Выяснив, по какому вопросу, дежурный пропустил их туда и вскоре оба сидели в небольшом кабинете старлея на третьем этаже. Лебедев узнал Леонова, а когда ребята озвучили свою просьбу, вручил по листу бумаги и подвинул чернильницу с ручкой, -пишите рапорта.

– На чье имя?

– На имя члена Военного совета флота контр-адмирала Николаева.

Скрипя пером поочередно написали. Разведчик внимательно прочел и запер в сейф, – ждите. Полагаю, решение будет положительное.

– Разрешите идти? – встали со стульев кандидаты.

– Удачи вам ребята, – пожал на прощание руки.

Спустя три дня рапорта удовлетворили, обоих зачислили в отряд. Друзья навестили свою бывшую команду, распрощавшись с сослуживцами, забрали морские кисы* с немудрым скарбом и продовольственные аттестаты.

Как выяснилось, отряд сформировали в количестве пятидесяти человек из моряков военно-морской базы и призванных из Ленинграда студентов института физкультуры имени Лесгафта.

Подразделение разместили в одноэтажной казарме на окраине Полярного и тут же обмундировали в серо- зеленую форму красноармейцев. Бывшие студенты восприняли все как должное, а вот моряки нет. После широких флотских клешей, приталенных «голландок» с синими воротниками и легких хромачей, они чувствовали себя неуютно в узких полевых бриджах, кирзовых сапогах и гимнастерках.

Видя такое дело, в качестве компенсации, начальство разрешило носить под гимнастерками тельняшки.

Получили будущие разведчики и оружие: ручные пулеметы, самозарядные винтовки Токарева, кинжалы и гранаты. К ним добавили стальные каски и вещевые ранцы для переноски грузов.

Со следующего дня началась боевая подготовка. Ею руководили назначенный командиром отряда старший лейтенант Лебедев и несколько старшин, уже успевших повоевать в морской пехоте. В их числе главный старшина Степан Мотовилин, не раз бывавший в разведпоисках за линией фронта.

Отряд уводили в сопки, где бойцы отрабатывались в стрельбе, метании гранат, лазании по скалам и рукопашном бое. Впрочем, учеба была недолгой.

Горнопехотная армия вермахта «Норвегия» под командованием генерала Фалькенхорста наступала на Мурманск, Ухту и Кандалакшу, немецкие люфтваффе* бомбили столицу Заполярья.

Сентябрьской ночью двадцать два бойца отряда, в их числе Леонов и Сенчук, во главе с командиром погрузились на мотобот, и он взял курс из Полярного к устью реки Западная Лица. К тому времени полярный день закончился, температура опускалась до нуля. Поверх х/б на разведчиках были ватники, на головах кепи с наушниками и длинными козырьками, за плечами ранцы, набитые боеприпасами.

Незадолго до выхода Лебедев поставил боевую задачу: высадиться на берег, разгромить опорный пункт врага и по возможности захватить «языка». Выслушали молча, проникаясь важностью услышанного.

На море стоял штиль, ночь выдалась светлой, вошли в Мотовской залив. Вскоре причалили к галечному берегу, покрытому валунами, бот заглушил двигатель. По сходням за борт неслышно сошел передовой дозор с оружием наизготовку, за ним, цепочкой, остальные.

Вражеское укрепление находилось на высоте 670 указанной на карте, в восьми километрах от района высадки. Местность была пересеченной, дикой и пустынной. Спустя два часа, скрытно подошли к подножию высоты.

Лебедев приказал Мотовилину (в его группу входил Леонов) обойти ее с юга, старшине 1 статьи Червоному со своей – обогнуть опорный пункт с севера, после чего двенадцать разведчиков во главе с командиром начнут атаку с центра.

Самый длинный и трудный участок пути выпал на долю первой группы. Каменистая, покрытая лишайниками сопка, изобиловала валунами с осыпями, и когда она достигла верхнего яруса, бойцы Лебедева с Червоным уже заняли исходные позиции.

Виктор этого не знал, будучи уверенным, что перед укреплением они одни и, боясь отстать, неотступно полз вслед за Мотовилиным. Через полста метров главный старшина чуть приподняв левую руку, подался вправо. Поняв сигнал, Леонов пополз влево, к обломку скалы.

Чуть высунув голову, увидел вверху врагов – пять или шесть немцев. Рослых, в альпийских куртках и штанах заправленных в гетры*. Они стояли во весь рост с непокрытыми головами, руки спокойно лежали на висящих на груди автоматах. Доносился негромкий говор, наносило дразнящий запах сигарет.

«Твари», мелькнуло в голове. «Стоят на нашей земле как хозяева. А мы прячемся в камнях».

Со стороны укрытий подошел офицер, что-то гортанно сказав солдатам. Затоптав окурки те стали расходиться. Виктор, прильнув к винтовке, взял его на прицел.

– Не стреляй, – услышал сбоку голос Лебедева и вздрогнул от неожиданности. – Этого надо взять живым. Товсь!

Как потом выяснилось, командир из своего укрытия не видел егерей. Но и Виктор забыл о них. Более того, он забыл примкнуть штык к винтовке, когда бросился вперед, сближаясь с офицером. Тот выхватил пистолет, выстрелил, но промахнулся. Боец кубарем скатился в рытвину. Кругом поднялась пальба, эхом раскатываясь в горах.

Виктор не понимал, кто куда ведет огонь, растерялся и в то же время понимал, что нельзя прятаться. Вдруг группы пойдут вперед или отступят, а он останется один? Надо было действовать, а что делать – не знал.

– Коля, сюда! – крикнул ползущему в его сторону Даманову.

Бой между тем нарастал. Воспользовавшись тем, что егеря вели с десантом перестрелку, Лебедев повел своих разведчиков в обход укрепления. Ворвавшись туда с тыла, они подавили огневую точку, захватив в плен немецкого лейтенанта и открыли шквальный огонь из трофейного пулемета по лощине, где скапливались фашисты. Остальные оборонялись на вершине, сдерживая натиск врага.

Вскоре ранило в живот Колю Рябова, Мотовилин стал вытаскивать его из-под огня. Леонов с Дамановым и Харабрин прикрывали обоих огнем автоматических винтовок. Тем не менее, егеря приблизились настолько, что в ход пошли гранаты.

Леонов тоже достал одну из подсумка, попытался вставить запал, не получилось.

– Ручку, ручку оттяни вояка! – заорал Даманов.

Часто кивая, выполнил, повернул предохранительную чеку и метнул гранату в приближавшихся врагов. Через пару секунд, прилетев обратно, она упала рядом с Дамановым и взорвалась. Взвизгнули осколки, к счастью не задели. Тот успел вжаться в землю.

– Спасибо, кореш, удружил! – отплевался. – Перед броском встряхивай, чтобы зашипела!

Виктор учел, метнув еще две, спарено ударили взрывы.

– Майн гот! – завопил кто-то из егерей, их атака захлебнулась.

Не сговариваясь, отползли назад, к Мотовилину. Старшина был сам, Рябова с ним не было.

Умер Колька, – тяжело дыша, вщелкнул в СВТ новый магазин. – Завалил в промоине щебнем и камнями.

В это время за гребнем снова разгорелся бой, все четверо поспешили на помощь группам Лебедева и Червоного. Обогнув отвесную скалу, поднялись вверх и на гранитной площадке увидели трупы трех егерей. Чуть в стороне, лицом вниз, лежал наш разведчик.

– Сенчук!

Виктор сразу узнал друга, бросившись к нему, перевернул на спину. Глаза убитого были открыты, в лице не кровинки.

Саня, Сань, – стал тормошить, закипая слезами. Пришел в себя, когда на плечо легла тяжелая рука Николая Лосева. Его прислал командир.

– Будет, – потянул назад. – Слышишь, Виктор? Отходим к морю. Группа Лебедева уже пересекла ложбину. Живей!

Выстрелы между тем приближались к вершине сопки. С соседней высоты ударили минометы. Мотовилин, Харабрин и Даманов отошли, и что-то кричали, призывно махая руками.

Только теперь Леонов понял, они оставлены прикрывать отход и тело Сенчука не удастся забрать с собою.

По очереди, короткими перебежками, оборачивая и отстреливаясь, приближались они к низине, по которой отходили разведчики. Временами падали и в рикошетах пуль ползли друг за другом.

Когда, наконец, последними забрались на бот и тот отошел от берега, огрызаясь огнем, обессиленно повалились на палубу, запалено дыша. По кругу пошла фляга с водой. Спустя несколько минут к Виктору подошел Лебедев, присел рядом.

– Тяжело потерять друга (немного помолчал). Видел убитых егерей на гребне высоты? Саша первым туда поднялся и уничтожил троих. Сгоряча ринулся вперед во весь рост. Такая у него, знать, натура. Проложил нам дорогу, а сам погиб.

У тебя, Виктор, был очень хороший товарищ. Жаль, похоронить не удалось. Ни его, ни Рябова. Вот Рябов… Жили – дружили три Николая. Одногодки. Все с одного эсминца, в одной футбольной команде играли. А в базу возвращаются двое. Что поделаешь, брат? Война… К этому надо привыкать.

Похлопав по плечу, встал и отошел к командиру бота, стоявшему у руля.

На море лег предутренний туман, за бортом плескались волны, мерно стучал мотор, где-то кричала гагара.

Спустя несколько часов отшвартовались в Полярном.

Захваченного языка передали в штаб, двух легкораненых отправили в санчасть, отряд вернулся в свою казарму и завалился спать. Вскоре в разных местах кубрика раздался храп, к Виктору сон не шел.

Он переживал за погибшего друга, а еще корил себя. В первые минуты боя растерялся, неумело обращался с гранатой и едва не угробил Даманова. На душе было муторно и тоскливо. Долго ворочался с боку на бок, потом глаза стали слипаться, уснул.

На следующее утро, после завтрака, Лебедев, чисто выбритый и в ладно сидящем кителе, вместе с политруком Казанцевым собрал личный состав в ленкомнате.

Для начала предложил почтить минутой молчания погибших, все встали.

– Садитесь, – выдержал паузу.

А когда все опустились на банки* сообщил, командование объявило благодарность личному составу отряда участвовавшему в операции, а краснофлотец Сенчук посмертно представлен к правительственной награде.

Далее старший лейтенант провел тщательный разбор операции, отметив, что для первого раза бойцы действовали неплохо и назвал фамилии отличившихся. В их числе оказался и Леонов.

Не ожидавший этого Виктор покраснел и взглянул на сидевшего сбоку Мотовилина. Тот, перехватив взгляд, подмигнул. Мол, все правильно.

После того, как разбор закончился, Казанцев выступил с политинформацией, рассказав о положении на фронтах. А еще о подвиге сторожевого корабля «Туман» под командованием старшего лейтенанта Шестакова.

До войны это был рыболовный траулер, мобилизованный в июле на военную службу. С него сняли промысловое оборудование, вооружив глубинными бомбами, парой «сорокопяток»* и турельными пулеметами. Спустя месяц «Туман» вышел в свой первый боевой дозор, в район острова Кильдин.

В три часа ночи над кораблем пронесся немецкий самолет-разведчик, наведший на СКР три вражеских эсминца. Завязался жестокий бой. Силы были явно не равны, он продолжался два часа. На «Тумане» погибли командир с политруком, он получил множество пробоин, но не сдался. Ушел в пучину с поднятым военно-морским флагом.

Рассказ политрука произвел большое впечатление на разведчиков, а командир, обведя всех глазами сказал, – вот так надо сражаться. Светлая ребятам память.

После завершения мероприятия отряд занялся чисткой оружия, и приведением в порядок снаряжения. А еще изучением трех захваченных в бою немецких автоматов и пулемета. Мотовилин уже был с ними знаком и провел наглядное занятие.

– Автомат именуется МР-40, – продемонстрировал разведчикам. – Наша пехота прозвала «шмайсером». Емкость магазина тридцать два патрона, предназначен для ближнего боя. Наш ППШ* много лучше (положил на стол).

А вот это – взял в руки похожее на костыль изделие с дырчатым стволом, – пулемет МГ-34. Весьма грозное оружие. Прицельная дальность стрельбы тысяча метров, скорострельность девятьсот выстрелов в минуту, емкость магазина до двухсот пятидесяти патронов. Может использоваться как ручной, так и станковый. Короче, универсальный.

– Да, наш «дегтярь» против такого не потянет, – сказал кто-то из ребят.

Затем главный старшина продемонстрировал разборку и сборку обеих моделей, несколько разведчиков повторили, – ничего сложного.

Во второй половине дня, в полной экипировке, отряд отправился в сопки за казармой, где весь его остаток снова отрабатывался: ходил по азимуту, совершенствовал тактику боя и лазал по скалам.