Buch lesen: «Иная жизнь Евы», Seite 11

– Но мам, – я нахмурила свой маленький лобик, – Ты же обещала почитать со мной!

– Вечером! – мама забрала у меня книгу, – Давай мы позанимаемся с тобой после ужина, хорошо? Тем более нас в парке ждет папа!

– Это не правда. Папа работает.

– А вот и нет! Сегодня мы пойдем в парк и, может быть, если ты, конечно, захочешь, папа покатает тебя на машинках.

Каждый раз, когда мы гуляли в парке, отец любил катать меня на автодроме и забавно таранил остальных участников движения в этом аттракционе под мой громкий смех.

– Хорошо, – я кивнула, – Тогда почитаем вечером!

– Даю слово!

Мама рассмеялась, и, взлохматив копну моих светлых волос, принялась собирать вещи для прогулки. Я мгновенно поспешила ей на помощь. И вот, спустя пару минут, мы с мамой уже летели наперегонки через двор, шлепая разноцветными резиновыми сапогами по лужам.

У входа в парк мать поймала меня на руки и горячо зашептала на ухо:

– Папа обещал нам какой–то сюрприз. Думаю, он принесет тебе какую–то игрушку. Но только т–с–с… чур я тебе ничего не говорила.

– Хорошо, мамочка.

Я звонко рассмеялась и, быстро выпутавшись из маминых объятий, кинулась прятаться за здоровенной колонной, чтобы выпрыгнуть из–за нее и напугать отца. Мама последовала моему примеру. И вот, спустя пару минут наших ожиданий, ко входу в парк подъехала огромная, как мне тогда показалось, бордовая машина. Мгновение спустя из нее показался отец. И вот я уже собиралась накинуться на отца, но мать меня опередила.

– Володя! – мама совершенно не смешно вышла из–за колонны и быстро двинулась к отцу, – Что происходит?!

Следом и я выбралась из укрытия и направилась к родителям.

– Откуда это?! – мать ткнула пальцем в автомобиль, а ее голос дрожал от возмущения.

– Ева! Сладкая булочка моя! – папа, наконец, заметил меня и мгновенно подхватил на руки, а затем принялся целовать.

– Володя! Я задала вопрос! – тон голоса матери не предвещал ничего хорошего, это было понятно даже мне, трехлетке.

– А, это! – отец кивнул на джип, – Это наш новый автомобиль! Нравится?

– Да–а! – я захлопала в ладоши. Теперь у нас будет своя большая машина!

– Нет! – мгновенно рявкнула мама, – Откуда она?

– Купил! – папа закинул меня на плечо и направился в парк, – Пошли кататься на колесе обозрения!

– Ура! – я захохотала.

– Откуда у тебя такие деньги?! – мама не унималась, – Это дорогая машина! Я же просила тебя, не соваться…

– Люда! Не при ребенке!

– Папа! А почему маме не понравилась наша машина? Она плохая, да?

– Зайчик! – папа спустил меня на землю, – Тебе показалась машина плохой?

– Не–ет! – я замотала головой.

– Вот видишь, – папа кивнул матери, – Ребенку понравилось! Сейчас прокатимся на колесе с моим пончиком, и пойдем учиться рулить! Как тебе такая идея?

– Да–а! – я завопила, – Мам, ты же с нами?

– Куда я от вас денусь, – мать устало кивнула.

И… внезапно мое маленькое тельце накрыло какой–то непонятной оглушительной волной, заставившей все внутренности содрогнуться. Из глаз полились слезы, застилавшие весь обзор. Я принялась мотать головой, чтобы понять, что же случилось.

– Володя–я!!! – первым звуком, обрушившимся на мои уши, стал возглас матери.

Сильные руки отца подхватили меня и понесли в неизвестном направлении.

– Что за черт!!! – папа остановился, – Люда, возьми Еву! Что за черт?!

Мое тельце перекочевало к матери.

– Мам, мне страшно, – я зашептала.

– Т–ш–ш, – мать принялась меня поглаживать, – Это папина машина. Она…она оказалась сломанной. И, знаешь, она…взорвалась.

– Ма–ам?! – я мгновенно принялась тереть глаза.

Перед нами, объятые жаркими языками пламени, полыхали остатки красивого бордового джипа, на котором еще пять минут назад приехал такой счастливый папа.

– Я же тебе говорила… Я же говорила, не связывайся… – мама кричала на отца, будто в парке мы были совершенно одни. Но на самом деле ото всюду сбежалась огромная толпа охающих и ахающих зевак.

– Люда! Прекрати! Замолчи! Это не то, что ты…

Внезапно из сумки отца, в которой он обыкновенно носил бумаги, раздался оглушительный писк. Дрожащими руками отец выудил сотовый телефон.

– Слушаю! – папа приложил аппарат к уху, – Что? Хорошо.

Папа убрал агрегат на место и спокойным тоном заговорил.

– Нам придется уехать из города. Прямо сейчас! Это ненадолго, обещаю. Понимаю, что ты не…

– Уйди! – мама завопила, а из ее глаз покатились слезы, – С глаз моих! Катись, куда тебе захочется! Только, умоляю, не трогай нас! Ты и твои махинации…чуть было… не погубили нашу Еву! Представляешь…если бы мы сели… Господи! Ева! Евушка моя…

Это был последний день, когда я видела родителей вместе. После того вечера отец пропал на пять лет, а мама долгое время отказывалась рассказывать, что произошло в тот злопамятный день.

Но в этой реальности, по всей видимости, все случилось по–другому. Или машина не взорвалась. Или мать решила поехать за отцом. Или отец передумал уезжать и завязал со своими делами. Хотя последнее было явно неверным предположением, судя по происходящим событиям.

Я вернулась из воспоминания.

– Э–э, – Леша тактично кашлянул, – я пойду, посмотрю, не подъехала ли машина за нами.

– Да, конечно, – я кивнула, – Спасибо.

– И многое ты помнишь? – мама, казалось, не заметила исчезновения Одиночки.

– Многое… Мам, скажи, ты…счастлива?

К горлу опять подкатился отвратительный удушающий приступ кашля, будто кто–то резко выкачал весь кислород из помещения. Но я все еще могла себя сдерживать.

– Что? – брови матери удивленно подпрыгнули, сделав ее похожей на Пьеро, – Почему ты спрашиваешь?

– Потому что это сейчас важно. Очень важно, – кашель душил меня до слез, пришлось ртом глотать воздух. Реальность поплыла перед глазами.

– Знаешь… Я не могу ответить на этот вопрос, – Мама закрыла глаза, – Но иногда я думаю о счастье, о том, что все могло бы быть по–другому. Что я когда–то давно совершила ошибку. Что во всех наших несчастьях виновата я одна.

Нет–нет–нет!

– Но это неправда, – я закричала, потеряв контроль над дыханием. Кашель накрыл меня с головой, заставляя сжаться с комочек и забыть обо всем, что происходит вокруг.

Если бы у меня в руках сейчас оказался тот самый волшебный пульт… Что бы ответила мне мама на вопрос о счастье, увидев, как изменилась ее жизнь, прими она решение развестись? Сказала бы она, что счастлива сейчас? Я никогда не узнаю ответа на этот вопрос.

Но я знала одно. Эта жизнь была для меня чужой. Я не Ева Вишневская. Девушка, которая жила здесь, была не особо разборчивой во всех смыслах. В ее мире возможны были любые мерзости и гадости, но главное даже не это. Главное – это отношение к происходящему. Для нее жизнь была игрой. А для меня – нет. Я готова переступить через унижения, оскорбления и прочие неприятности, если рядом те, в ком я буду уверена.

Возможно ли изменить здешнюю Еву? А зачем? Есть ли смысл идти в обход, если все равно вернешься в начало пути? А вообще, есть ли у меня выбор? Мне хотелось не просто быть счастливой, но и дарить счастье тем, кто в нем нуждается. А это значит, что выбора нет. И где я окажусь, кем я буду, открыв глаза спустя мгновение уже определено.

Глава 15

Полгода спустя

Утро последнего учебного дня выдалось особенно дождливым. Махровые тучи стянули небо плотной пеленой, отчего солнечный свет казался тусклым и серым. Будто погода тонко улавливала мое настроение. Внутри поселилось странное ощущение грусти. Я пыталась отогнать эти мысли, настроиться на позитивный лад, но выходило скверно. Хотя еще пару недель назад я отчаянно мечтала об окончании школьной эпохи. Но сейчас… откуда взялась эта грусть?

Я закинула пару тетрадей в сумку и, пригладив отросшие волосы, поспешно покинула родные стены. Всего один учебный год. Всего девять месяцев отделяли меня от взрослой жизни. Вместе с окончанием школьной жизни придет время принятия важных решений. И эта мысль не давала мне покоя. Как я в свои семнадцать лет могла решить такой значимый вопрос, как то, кем я буду через десять лет? Вдруг той, взрослой Еве не понравится принятое мною решение? Но время–то уже не вернуть…

– Ты причесывалась вообще? – Лиза, ожидавшая меня возле дома, ткнула пальцем в мои волосы, – Сегодня типа праздник.

Я отвлеклась от своих мыслей.

– Типа причесывалась. Просто ночь выдалась тяжелая. Готовилась.

– О, ладно. Извини, – подруга понимающе кивнула, – Думаешь, каким этот будет этот год?

– Я думаю, этот год будет лучшим.

Из–за дождя линейку со дворовой территории перенесли в физкультурный зал. Нас, как и всегда, выстроили ровными рядками, директриса читала свою монотонную речь, а затем несколько девочек из школьного ансамбля исполнили пару танцев. Неужели я все это вижу в последний раз?

И вот появился он. Мой Леша. Он вынес на своем плече маленькую девчонку первоклашку, которая оповестила нас о конце учебного года. Первого для нее и последнего для нас.

Леша уверенным, размеренным шагом, только вот глаза постоянно бегали из стороны в сторону. Мои губы расплылись в улыбке. Я еле заметно подняла руку вверх, но этого было достаточно. Едва Леша меня заметил, как его лицо преобразилось. В его карих глазах заблестели те самые знакомые искорки, которые так нравились мне.

Елизавета Антонова и Алексей Дорошенко являлись единственными персонажами в моей школьной вселенной. Других просто не существовало. К одиннадцатому классу я, наконец, сумела себя перебороть. Сумела принять себя такой, какая я есть. Нашла в себе силы, чтобы идти по жизни дальше, с гордо поднятой головой. Но всего этого бы не произошло, не будь рядом со мной таких верных спутников.

Едва представление со звонком закончилось, нас распустили по кабинетам. Последний школьный день обещал быть недолгим. Поэтому мы с Лизаветой неспешно двинулись в сторону кабинета русского языка. Леша, скорее всего, задержится и будет помогать с аппаратурой школьному информатику.

– Леша и ты…вы все–таки вместе? – после недолгого молчания Лиза, наконец, озвучила мучавший ее вопрос.

– Не знаю, – я пожала плечами, – Это все очень сложно.

– Но ты любишь его? – подруга не унималась.

– Люблю, – лукавить не было смысла.

– Я так и знала! – Лизавета захлопала в ладоши, – А все отмалчивалась! Вы такая пара…

Мы проходили мимо туалетных комнат, и мои уши уловили какие–то всхлипывания. Рассказывать подруге подробности своих отношений с Алексеем мне сейчас совершенно не хотелось.

– Подожди, я сейчас.

По какой–то причине меня потянуло на этот непонятный плачь.

Под стоящими вдоль стены рукомойниками прямо на голом полу сидела маленькая девчушка, размазывающая слезы по раскрасневшимся щекам. Она вздыхала так тяжко и громко, что мое появление осталось для малышки незамеченным. Я аккуратно покашляла.

– Я не хочу с тобой общаться… – начала девочка, но едва ее взгляд наткнулся на меня, она мгновенно замолчала.

– Извини, не хотела отвлекать тебя, но, по–моему, этот день не такое уж и страшный, – я присела, – Ты, наверное, боишься школы?

– Не боюсь, – девчушка покачала головой, – Вообще–то, я третьеклассница.

– А чего ревешь, как первоклашка?

– Я ненавижу эту школу.

– Как я тебя понимаю, – я улыбнулась, – А поподробнее?

– Будто тебе есть до этого дело? – девчушка опять разревелась.

– А думаешь, я просто так тут стою? Рассказывай.

– Тебе будет не интересно, – малышка всхлипнула, – Ты взрослая. И во–он какая красивая. Не то что я, надо мной все издеваются…

– Знаешь, ты первый человек, называвший меня красивой, – я хмыкнула, – И что же с тобой не так?

Девочка подняла голову. И меня захлестнуло волной сочувствия. Внешность этой малышки очень напоминала маленького мышонка. На ее затылке был собран высокий хвост, выставляющий напоказ уши огромных размеров. А длинный нос казался несуразным для ее маленького детского личика. Огромные серые глаза, смотревшие на меня с такой болью, делали малышку еще больше похожей на маленького зверька. Кажется, я знала, какое прозвище придумали ей одноклассники.

– Крыса, – девчушка заговорила, – Меня так называют с самого первого дня. А еще «уродина», «страшила»… Да, Я страшная. И они все меня ненавидят за это. Я не такая, как они. А я просто хочу хоть немного…хоть чуточку…

Она опять расплакалась.

Мое сердце сжалось. Но не от жалости. Я видела в этой девчонке себя.

– Как тебя зовут?

– Ира.

– Так вот, – я приземлилась на пятую точку рядом с Ириной, – Ира, наплюй ты на все эти дурацкие прозвища. Думаешь, у меня не было клички? Была, да еще похуже твоей. Прозвища придумывают только те, у кого мозги на большее не способны.

– Я знаю.

– Тогда, чего ревешь?

– Мне еще восемь лет придется терпеть все эти издевательства. Я хочу провести здесь, в туалете. Как крыса.

Я вздохнула. Ира мне кого–то очень сильно напоминала…

– Послушай, а знаешь ли ты, что над тобой издеваются только потому, что ты сама этого хочешь?

– Что? – девчушка нахмурилась, – Не хочу!

– И почему ты тогда не даешь отпора своим одноклассникам? Почему ты сидишь здесь, и сама называешь себя крысой?

– А что я могу ответить? – Ира удивленно распахнула глаза.

– А что хочешь, то и отвечай. Главное, быть уверенной. Ты думаешь, что с тобой учатся одни красавицы? Да черта с два. У любой из одноклассниц есть или поросячьи глазки, либо орлиный клюв вместо носа, а у какой–то, возможно, уже появились прыщи. Но обзывают тебя. Почему?

– Потому что я страшная.

– Потому что ты сама считаешь себя страшной. Вставай.

Девчонка послушно поднялась на ноги, я последовала за ней. А затем повернула ее голову к зеркалу.

– Смотри, – я распустила тугой хвостик на голове Иры, – Так лучше, правда? Ты должна полюбить себя. Если ты перестанешь считать тебя страшной, то и другим не будет дела до твоей внешности. А можешь вообще нарядиться маленькой мышкой, прикрепить себе хвост и надеть уши микки–мауса.

– Эт–то еще зачем?

– А затем, что ты покажешь окружающим, что тебе вообще все равно, как тебя называют. Ты превратишь свою кличку в свой имидж.

– Думаешь, сработает? – Ирина недоверчиво хмыкнула.

– Сработает, если ты сама в себя поверишь. И прекратишь плакать по туалетам.

– Может, проще сказать им, чтобы прекратили обзываться?

– Попробуй. Но это вряд ли сработает, если ты молчала два года и принимала все унижения. Нет, тебе надо всех удивить. Показать, что ты сильная.

В глазах девчушки зажегся огонек надежды.

– У тебя есть друзья?

– Ну…подруга есть.

– Вот видишь. У тебя есть человек, которому ты близка и дорога. Ее мнение должно быть для тебя важнее, чем мнение всех одноклассников вместе взятых. Так почему ты сидишь и плачешь в туалете?

Жаль, что я сама себе вовремя не смогла дать таких советов.

– Потому что я глупая…

В дверном проеме появилась голова Елизаветы. Крайне недовольная голова.

– Ев, ну что ты тут застряла?

– Уже иду! – я протянула девчушке ладонь, – Готова выйти из своего убежища?

Ирина схватилась за мою руку, и мы вместе вышли из туалетной комнаты. Сейчас на лице моей новой знакомой появилось выражение, отдаленно напоминающее улыбку.

– Спасибо тебе.

Ирина помахала нам с Лизой рукой и рванула к лестнице. Ее светлые волосы запрыгали вверх–вниз.

– Что это за девочка? – подруга задумчиво смотрела вслед третьеклашке.

– Восемь лет назад я была ею…

Эпилог

– Красавица! – мама мягко провела ладонью по моим волосам по спине, – Юная леди!

Я расправила плечи и вновь взглянула в зеркало. Оттуда на меня испуганно смотрела некая смутно знакомая девушка в струящемся с хрупких белых плеч платье мятного цвета, русые волосы которой были затейливо уложены в замысловатую прическу, состоящую из переплетающихся прядей, которые водопадом спускались ей на плечи цвета снега. В этой незнакомке лишь по огромным серым глазам можно было узнать меня.

– Мам, эта, как ты говоришь, леди совсем на меня не похожа, – я кивнула на отражение.

– Да? – губы матери дрогнули в улыбке, – Мне кажется, что Леше очень понравится то, как ты выглядишь.

– Вот черт! Леша! Ма–ам!! – при воспоминании об Алексее, я поняла, что забыла одну важную деталь, – Бутоньерка! Где она? Я точно помню, что она лежала на полке вместе с платьем…

Я бросилась к шкафу и принялась судорожно перекладывать вещи с места на место, будто не было ничего важнее в данную секунду, чем этот маленький голубой цветочек на булавке.

– Постой, да погоди же ты! – мама меня остановила, – Вот твоя бутоньерка, я ее специально ближе ко входу положила. Да что с тобой такое?

– Все в порядке, – я выдохнула, – Просто… мне страшно. Это же бывает раз в жизни. Праздник, концерт, шествие… Я стою перед воротами в новую взрослую жизнь, и совершенно не понимаю, как они открываются… Представляешь, я больше никогда не буду школьницей. Ни–ког–да. Теперь нужно будет принимать важные решения, куда поступать, кем быть, что делать… А если я не смогу поступить? А если мне не понравится заниматься тем, что я сейчас выберу…

– Ева! – мамуля легонько встряхнула меня, – Успокойся! Что на тебя нашло? Я всегда была в тебе уверена, уверена и сейчас в том, что ты точно знаешь, чего хочешь. И добьешься этого. Сегодняшний день особый, не спорю. Но ты его переоцениваешь. Никто не заставляет тебя становиться взрослой. У тебя есть я, а значит, пока еще ты точно будешь маленькой маминой дочуркой.

Из прихожей донеслась трель входного звонка, заставившая меня подпрыгнуть от неожиданности. Все–таки нервы и так были на пределе. Мама поспешила открывать дверь.

– Леша! Здравствуй! Какие красивые розы!

– Это вам, – донесся до меня любимый голос.

– Спасибо! Ты проходи, Ева, правда, сейчас немного занята мыслями о взрослении и саморазвитии.

– Мам! – я выскользнула в коридор, – Не пугай Лешу моими тараканами…

Бывший Одиночка стоял на пороге нашей квартиры в темно синем костюме, сияя такой любимой и такой ослепительной улыбкой. Мне даже показалось, что он на мгновение замер, разглядывая мой сегодняшний образ.

– Я на секунду забыл, зачем пришел, – парень затряс головой.

– Вот видишь, – мама мне подмигнула, – А ты хотела переодеваться в свой старый свитер.

– Зачем свитер… – Леша удивленно захлопал ресницами.

– Мама шутит, – я трясущимися руками взяла бутоньерку с тумбочки и закрепила этот необычный цветок, окрашенный в тон моего платья, на пиджаке моего спутника, – Вот.

–Эй! – Леша перехватил мою ускользающую и дрожащую руку, – Так что там с твоими тараканами?

Ладони Алексея действовали успокаивающе.

– Мои тараканы сильно напуганы грузом ответственности взрослой жизни, – я пожала плечами, – Только и всего.

– И правда, ерунда, – Леша улыбался, – Мне кажется, ты слишком серьезно относишься к выпускному. Это всего лишь вечеринка.

– И я ей о том же говорю, – мама согласно закивала, – Вы на время то смотрели? Вам бежать пора! Вручение аттестатов пропустите.

Мне пришлось трижды обойти комнату, прежде чем маленькая бежевая сумочка нашлась под ворохом вываленной из шкафа одежды. Еще пару минут заняли поиски мобильного телефона. Я сама поражалась своей невнимательности, но ничего с собой не могла поделать. Внутри сжимался и разжимался узел, напоминающий о предстоящем событии.

Наконец, спустя пятнадцать минут, мы с Лешей вышли на улицу, залитую ярким солнечным светом. В этом году двадцать пятое июня выдалось на редкость жарким. Воздух был пропитан летним зноем, а одежда мгновенно прилипала к телу, стоило только нырнуть во всю эту жгучую пучину. Казалось, что солнце именно сегодня решило приблизиться к земле на максимально близкое расстояние, чтобы порадовать выпускников.

– Фу–ух, боюсь, что до школы мне не добраться, – я подхватила подол длиннющего платья и поспешила вслед за Лешей.

– Это почему же? – парень привычным жестом подхватил мою ладонь.

– Потому что на полпути от меня останется одно единственное мокрое пятнышко. Нет, я серьезно. Эта жара убивает.

– Может, стоит вызвать такси с кондиционером?

– Тогда мы точно опоздаем. Бежим?

– Ага, есть вероятность того, что потоки воздуха будут сбивать температуру… – Леша принялся шутливо рассуждать.

– Очень в этом сомневаюсь, – я усмехнулась.

Леша ускорил шаг, я не отставала. Но я не учла один немаловажный факт, на мне были туфли с десятисантиметровой шпилькой. Никто же не знал, что в такой день мне придется устраивать пятисотметровый забег с препятствиями на этих самых кошмарных шпильках.

Спустя пару минут пришло осознание всей нелепости данной ситуации. От этого я принялась хихикать. Это же надо, впервые в жизни на мне одето длинное вечернее платье, на голове красуется произведение парикмахерского искусства, на лице нанесена тонна пудры и румян вперемешку с тушью, помадой и тенями, а я в трезвом уме и твердой памяти несусь по улице, будто спортсмен на олимпийских играх.

И в это самое мгновение я, сверкая своей обнажившейся пятой точкой, запутавшись в подоле платья, полетела вперед. И если бы не Леша, то стало бы сегодня одной выпускницей меньше. Он подхватил мое тело в сантиметре от земли и попытался вернуть меня в исходное положение. Но не тут–то было.

– Мне кажется эту обувь придумали садисты чтобы издеваться над бедными девушками, – парень качал головой, выуживая вконец испорченную туфлю из ливневки.

– Вот черт! – я наблюдала за туфлей, печально махавшей мне на прощание каблуком, и злилась на саму себя, – Такое могло произойти только со мной.

– Я видел в одном фильме, что можно оторвать каблуки, и тогда туфли превратятся в эти…как их…балетки…

Вид растерянного такого милого, доброго и отзывчивого Леши казался чем–то из ряда вон выходящим. Поэтому я нацепила на лицо улыбку и сняла вторую туфлю.

– Да черт с ними, с этими каблуками. Сразу было ясно, что мы с ними не созданы друг для друга. Пойду босиком за аттестатом. Это даже лучше.

– У меня есть идея лучше, – Леша хитро подмигнул мне, а в следующее мгновение мое хрупкое тело оторвалось от земли и очутилось на руках у бывшего Одиночки.

– Что ты делаешь? Отпусти! – я принялась сопротивляться, – Я сама в состоянии идти! Ты же надорвешься!

– Ну уж нет! Неужели можно упустить такой отличный шанс поносить на руках любимую девушку…

При словосочетании «любимая девушка» сердце в груди странно сжалось, отчего по телу разлилось приятное тепло. И когда я, наконец, привыкну к этому?

Я прекратила всяческое сопротивление, и Леша, обнимая меня так, будто я была самым ценным грузом в его жизни, уверенным шагом направился в сторону школы. Хорошо хоть до нее оставалось метров триста.

Со стороны наше шествие, наверное, смотрелось очень романтично. Леша, высокий темноволосый молодой человек в элегантном костюме темно–синего цвета, нес на руках девушку в мятном платье, подол которого красиво развевался на ветру. И было совсем не важно, что лицо и волосы моего молодого человека взмокли от пота, а на моем лице, я уверена, появились предательские черные круги от косметики, да еще и платье явно уже нуждалось в стирке. На самом деле главным стало то, что весь путь до школы мы смеялись, улыбались, шутили, будто кроме нас на свете вообще никого нет. Будто мы вовсе и не опаздываем на одно из самых важных мероприятий в нашей жизни. Главным было то, что мы были вместе.

На пороге учебного заведения было пусто, а это означало, что церемония вручения, скорее всего уже началась. Все еще хохоча, мы направились прямиком в спортивный зал, который единственный мог вместить в себя такое огромное количество собравшихся выпускников, их родителей, родственников, друзей, да и просто пришедших поглазеть на очередное зрелище.

На пороге спортивного зала дежурила раскрасневшаяся Елизавета. Ее глаза метались из стороны в сторону, а руки нетерпеливо теребили подол темно синего изящного платья. В ее волосах сегодня красовалась небольшая темная шляпка с перьями, а длинные густые каштановые волосы спадали каскадом на левое плечо. Сегодня она больше напоминала голливудскую актрису, чем обыкновенную выпускницу.

– И где вас черти носят? – глаза подруги чуть не выпали из орбит от удивления, – Что за новости? Дорошенко, ты что, блин, решил поиграть в рыцаря? Вы вообще в курсе, что церемония начнется через три минуты?!

Я спрыгнула с рук Алексея.

– У нас по дороге случилась одна неприятность…

– Туфли! – Лиза, конечно же, заметила отсутствие на моих ногах обуви, – Где ты умудрилась их потерять?

– Это совершенно скучная и абсолютно неинтересная история, – Леша подтолкнула нас с подругой в сторону входа, – Дамы, спешу вам напомнить, что через пару минут Еве нужно будет выступать перед публикой, так что лучше нам прямо сейчас начать пробираться к одноклассникам.

Да, да, да… Мне нужно было выступить с прощальной речью перед всей этой публикой от лица нашего выпуска. Весь день я старалась не думать об этом ужасающем факте, но вот настал тот самый момент, когда об этом факте нельзя было больше забывать. Если у кого–то возник вопрос, почему в ораторы выбрали меня? То ответ был предельно прост: потому что в этом выпуске я была единственной золотой медалисткой, так что у нашей классной руководительницы и выбора–то особого не было. В ином случае, разве позволили бы мне выступать? Думаю, нет.

Леша уверенным движением распахнул дверь в зал, и на нас обрушился оглушительный гул многочисленных голосов, усиленный эхом в помещении. Казалось, голоса атаковали отовсюду, и это заставило мое сердце сжаться. Неужели именно я должна буду сейчас что–то там говорить перед всей этой толпой? В глазах зарябило от обилия расцветок платьев присутствующих здесь девушек, а в носу засвербело от адской смеси из духов. В данный момент я была готова даже отказаться от медали, лишь бы прощальную речь прочитал по бумажке кто–то другой, но только не я.

– Что все–таки произошло? – Лиза шла близко, но ее вопрос все равно мне удалось расслышать с трудом.

– Решетка ливневого люка решила полакомиться моими каблуками, только и всего, – я закричала в ответ.

– У моей мамы есть запасные балетки для меня…

– И где же мы ее сейчас найдем? – я подхватила подругу под руку и двинулась в сторону знакомых лиц одноклассников. – Все в порядке!

– Но как же ты пойдешь туда, – девушка махнула в сторону стойки с микрофоном, – босая.

– Это ты знаешь, что я босая, – я улыбалась, – Никто и не заметит. Вот еще один плюс длинного платья.

– Ева! Вот ты где! – классная руководительница замахала мне обеими руками, – Сюда! Сюда! Твой выход через семь минут!

Я послушно двинулась в сторону учительницы, пробираясь через толпу из одноклассников.

– Ева! – Лиза закричала мне вслед, – Круги под глазами убери!

Пришлось елозить руками по лицу для того, чтобы избавиться от излишков косметики, сильно рискуя заработать аллергические пятна. Нет, это определенно первый и последний раз, когда на мне тонна макияжа, лака для волос и длиннющее платье. Каблуки так и не дожили до моего диплома, ну и черт с ними. Похоже, что все эти девичьи штучки совершенно для меня не созданы.

«Речь! Ева! Нужно думать о речи!» – я одернула себя. Как я там решила начать? Дорогие выпускники? А почему дорогие? Может лучше, «Уважаемые учителя и одноклассники…».

Момент, когда все голоса разом стихли, а в зале зажглись прожектора, освещающие площадку для выступления директора, я упустила. Просто в одно мгновение все эти раздражающие звуки вокруг разом перестали мешать моему мозгу заканчивать финальную работу над своей речью. В голове сразу появилась хоть какая–то ясность. По крайней мере, мысли не переключались на темы, которые обсуждали одноклассницы. А то с ума сойти можно от «у кого платье круче» и «кто с кем пришел на выпускной».

Директриса вышла на помост, облаченная в строгое бордовое платье и сверкая белоснежной улыбкой. Интересно, о чем она думает? Радуется, что семьюдесятью оболтусами в ее школе стало меньше?

– Доброго всем дня! – голос Ксении Сергеевны разнесся по залу, – Я хотела бы сказать несколько слов напутствия нашим дорогим и любимым выпускникам. Школа на протяжении одиннадцати лет стала для вас, дорогие мои, вторым домом. Здесь вы многому научились, но и не меньшему научили нас. И, я верю в то, что наша школа во многом поможет каждому из вас добиться успеха. Конечно, многие из вас с возрастом полностью изменят свой взгляд на то, что вы сейчас называете успехом. Для многих из вас успех это хорошая работа, приличная зарплата. Но мне хотелось бы верить в то, что для каждого из вас более важной вещью будет возможность прожить свою жизнь честно и не быть все время под давлением, не пытаться делать то, к чему не лежит ваше сердце. Я верю, что вы способны вносить вклад в любимое дело. Следуйте за своей мечтой! Вы вступаете во взрослую жизнь, именно от вас будет зависеть, как будут жить наш город, страна в будущем. В добрый час, и в добрый путь, уважаемые наши и дорогие выпускники!

Зазвучала громкая и радостная музыка, под которую на сцену вышла нынешний президент нашей школы, по–моему, ее звали Светлана, облаченная в строгий черный костюм с галстуком–бабочкой.

– Доброго дня, дорогие выпускники! – Светлана выговаривала каждое слово так, будто репетировала эту речь весь год, – Мы с радостью сообщаем о начале церемонии вручения аттестатов о законченном среднем общем образовании. И по традиции первыми этот документ получат гордость нашей школы, наши медалисты. Итак, мы с радостью приглашаем на сцену для вручения аттестата золотую медалистку этого выпуска, гордость нашей школы! Ева, просим тебя подняться на сцену!

Зазвучали аплодисменты, и ко мне пришло осознание того, что вот он – тот самый момент. Та самая точка невозврата. После получения этой самой красной корочки я перестану быть одиннадцатиклассницей. Детство навсегда останется позади. И пусть о школе у меня останутся не одни лишь хорошие воспоминания, но зато именно в этом месте я нашла настоящего друга, сумела полюбить. А ведь не это ли главное?

Одноклассники расступились, пропуская меня вперед, а я, расправив плечи, как учила мама, направилась вперед, шлепая босыми ногами по деревянному паркету спортивного зала. Кто–то крикнул «Удачи!», кто–то похлопал по плечу… Но я старалась не отвлекаться на суету вокруг, чтобы не растерять по дороге все свои мысли, все то, что так хотелось сказать.

– Поздравляем! – Ксения Сергеевна пожала мою липкую от пота руку, – Ева внесла в научную жизнь нашей школы огромный вклад! Она – гордость нашей школы! Ева, от всех выпускников, именно тебе выпала честь сказать прощальное слово от всего вашего выпуска! Прошу!

Я кивнула и дрожащими пальцами обхватила протянутый директрисой микрофон.

– Итак… Всем доброго дня! – я попыталась проглотить мучавший меня ком в горле и заговорила дальше, – Сейчас мне очень сложно найти подходящие слова, потому что оратор из меня никудышный. Так что заранее прошу вашего прощения за свое косноязычие. Все мы сейчас стоим перед самым важным выбором в нашей жизни. От этого выбора зависит слишком многое…