Вечеринка а-ля 90-е

Text
1
Kritiken
Leseprobe
Als gelesen kennzeichnen
Wie Sie das Buch nach dem Kauf lesen
Keine Zeit zum Lesen von Büchern?
Hörprobe anhören
Вечеринка а-ля 90-е
Вечеринка а-ля 90-е
− 20%
Profitieren Sie von einem Rabatt von 20 % auf E-Books und Hörbücher.
Kaufen Sie das Set für 3,01 2,41
Вечеринка а-ля 90-е
Вечеринка а-ля 90-е
Hörbuch
Wird gelesen Авточтец ЛитРес
2
Mehr erfahren
Вечеринка а-ля 90-е
Schriftart:Kleiner AaGrößer Aa

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Эта книга посвящается пацанам из девяностых, которые выжили тогда, но пали в наше время.

Тем, кто погиб под острым каблуком, кто погребён под толщей безысходности и скуки, кто придавлен сверху могильной плитой ипотеки, ответственной должности, кредита доверия.

Тем, кто отдал свою жизнь за карьеру, кто поменял её на отпуска, пятницы и «олл инклюзив» в турецком отеле.

Девчонкам, погибшим под колёсами тележки из супермаркета, растаявшим возле раскалённой керамической комфорки, растворившимся в карьере мужа, в бытовухе и серости.

Всем, кто растерял себя настоящего и живёт как зомби, кто находит утешение в сериалах Нетфликса и компьютерных играх, тем, кто заменил настоящее общение на посты в соцсетях и блогах.

Тем, кому даже не верится, что буквально двадцать лет назад была другая жизнь, и они были другими. Наивными, глупыми, с ограниченным кругозором, не знающими, что такое приличная одежда и правильное сочетание носков и штиблет. Они были настолько другими, что иногда им стыдно признаться другим и себе, кем они были. Но тогда и только тогда они были живыми.

Эта книга для тех, кому кажется, что всё, что было тогда, происходило не с ним, настолько всё поменялось.

Это ни в коем случае не ностальгические сопли и не восхваление девяностых. Просто небольшое путешествие назад, нырок в глубину себя, своего прошлого.

Данный труд не рекомендован к прочтению лицам, страдающим излишним морализмом, людям, которые делят мир на чёрное и белое, тем, кто никогда не отступал от божьих заповедей.

С осторожностью: любителям розовых соплей и фруктового кефира;

тем, кто перемножает в уме трёхзначные числа;

тем, кто не разбивал нос, не падал и не ошибался;

кто не подтирался лопухом (хотя бы гипотетически),

тем кого не рвало на части от любви,

кого не рвало от излишка принятого на грудь алкоголя,

тем, кто не знает, что такое уйти в отрыв.

При первых признаках отвращения, отторжения и неприятия закройте эту книгу и поставьте автору дизлайк.

Тех же, кто ещё остался здесь, после прочитанной страницы приглашаю пуститься в небольшое путешествие. Это не путешествие в прошлое, а ностальгия по потерянному настоящему.

События, описанные в данной книге, частично сконструированы автором, частично имели место быть, поэтому погоняла главных героев заменены на вымышленные. Автор заранее извиняется перед обладателями идентичных погонял, которые могут случайно попасть на страницы этой книги и даже компенсировать вред, нанесённый их репутации, при условии, что они докажут, что являются единоличными обладателями данных кличек.

«Давай быстрее брат налей, за бизнесменов и врачей,

За музыкантов и воров, и участковый будь здоров.

За тех, кто с нами был всегда, кто помнит наши имена,

И за девчонок, что порой, нас увлекали за собой…»

Гарик Кричевский «Застольная песня»

Псих, нытик, алкаш, идиот и мудак. Вся честна̀я компания в сборе. Хотя нет – мудак не пришёл, на то он и мудак.

Нытик и псих снова ссорятся. Привычное дело.

– А ты, с-сука, мои деньги не считай! Всё что есть, сам заработал. По крайней мере, дом и машина есть, не то, что у тебя – голь подзаборная.

Это, кстати, нытик орёт. Зря он так с психом.

– Посмотрел бы я, если бы тебе пришлось трёх детей содержать. У тебя ведь ни ребёнка ни котёнка. Ты, блядь, знаешь, что это такое, когда пашешь в трёх местах, чтобы только накормить своих детишек. Де-ти-ше-чек!

Говоря навзрыд, псих смотрит на свои сложенные в лодочку ладони, словно в них, в самом деле, умещаются трое крошечных его детишек. Его глаза дико блестят, и я вижу, что он в очередной раз на грани срыва. Ох, сколько раз мы уже это проходили. Сейчас нужно просто окинуть взглядом стол, чтобы под рукой психа не оказалось каких-нибудь опасных предметов вроде ножа, или шампура. Хотя в его руках в момент отчаянья любой предмет может стать оружием.

Но нытик не унимается.

– Ага, детишки! От этой бляди, которая уже пять раз тебя кидала? Думаешь, среди них хоть один твой есть?

Вот это он точно зря. Хотя, на что я надеялся. Всё идёт по отработанному годами сценарию. Дальше по плану мордобой с кровавыми слюнями и валянием в траве, а потом будут пить мировую.

Только мне вот с каких-то пор это стало неинтересно. Может быть с той поры, когда нам перевалило за тридцать пять. Честное слово, когда я нахожусь в этой компании я всегда ещё тот дворовый пацан.

– Эй ну-ка брэйк! – Обнимаю психа за плечи, чтобы сковать его движения. – Ну чё вы парни опять старую пластинку завели. У кого из вас член больше. Да ни у кого. Вы оба долбоёбы и неудачники с маленькими прыщиками вместо писюнов!

Это вырывается как-то само собой. Привык я просто на своих подчинённых так орать, а тут не подумав брякнул. И начинается. Теперь четыре огненных глаза пытаются испепелить меня на месте.

– А ты чё думаешь, в свою Москву уехал и крутым там стал? Знаю я, пидоры вы там все! – орёт псих, а нытик улыбается и кивает головой, мол, точно-точно…

– Дураки вы, пацаны! Давайте выпьем лучше. – Я улыбаюсь и разливаю по стаканам водку. По крайней мере, так лучше. Лучше вызвать огонь на себя, чем смотреть, как они друг из друга дурь вышибают. Чай не пацаны, хотя…вечные дети.

Алкаш уже принял свой максимум и теперь валяется в стороне от стола на заботливо подстеленном мной меховом тулупе. Уже август, земля холодная, а почки не железные, да и не новые уже.

Кстати, забыл представиться. Идиот собственной персоной. А как ещё можно назвать человека, который раз за разом наступает на одни и те же грабли. Сколько раз я зарекался не ездить на эти пьянки, замаскированные под охоту, или рыбалку. В компании с этими кренделями любое мероприятие это пьянка. И ладно если «это» ещё безобидно закончится. Такое, кстати бывает очень редко.

А чё я повёлся? Да, как обычно из-за мудака. Это он замутил воду, пообещал устроить какую-то грандиозную вечеринку, которую, якобы, никто из нас не забудет до самого конца нашей никчёмной жизни. Пообещал, собрал нас всех, а сам не пришёл. А чё, это вполне в его стиле. Самое интересное, что мы все снова ему поверили. Как всегда. Как это бывало и раньше, когда мы раз за разом становились жертвами его фантазий и тупых идей.

Всё это тянется с того времени, когда белокурый долговязый пацан с длинным носом и обаятельной, с ямочками на щеках, улыбкой появился на пороге нашего класса.

«Прошу любить и жаловать. В нашем классе пополнение. – Классная Моргуша, чему то ехидно улыбается. – Ну, молодой человек, представьтесь и расскажите о себе.»

Длинноносый ничуть не смущаясь перед новым коллективом, говорит, что его зовут Серёжей и приехал он аж с Молдавии. Тягучее произношение сразу выдаёт в нём чужака.

«Буратино! – шепчу я, пихая локтём своего соседа по парте. Тот громко прыскает, пуская сопли в кулак.

Так с моей лёгкой руки и стал он Буратиной с первой же минуты своего появления в классе. Я вообще славлюсь тем, что с ходу мог дать человеку достойное его погоняло. Кликухи всех моих друзей и недругов, почти во всех случаях придуманы мной.

Так мой сосед по парте и закадычный дружбан Вовик однажды стал Гераклом. Нет, Вовик не отличался исполинским телосложением, а как раз таки был худым и хлипким. Однажды на уроке истории древнего мира училка вызвала Вовика к доске и попросила показать его на карте, где находится Греция. У Вовика было не очень с географией, как в прочем и с остальными предметами, кроме, может быть, труда. Он знал только несколько географических объектов, и это были территории влияния на которые, вне зависимости от района, был поделен наш город. «КПД», «Кресты», «Площадь», «Пентагон», «Зарека» – на этих пяти опорах и держался мир по версии Вовика. Он с пьяной улыбкой взял указку и, не глядя, ткнул ей в карту, громко продекламировав «Греция!». Острая указка попала как раз в изгиб ламинированной бумаги и пробила его насквозь, где-то в районе Египта. В итоге все получили заряд веселья, а Вовик вдобавок к веселью ещё и единицу. Мне почему то тут же захотелось назвать его греческим именем, но на памяти было одно. Оно и стало его пожизненным погонялом.

Игорь, который часто скулил, ныл и пытался всем доказать свою правоту, получил прозвище «Уксус», а здоровяк, задира и балагур Ванька Пономарёв удостоился клички «Поночка». Здесь чистая случайность. Просто однажды вырвалось из моего рта знаменитое мультяшное имя и приклеилось к Ваньке на всю жизнь.

Мы снова вместе. Повзрослевшие и разрыхлевшие Уксус и Поночка как всегда цапаются, а Геракл валяется под столом на меховой подложке.

Всё как и раньше. Снова сижу и смотрю на третий по счёту ополовиненный пузырь водяры, слушаю бредни этих двух, мирный храп третьего и лелею надежду, что может быть, всё-таки появится четвёртый.

Всё как раньше. Я насквозь пропитан запахом костра и водяры, в грязном охотничьем камуфляже, в этих чёртовых болотниках, где-то в «жопе мира», на высоком берегу извилистой речушки. Морда опухла то ли от укусов комаров, то ли от пощёчин, которые предназначались им, но достались моим щекам и ушам. А ведь я взрослый и солидный человек. Живу в Москве и, между прочим, работаю ни кем-нибудь, а директором. Там я уважаемый, степенный и серьёзный. Там у меня есть квартира (правда съёмная, и об этом никто здесь не знает), хорошая машина и стабильный по здешним меркам хороший оклад. Но стоит мне только очутиться здесь, и мне снова кажется, что я отсюда и не уезжал. Что я не расставался с этими долбанными неудачниками, что нам ещё по пятнадцать, и мы как всегда на что-то надеемся. Мы снова мечтаем о золотых горах, райских кущах и принцессах. Господи! Ведь у меня всё уже состоялось! Ну почему я снова здесь, в этом страшном прошлом. Я снова в девяностых, где меня зовут не Вячеслав Иванович, а просто Сява.

 

– Сява, а ты почему до дна не выпил? Давай, завязывай с этими московскими штучками. – Педантичный в таких делах Уксус замечает, что я начинаю халтурить. Приходится морщиться и допивать.

Водка тёплая и горькая. Вкус молодости. Вкус солидной зрелости это Виски, но здесь о таких напитках никто и слышать не хочет.

– Кстати, ты слышал, Ленина то закрыли! – мычит сквозь набитый мясом рот Поночка.

О господи! Ну почему…почему это имя опять всплывает в моей жизни. Почему, приехав в кои-то веки в сибирскую глушь к своим друзьям, я должен слушать и разговаривать о том, кто моим другом никогда не был.

– Закрыли и закрыли! – машу рукой, надеясь, что разговор на этом закончится. Ага, размечтался.

– И тебе не интересно за что?

А почему мне должно быть это интересно? Бывшего директора «Бэтта банка» и настоящего депутата, учредителя всех мало-мальски дышащих шараг в этом городишке арестовывают. Ну и в чём здесь интрига? Как будто не понятно за что могли закрыть нашего старого знакомого.

– За что? – чиркаю зажигалкой. Порывы ветра не дают прикурить.

– Воровал много! – говорит Поночка, вгрызаясь в кусок застывшей жареной свинины.

– Это сколько же надо спиздить депутату, чтобы его закрыли? – говорю я так, чтобы поддержать разговор.

Мне совсем не интересна судьба Ленина. В этом я пытаюсь себя убедить последние двадцать лет. Кстати, прозвище Ленин, тоже моих рук дело. Женя Смирницкий это ещё один наш одноклассник. Отличник, спортсмен, активист, староста класса, любимец учителей и всех девчонок, он, конечно же, не мог быть другом таким как мы. Каким? Распиздяям, которые всю жизнь идут наперекор общественному мнению. Женя всегда выбирал себе друзей поумнее, постарше и повлиятельней. Кличку Ленин он получил за то, что имел высокий лоб и словно пятящиеся назад зачёсанные волосы (ранний признак будущей лысины). По крайней мере, я находил в его образе сходство с вождём. А уж если я назвал кого-то Лениным, то , поверьте, что это будет для него вторым именем до конца жизни.

– Почти ярд! Половину бюджета нашего города увёл через подставные тендеры. – Мычит, жующий дубовое мясо Поночка.

– Ну чё сказать, красавчик. Только вот ярд, это уже перебор. – Дымлю в сторону, но чувствую на себе укоризненные взгляды Поночки и Уксуса. Они не могут простить любого положительного отзыва в сторону Ленина, после того, что он с нами сделал. Они не могут забыть, в прочем, как и я.

– Га-андон он! Сво-олочь! – слышится густой рык откуда то снизу. Это проснулся Геракл. Одно только упоминание о Ленине заставляет его сесть, покачиваясь из стороны в сторону, словно суслику.

– Ну вот доорались! – вздыхаю я. – Разбудили ребёнка! Давайте его лучше в дом занесём, холодно уже. Геракл, ты как? Идти сможешь?

На самом деле, Геракл уже давно не похож на ребёнка. Отросшие на опухшем лице клочья бороды делают его похожим на схимника. А так, он без пяти минут бомж. Мне горько это осознавать, глядя на своего друга, и я пытаюсь прогонять от себя мрачные мысли.

Я подскакиваю к Гераклу, и хватаю его под руку.

– Поночка, помоги! А ты, Уксус, собрал бы со стола закусь. Лучше в дом пойдём, а то костёр почти погас, за дровами ломы идти, да и комары сожрали.

На самом деле, я хочу загнать их всех в дом, чтобы потом незаметно испариться. Просто вызову такси и уеду. А завтра на самолёт и здравствуй Москва и моя настоящая жизнь. А об этой жизни пора бы уже и забыть. Простите, пацаны, но, похоже, мы видимся с вами в последний раз. Сейчас мы сядем за стол, выпьем по одной, а потом я выйду покурить и незаметно испарюсь. Не прощаясь. Так будет лучше.

Пока Поночка суетится, укладывая Геракла, а Уксус разливает водку, я, спрятав телефон под столом, захожу в приложение агрегатора, ищу свободное такси. Боже, до чего всё изменилось. Одно нажатие на сенсорную панель и через пять минут, меня здесь не станет. Ещё одно нажатие, и я уберусь из этого города, туда, где уже давно всё по другому, где друзья нужны только для выполнения определённой задачи, где почти все вопросы можно решить с помощью вот этой маленькой коробочки. Парни так и остались в прошлом в этих чёртовых девяностых и это уже не моя проблема, вытаскивать их из этого болота. У меня и своих полно. Нужно удерживаться на должности, чтобы зарабатывать на выплаты кредитов за жильё и обучение детей. Да, жизнь не сахар. Так себе жизнь, но я по крайней мере один из всех наших одноклассников выбился в люди. Хотя, кого я обманываю, из всех нас в люди выбился только один человек. Тот, который никогда не терял время на пустые приколы и дешёвый романтизм, тот который всё и всегда делал по расчету, кто никогда не давал волю своим эмоциям. Этот человек – Ленин.

«Ну давайте, пацаны, за встречу!» – звонко брякают гранёные стаканы.

В который раз проглатываю противную, сводящую скулы жижу, и всё под один тост.

Да, наши застолья скупы на красные слова и тосты. Пацаны пьют не ради того, чтобы сказать какую-нибудь услышанную, или вычитанную чушь, они пьют ради веселья. Только вот с каждой выпитой рюмкой веселья всё меньше и меньше.

– Да, Ленин нас здорово тогда подставил. Если бы не он, всё бы у нас с вами могло быть по-другому. – Поночка снова затягивает старую песню. – Чтоб ему там по полной вкатали. – он с ожесточением вгрызается в шмат мяса, словно это ляжка или щека Ленина.

– Ага, вкатают ему! Увидишь, скоро под залог выпустят. Они своих под пресса не отдают, – мычит Уксус, уперевшись локтями в стол. Сейчас они похожи на двух шахматистов, участвующих в серьёзном турнире. Сидят друг напротив друга, и каждый уставился в шахматную доску. Только вместо фигур на этой доске пузырь, стаканы и тарелка с непрожаренным мясом. А я выполняю роль судьи. Только оно мне надо? Снова сидеть и полночи слушать базары про то, какой Ленин мудак и сволочь? Нет уж, извините, пацаны, я пошёл.

Прощальным взглядом окидываю моих вечных друзей неудачников. Скуластый профиль Поночки, заросшее щетиной лицо Уксуса. Перевожу взгляд на свернувшегося в калачик Геракла. Сердце неприятно щемит. Жалко, что Буратину не удалось напоследок повидать.

– Пойду перекурю! – поднимаюсь из за стола.

– Кури здесь, – говорит Уксус и зубами вытягивает из пачки сигарету.

– Хочу на свежем воздухе, да и поссу заодно!

Они сразу же переключаются друг на друга, и, как старые коммунисты заводят свою любимую песню о Ленине, даже не глядя, как я продвигаюсь к двери.

«Всё пацаны, прощайте!».

Выхожу на крыльцо, прикуриваю. Глаза заволокло прозрачной плёнкой.

«Вот ещё! Ты ещё расплачься здесь!»

На улице уже ночь и я в пятнадцати километрах от города, но агрегатор сообщает, что такси в пяти минутах от меня. Нужно только нажать иконку на экране. Сквозь слёзную пелену смотрю в темень, на берег, где догорают угольки нашего костра. Мы все догораем как эти угольки. Кто-то догорит позже, кто-то раньше.

Моё внимание привлекает что-то большое, белое и светящееся, что-то совсем не свойственное этому месту. Там внизу, где должна быть река, мне мерещится какой-то объект, словно летающая тарелка села посреди Камы.

Смахиваю слёзы, щуру глаза. Ну точно. Что-то там есть такое, и это что-то прямо посреди реки. Это не лодка, а что-то гораздо крупней. Белая субстанция вся светится огнями и до меня доносятся звуки музыки. Неужели яхта? Кто в этих местах может держать яхту? Это же не Сан-Тропе. Любопытство берёт своё, и я решаю отложить своё внезапное исчезновение.

– Уксус, а у кого из твоих односельчан есть яхта? – ору я с порога , врываясь в дом.

– Че-его? Да здесь лодка то не у каждого…

– Значит, кто-то накопил. Сам посмотри, прямо напротив твоего дома на якоре стоит.

Уксус и Поночка срываются со своих мест, и, пошатываясь, идут к выходу.

– Точно яхта!

– Во дела!

Друзья щурятся в темноту.

– Пойдём вниз, посмотрим, кто такие! – Уксус важно идёт вперёд к спуску. Как-никак хозяин здешних мест.

Мы спускаемся с откоса на берег, где ещё шают красным угли костра. Отсюда уже чётко видны обтекаемые сексуальные контуры белоснежной яхты, горящий в окнах свет, подсвеченную неоном палубу. И песня. Эта до боли знакомая и почти позабытая песня летит над рекой.

«Два кусо-очека ка-албаски у тебя лежали на столе,

Ты рассказывал мне ска-азки,

Только я-а не ве-ерила тебе-е».

– В первый раз такое вижу! – слышится гундёж Уксуса. – Самое большое, что здесь проплывало, это катер береговой охраны.

Яхта стоит на месте, и похоже не собирается никуда плыть. Что они здесь забыли?

На борту находятся люди, но мы не можем разглядеть, что они делают.

– Вроде лодку спускают, – говорит самый остроглазый из нас Поночка.

Рёв мотора вдалеке чуть громче жужжания шмеля. Что-то отделяется от белоснежного борта и плывёт в нашу сторону.

– Сюда плывут – щурится Уксус, пытаясь рассмотреть тех, кто в лодке.

– Вроде один – через губу мычит Поночка.

Я молчу и жду. Что-то мне подсказывает, что эта лодка направляется сюда не просто так. Рёв мотора нарастает, приближается, резиновая лодка с задранным вверх килем на дикой скорости летит прямо на нас. Мы застыли в слепящем свете, направленного на нас прожектора, как испуганные зверьки. Лодка и не думает останавливаться и крик Поночки выводит нас из ступора.

– Шухер, блядь!

Эта команда, как и раньше, заставляет нас мгновенно рассыпаться в стороны. Лодка вылетает на берег и ложится на песок всем корпусом. Мотор захлёбывается, наглотавшись ила.

– Эх пацаны, умеете же вы всё испортить! – слышу я до боли знакомый баритон. – Я же хотел прямо в объятья к вам залететь, а вы разбежались как последние ссыкуны!

– Бу-ра-ти-на-а-а! – Орёт Уксус несясь с распростёртыми объятьями к человеку выбирающемуся из лодки.

– Буратина-а! – кричит Поночка.

– Буррр-ааа-ти-нааа! – что есть силу воплю я и мчусь к лодке вслед за остальными.

Парни уже с двух сторон зажали в объятиях долгожданного и почти неожиданного гостя, так что мне приходится обнимать не его, а спину Уксуса.

Дальше приходит пора индивидуальных приветствий.

Буратина по очереди тискает нас в своих медвежьих лапах. Он стал ещё больше, просто огромный. С тем худым пацаном который когда то зашёл в класс нет ничего общего. Мордастый, розовощёкий, высокий, пухлый. Только эта обаятельная улыбка всё такая же как раньше. Улыбка и длинный заострённый нос.

– Сява, рад видеть! – Он долго жамкает меня, будто проверяя, все ли части моего тела на месте. – Сколько лет, сколько зим. – Забуре-ел, солидный стал.

– Если кто забурел, так это ты. – Я с ног до головы оглядываю старого кореша. Он одет в белые штаны, в белые же мокасины. На обнажённый волосатый как у медведя торс накинут старомодный бардовый пиджак, на голове белая фуражка с мореманским околышем. На груди огромный золотой крест на толстом канате, на правом запястье толстая цепочка, на левом массивные золотые часы, в зубах шает бычок сигары.

– Ты прямо как браток из девяностых. Новый русский. Где такой клифт достал? – Я треплю его за плечо.

– Там где взял уже нет. А вот это вам как? Зацените! – он машет рукой в сторону яхты.

– Твоя? – спрашивает Поночка, недоверчиво улыбаясь.

– Ну а чья же! Моя!

Я вглядываюсь в искрящиеся глаза Буратины и пытаюсь понять что это. Всё так и есть, или мы стали частью костюмированной инсценировки. А что? Буратина может устроить спектакль. Спектакли это вообще его конёк.

– Ладно, колись, где ты взял этот прикид. Там у вас что, ролевая вечеринка извращенцев, посвящённая девяностым? – Хватаю в руку крестик. – Это из чего сделано? Бутафория?

– А пэйджер…пэйджер есть? – подначивает Уксус.

Буратина жуёт сигару, хмурится, делает вид, что оскорблён.

– Да ну вас, пацаны. Всё натуральное. Яхта эта моя. Ща поедем кататься. Я же за вами приплыл.

«Да ну на… Хоть убейте, не могу поверить, что человек, который ещё пару лет назад был безработным, который вообще нигде толком не работал в своей жизни, может купить яхту. Да её цена лямов тридцать не меньше. Что мог такого провернуть Буратина, чтобы совершить такую покупку.

– И на какие шиши? – теперь уже я становлюсь серьёзным. Мне нужен честный ответ на вопрос. Я ему не пацан, чтобы меня за нос водить.

– Удачное вложение, удачное знакомство, удачное стечение обстоятельств. Да тут много чего, всё сразу и не расскажешь. Короче, пацаны, собирайте шмотьё и едем. Сегодня я угощаю. Я же вам обещал закатить незабываемую вечеринку? Вы её получите. Кстати, а где Геракл?

– Он подустал немного, там в доме, щас разбужу. – Радостный Уксус вприпрыжку взбирается на утёс, за ним спешит Поночка.

– Братан, скажи по чесноку. Неужели правда твоя? -Я с мольбой заглядываю в глаза Буратины.

– Моя, братан, моя. – Шепчет он с радостным придыханием. – Щас поедем, сам убедишься.

 

Неужели правда? Значит есть ещё один….ещё один смог выбиться в люди. Двадцать лет назад я бы всё поставил на Буратину. Я бы даже не усомнился, что человек с такой фантазией может добиться всего в этой жизни. Но позднее я приходил к мысли, что ключевое слово здесь «фантазия». Вся жизнь Буратины это сплошные фантазии и проекты. Эти проекты иногда давали успех, но по большей своей части были утопическими, и вся наша компания нередко становилась их жертвами. Так неужели один из проектов всё-таки выстрелил? Нет, это не зависть. Я не могу завидовать Буратине – человеку, одна улыбка которого вызывает приятное тепло внутри, человеку, обещаниям которого всегда хотелось верить, даже после того, когда они сотни раз не сбывались. Признаться, я и на вечеринку эту приехал только ради Буратины. Уксус, Поночка, Геракл, все они мои друзья, но есть человек, который всегда скреплял эту нашу дружбу как раствор хорошего цемента. Этот человек – Буратина.

Поночка и Уксус спускают с утёса Геракла, волокут его к Буратине. Геракл покачивается в их крепких руках и создаётся впечатление, что немцы тащат к своему главарю выловленного в лесах партизана. Образ партизана подчёркивает лохматая борода и рваный тельник, натянутый на хилые мощи Геракла.

–Ге-ерыч! – Буратина треплет обросшую щёку Геракла. Он вовремя воздерживается от комплиментов типа забурел и возмужал, а только чему-то тяжело вздыхает. – Ты я вижу приболел? Ну ничего, ща мы тебя мигом подлечим.

– На-аливай! – Геракл заносчиво задирает голову. Между ними всегда были натянутые отношения. Может быть это ревность, всё-таки Геракл был моим лучшим корешем, пока не появился Буратина.

– Всё там, дружище! Вон на той белоснежной посудине! – Буратина машет рукой в сторону яхты, но судя по виду Геракла, того совсем не волнует какая то там «посудина». В чём он сейчас нуждается, так это в наполненной до краёв посуде. – Там у нас и шампусик есть и вискарь.

– Шампусик свой сам пей. А водяра есть? – рычит Геракл.

– Для тебя всё найдём, не переживай. – Буратина хлопает по плечу Геракла и чуть не сбивает его с ног.

– А тёлки будут? – продолжает наезжать бородач.

– Всё будет Вова! – Теперь уже Буратина смотрит на приятеля оценивающе. – Ты бы хоть побрился, дружище, а то из тебя так себе ухажёр.

– Пошёл наХ…– в устах Геракла это тёплое дружеское выражение и на него уже давно никто не обижается.

– Всё пацаны! Жизнь короткая! Ключ на старт! – командует Буратина и пытается стащить лодку в воду. Все кроме Геракла дружной гурьбой, бросаются ему на помощь.

Под весом наших тел лодка едва не ушла под воду, но никто не согласился вылезти, и приехать второй ходкой. Видимо каждый из нас опасался, что волшебная яхта в любой момент может исчезнуть, отправиться в путешествие к Лазурным берегам без нас.

Оказавшись в перегруженной, грозящей вот-вот перевернуться лодке, в гурьбе горланящих наперебой друзей, я понимаю – началось. Это будет очередное приключение и снова неизвестно, чем оно закончится. Отплыв от берега, мы чуть не перевернулись, что грозило неминуемой гибелью Поночке, который так и не научился плавать. Слава Богу, всё обошлось, и резиновый борт лодки ткнулся в белый глянец яхты.

Мы поднялись по никелированной лестнице и Буратина, по хозяйски вышагивая по лакированной палубе, повёл нас на экскурсию по своим плавучим хоромам.

Яхта поразила меня масштабом, роскошью и красотой. Это было самое дорогое сооружение, принадлежащее частному лицу, на котором я когда-либо бывал.

Мы идём вслед за Буратиной гуськом, крутя головами, как школьники на экскурсии по Эрмитажу и под нашими ногами поскрипывает вощёный пол. Нос щекочет приятный запах чего-то совсем нового и дорогого. Я глажу покрытые лаком поручни, как будто провожу по глянцевой спине обалденно дорогой красотки, вглядываюсь в овальные тонированные окна, словно заглядываю красотке под юбку. А Буратина тем временем открывает одну из дверей.

– Вот это кают кампания.

Я замираю на пороге, разинув пасть.

Огромное помещение залито светом многочисленных ламп. Овальный на резных ножках стол стоит посредине, а вокруг него расставлены стулья с высокими как у тронов спинками. Вдоль стен обитых морёным деревом стоят два кожаных кресла и длинный диван. На полу ворситсый ковёр, в котором по щиколотку утопают мои обутые в болотники ноги. Яркий свет отражается от белоснежных тарелок и хрустальных бокалов, расставленных на столе и бьёт по глазам. По периметру стола стоят вычурной формы позолоченные канделябры с незажжёнными свечами. Это дворец, настоящие царские хоромы.

В моей голове крутится лишь одна мысль: «каким образом за два года с момента нашей последней встречи Буратина превратился в олигарха?»

Наверное те же мысли мучают Поночку и Уксуса, которые как и я замерли на пороге кают кампании. Спасибо Гераклу, который вырвал нас из лап оцепенения.

– Ну чё, выпить то будет, или нет! – рвёт тишину его рык. Вот уж кого ничем не пронять.

– Всё будет Вовик! – Буратина ткнув Геракла кулаком в плечо, обращается уже к нам.

– Ну как вам парни?

– Ну-у ты бли-ин!

– Во бля-а!

– Класс! Ты это как…

Раздаётся наш нескладный хор.

– Уметь надо, пацаны. Я же говорил, меня держитесь и всё будет нарядно.

Все недоумённо переглянулись, видимо вспоминая, когда Буратина такое говорил. Вроде в нашу последнюю встречу у него всё было не так «нарядно» и он только лишь фонтанировал своими безумными проектами, в которые уже давно никто не верил. А тут…

– Пойдём, остальное покажу!

Мы выходим из кают кампании, и стучим своими говнодавами по первозданному лаку, продвигаясь вдоль борта с хромированными перилами.

– Это двухместная каюта! – распахивает очередную дверь Буратина.

Боже мой! Что это! Такие огромные кровати я видел только в буклетах пятизвёздочных апартаментов. Нет не Турецких клоповников, а тех мест, куда не суждено ступать ногам простых смертных. В обитые шпоном стены встроены светильники, приглушенный свет которых создаёт интимную атмосферу.

– Вот это траходром! Здесь бы секс-марафон устроить! – Озвучивает мои мысли Поночка.

– А ты потянешь секс-марафон, дружище? Лично мой конёк это шорт треки! – Снисходительно улыбается Буратина и его крупные белые зубы бликуют в розовом свете ламп.

– Ты мне партнёршу предоставь, а мы уж посмотрим, потяну, или нет… – мычит Поночка, видимо представляя себя в роли неутомимого мачо из немецкого порно-фильма.

– Да, а где тёлки? – снова раздаётся недовольный рык Геракла.

– Будет вам и бухло и тёлки, только не всё сразу парни. Что вы ей Богу как малолетки? – в голосе Буратины слышится обида. В такие моменты он не хочет слышать ничего кроме возгласов восхищения.

Экскурсия продолжается. Мы осматриваем камбуз, который по оснащению кухонной утварью и гарнитурой затыкает за пояс новую кухню в моей московской квартире; шикарный гальюн, с белоснежным унитазом, раковиной с позолоченным смесителем и даже беде и , внимание: джакузи и небольшую сауну.

Поднимаясь по обитым резиной ступеням лестницы ведущей на верхнюю палубу и глядя в обтянутую бардовым пиджаком спину Буратины, я несколько раз с силой щипаю себя за ляжку. Больно, значит не сплю.

– Это капитанская рубка! – орёт Буратина, пытаясь перекричать певичек из группы «Комбинация», которые орут из огромной колонки расположенной на крыше рубки:

«Бу-ухгалтер. Милый мой бухгалтер

Вот он какой такой просто-ой …»

Мы заваливаемся в небольшое помещение, которое по своей оснащённости не уступает пилотской кабине «Боинга». Шикарная панель с множеством сенсорных экранов, мигающих датчиков, тумблеров и никелированными гашетками по бокам увенчана овальной формы обитым кожей штурвалом. В кресле трансформере, расположенном напротив панели кто-то есть.

– Это наш капитан!

На крик Буратины кресло разворачивается на сто восемьдесят градусов и из него выскакивает небольшой человек в светлых джинсах и футболке. Смуглый, поджарый, узкоглазый, он чем-то напоминает китайца.

– А капитана вместе с яхтой продавали? – бесцеремонно спрашивает Поночка, словно перед ним находится неодушевлённый предмет.

– Ага, в придачу! – смеётся Буратина, жуя в зубах сигару.

– Тогда понятно, где ты её купил. На Алиэкспрессе по дешёвке, да ещё с китайцем в придачу.

Weitere Bücher von diesem Autor