В поисках врат Стылой Тени

Пролог

Протяжное гудение колокола городских часов на самой высокой башне ратуши славного города Энайола возвестило о том, что уже три часа пополудни. Следствием распространения этого густого, почти осязаемого, звука стал единовременный взлет с черепичных крыш и карнизов зданий, окружавших пространство Ратушной площади, нескольких сотен упитанных голубей. Птицы бестолково метались в небе над площадью, хлопали крыльями и нещадно гадили на древние камни мостовой. Гадили на немногих прохожих, имевших несчастье оказаться не в то время и не в том месте, и на мраморную скульптуру, стоявшую на высоком постаменте. К своему несчастью, скульптура, в отличие от прохожих, отчаянно сквернословивших и поспешно прятавшихся под козырьки, нависающие над подъездами, уклониться от низвергавшихся с небес продуктов птичьей жизнедеятельности ну никак не могла.

Это было изваяние человека, одетого в свободные ниспадающие одежды. Руки его были простерты вперед, а голова увенчана то ли небольшой диадемой, то ли каким-то венком. Но точно определить характер головного убора возможным не представлялось, ибо очертания его едва проглядывали под толстым слоем птичьих экскрементов. Гуано со временем стекало вниз и засыхало причудливыми подтеками на печальном лице. И печаль эта, вероятно, проистекала именно из каждодневно крепнувшей внутренней уверенности в том, что и жизнь человека, и существование памятника суть одно – гуано.

А тем временем в порту Энайолы царило оживление. Как только зазвучали раскаты колокола на башне ратуши, от одной из причальных стенок медленно начало отползать сорокаметровое пароэлектрическое экспедиционное судно с усиленным для движения во льдах корпусом. Зеваки бурно жестикулировали, обсуждали, в меру своей информированности и склонности к фантазиям, технические характеристики судна и строили самые безумные предположения относительно того, зачем и куда отправляется этот красавец-корабль, зафрахтованный гильдией¹ «Черное золото». Корабль носил имя «Инсиндизо». Именно так его нарекли, когда, чуть более года назад, судно покинуло стапеля верфи, принадлежавшей гильдии судостроителей и арматоров «Водный путь».

Спустя полчаса корабль подошел к выходу из гавани, а по истечении еще нескольких часов, и вовсе растворился в далекой туманной дымке, скрывавшей линию горизонта…

Глава 1

Сезон дождей, будь он неладен, наступил. Разверзлись хляби небесные. Дождь хлещет, не переставая, уже третий день. Небо вымощено тяжёлыми тучами, чей цвет колеблется от серого до темно-серого, местами переходящего чуть ли не в черный. И тучи эти висят прямо над головой, почти физически давят и порождают депрессию.

«В субтропиках, в частности на нашем острове Невол, – как метко выразился офицер-пилот Йорат ар Волант, прославившийся на весь гарнизон профессиональный пошляк и острослов, – есть только два времени года: это сезон дождей, когда дождь идет, не переставая, и сухой сезон, когда дождь может пойти с минуты на минуту». Скорее всего, он, конечно, эту фразу у кого-то украл, но это предположение никак не отменяет того факта, что процитированное утверждение весьма точно характеризует метеоклиматические особенности этого, всеми богами забытого, места.

Так, грустно размышляя о непреходящей актуальности вышеприведенной фразы, лейтенант звена Королевского военно-воздушного флота² Энвис фехр Ллир, закутавшись в плащ-палатку, шлепала по пузырящимся лужам по направлению к своему бунгало. Плащ-палатка была пошита из ткани с забавным названием «кротовая шкурка» и пропитана растительным рубером³, что делало ее ещё более тяжелой, но непромокаемой. Сапоги же, выданные интендантом крыла две недели назад, ноги не терли, поскольку уже разносились, но и воду пока не пропускали, так как были еще сравнительно новыми. Хотя изящностью изначально не отличались, но, если задуматься, где армейская обувь, а где эстетика? А в общем-то, все было не так уж и плохо, вернее, все могло бы быть гораздо хуже. Вот если бы сапоги текли, а плащ-палатка пропускала бы воду (а случалось и такое, ведь не зря один из великих полководцев прошлого сказал, что интенданта, исполняющего должность более трех лет, можно, ни минуты не сомневаясь, расстреливать без суда и следствия).

Сегодня она целый день провела на борту ауйр-фрегата «Косби», в состав команды которого она, собственно, и входила. И день этот был посвящен беспрерывному, рутинному и монотонному (и, невзирая на все на это, весьма тщательному и скрупулезному) тестированию систем, как дальней, так и внутренней связи красавца-дирижабля. Дирижабль был новейшим, паровым (то есть гравитацию он преодолевал за счет наполнения баллонов раскаленным паром). И системы связи были новейшими, имевшими ряд отличий (в сторону расширения возможностей и усложнения) от стандартных систем, установленных на большинстве дирижаблей, стоящих на вооружении Королевского военно-воздушного флота Меридиана и преодолевающих притяжение планеты традиционным способом – с помощью газа иланга⁴.

Тестирование это проводилось в выходной вовсе не потому, что у неё вдруг случился неконтролируемый приступ служебного рвения – она бы в такую собачью погоду с удовольствием не вылезала бы из постели. Благо, проблем с желающими скрасить её одиночество, в том числе, и в горизонтальном положении, она не наблюдала. Другое дело, что чем меньше неформальных контактов с сослуживцами, тем проще в построении карьеры. А соображения карьеры имеют повышенный приоритет, по крайней мере, до момента возникновения влюбленности, способной полностью вытеснить эти самые карьерные соображения на периферию сознания. Но любви не видать что-то. Ну да ладно, удовлетворимся пока карьерой.

Но очередной выходной оказался вполне-таки рабочим днем. Из седьмого управления разведывательного департамента Королевского министерства иностранных дел, имеющего штаб-квартиру в столице Королевства, в городе Мэхинлэт, пришла радиограмма, которая, подобно непреодолимому природному катаклизму, разрушила планы всего экипажа ауйр-фрегата⁵ «Косби» на ближайшее будущее. Поскольку экипаж ауйр-фрегата, да и сам фрегат, имели несчастье поступить в распоряжение этого управления. В радиограмме содержался недвусмысленный приказ выдвигаться немедля в северные широты. Точные координаты точки назначения и состав поставленных задач известны только командиру крыла Королевского военно-воздушного флота⁶ Кадвайлу ар Деррен (он же – капитан ауйр-фрегата «Косби»).

Вот и бунгало показалось из-за плотной стены низвергающихся с небес водяных струй, и только сейчас Энвис осознала, насколько она устала сегодня. Остался последний рывок. Добраться до кровати. Упасть лицом в подушку. И спать. Отдохнуть надо как следует.

Завтра предстоит суетный день…

Началась вторая неделя плавания. С тех пор, как «Инсиндизо» покинул порт, море вело себя на удивление спокойно. Скорость ветра не превышала восьми метров в секунду. Волнение оставалось умеренным. Состояние атмосферы позволяло в дневное время практически постоянно наблюдать линию горизонта. Такие благоприятные условия позволяли экспедиционному судну двигаться с максимальной крейсерской скоростью, которая составляла в среднем 15 узлов (около 28 км/ч). Оба солидных медных винта, уверенно толкающих корабль вперед, приводились в движение каждый своим электромотором. Энергия на них поступала напрямую от центрального генератора, вращаемого паровой турбиной. А паровая турбина, как нетрудно догадаться, преобразовывала воду в пар благодаря компактному нагревателю.

От успеха этой экспедиции зависело очень многое – а именно судьба гильдии «Черное золото». Предыдущие три экспедиции выдали практически нулевой результат (а первая, так вообще себя не окупила). Нет, продажа найденных магических артефактов, антиквариата и прочих трофеев все-таки позволили худо-бедно возместить понесенные расходы по всем трем экспедициям, но заметной прибыли на выходе не наблюдалось. А гильдии для того, что бы выжить, требовались средства, и средства отнюдь не маленькие. Жизненно необходимо было сорвать джек-пот.

Вся беда в том, что задолго до описываемых событий произошло несколько крупных неприятностей, и, как это водится, произошли они в самой неблагоприятной последовательности, хоть и были растянуты во времени.

Все началось с того, что где-то лет двадцать пять назад начали появляться первые признаки сокращения разведанных запасов угля (гильдия добывала преимущественно газовый уголь, широко использовавшийся на транспорте). Конкретных действий по приобретению концессий на разработку новых залежей и по самостоятельной разведке перспективных месторождений своевременно предпринято не было. Это объяснялось самоуспокоенностью правления. И самоуспокоенность эта была вызвана локальным ростом цен на уголь. Ценовой всплеск позволял держать уровень доходов примерно на прежнем уровне даже при общем снижении объема добычи. Но в течение пары лет цены вернулись к предыдущим уровням, а снижение объемов отгрузки угля потребителям уже привело к необратимой потере существенной доли рынка. В тоже время, всё уменьшающиеся запасы и неуклонно ухудшающиеся условия добычи закономерно привели к росту себестоимости. Кривая доходности приобрела устойчиво-нисходящий характер.

А потом гильдия «Братство реторты» ворвалась на рынок со своими компактными нагревателями⁷. Это была катастрофа, хоть и тоже слегка растянутая во времени, что дало руководству гильдии возможность в полной мере ощутить и прочувствовать безысходность складывающейся ситуации.

Промышленность ударными темпами осваивала новые возможности. В качестве локомотивов пароэлектровозы за пять лет вытеснили с железных дорог устаревшие паровозы почти полностью. Классических пароходов более не строили. Пароэлектрические силовые машины с новыми нагревателями были гораздо эффективнее хотя бы в силу того, что суда избавились от громадных угольных бункеров. Не говоря уже о существенном росте дальности и продолжительности автономного плавания. Новые перспективы открылись и перед воздухоплаванием.

Совокупный же рынок газовых энергетических углей сократился, как бы, не вполовину. И для гильдии «Черное золото» места на нем отчаянно не хватало, ибо по причине резкого сокращения спроса и избыточности предложения, цены неуклонно снижались на протяжении долгого времени. Это очень негативно сказывалось на конкурентоспособности гильдии. А потому кривая доходности её деятельности продолжила неуклонно приближаться к позиции «на полшестого». Это усугублялось и тем, что, ещё до выхода на рынок этих треклятых нагревателей, гильдия «Черное золото», из-за просчётов правления, лишилась практически всех сколь-нибудь заметных запасов ликвидности, что исключило саму возможность инвестировать в новые направления деятельности. И до настоящего времени гильдия дотянула только благодаря тому, что реализовывала один актив за другим, направляя выручку на погашение затрат по поддержанию существования организации. В общем, эта невеселая история служит лишним подтверждением тому, что события, будучи предоставлены сами себе, имеют тенденцию к развитию от плохого к худшему.

Последние пять лет новый председатель правления гильдии Афолабе Молефе тщетно пытался совершить чудо, то есть прекратить нисхождение гильдии в финансовое Инферно. Он крутился, как мог. Умасливал кредиторов, изыскивал средства с целью перезанять, чтобы переотдать. Поддерживал имидж гильдии на пристойном уровне. И искал источник столь необходимых сейчас финансовых поступлений, с помощью которых он смог бы сформировать новую производственную базу для освоения перспективных направлений деятельности и завоевания новых рынков. Возможность использовать банковский кредит исключалась по трем причинам: во-первых, требовался достаточно ликвидный залог, трехкратно перекрывающий своей стоимостью тело кредита и сумму процентов за весь срок пользования ссудой. Разумеется, у гильдии не было таких активов. Во-вторых – процент за пользование кредитом был поистине крокодильским. И, в-третьих – на гильдии и так уже висели значительные обязательства.

Афолабе Молефе, лично возглавивший экспедицию, на результат которой он поставил все, стоял, опираясь локтями на фальшборт. Он размышлял о перспективах на ближайшее будущее, которые представлялась весьма и весьма мрачными. Время поджимало – сроки окончательного расчета по обязательствам гильдии, согласованные с пулом основных кредиторов, неумолимо истекали. И больше отсрочек, рассрочек и прочих оттяжек не будет. Лимит доверия и терпения со стороны кредиторов гильдия исчерпала до дна. Теперь, если обязательства не будут погашены в срок – стартует процедура банкротства и, как следствие, неизбежная ликвидация. Мало того, неминуемо обращение взысканий не только на активы гильдии, как таковой, но и на активы членов её правления. Ну и прочие неприятности, включая объявление войны⁸ некоторыми кредиторами.

Хотя, если верить выводам гильдейских аналитиков, обрабатывавших данные по этому направлению изысканий – шанс на успех экспедиции достаточно высок. Место, являющееся конечным пунктом назначения, очень даже не простое – там сконцентрированы и магнитная, и, предположительно, климатическая аномалии. Кроме того, более века назад туда уже отправлялась экспедиция давно забытой гильдии, гильдии Бережливых. И не вернулась. С одной стороны, это подтверждение того, что место явно не простое, но с другой стороны, это предупреждение о ненулевой вероятности неприятных сюрпризов.

Подготовка была проведена серьезная. Закуплено новейшее оружие и оборудование, включая несколько снегоходов. Наняты люди, которые будут обеспечивать безопасность членов экспедиции. Их не много, но они достаточно профессиональны. По крайней мере, так их отрекомендовали представители гильдии рекрутёров.

И, кроме того, был артефакт, на который Афолабе Молефе возлагал определенные надежды. Этот предмет был найден в запасниках Императорской библиотеки, и, судя по регистрационным записям, эта вещь когда-то принадлежала той самой исчезнувшей гильдии Бережливых из города Бадда. Как его удалось унести из Имперского архива – это отдельная история. Хотя, если бы этот предмет представлял бы для работников архива хоть какой-то интерес, то ничего не получилось бы.

Это была небольшая плитка толщиной около двух сантиметров и размерами 20 на 30 сантиметров, выточенная из зеленого, с черными прожилками, камня. Камень был отшлифован, и на ощупь был скользким, как будто маслом смазанным.

Афолабе даже рискнул включить в состав экспедиции свою дочь. Кроме дочери у него никого не оставалось. Жена умерла девять лет назад, Она заболела какой-то странной, похожей на обычную простуду, болезнью. И за шесть дней ее не стало.

Дочка же, его единственная радость, закончила с отличием в этом году факультет артефакторики в Академии оккультных наук.

С одной стороны, она может оказать существенную помощь в исследованиях. Как раз она и возилась с загадочной зеленой плиткой, но пока, правда, безуспешно. Если не считать, конечно, того, что она обнаружила интересное свойство исследуемого объекта. Если поворачивать этот камень перед глазами, то на каждой из сторон (включая все узкие торцы) возникали расплывчатые мелкие серебристые знаки, словно всплывавшие из глубины артефакта и погружавшиеся обратно мгновение спустя. Иногда, на доли секунды, эти знаки складывались в какие-то упорядоченные узоры. Но для того, что бы наблюдать эффект возникновения этих загадочных знаков, необходимо было держать плитку в руках, что бы кожа касалась камня.

А с другой стороны, как это ни парадоксально, участие в экспедиции для дочери будет гораздо безопаснее, чем если бы она оставалась на материке, поскольку некоторые из кредиторов законопослушностью не отличались, и процесс взыскания ими долгов мог завершиться для заемщика даже летальным исходом. А уверенности в том, что удастся произвести погашение задолженности в срок, нет. Даже если бы всё предприятие завершилось бы, в конце концов, успехом, неизвестно, сколько времени ушло бы на поиски и возвращение.

День клонился к вечеру, дневное светило Джуа уже готовилось уступить свое место на хрустальном своде Иньянге – светилу ночному, которое уже скоро выплывет в окружении звезд на простор небес. В быстро надвигающихся сумерках уже можно было различить вдали огонь маяка, стоявшего над обрывом на восточной оконечности мыса Спящих.

Становилось ощутимо холоднее. И Афолабе Молефе, зябко передернув плечами, начал спускаться в свою каюту. Завтра утром корабль, обогнув мыс Спящих, сменит свой курс с северо-восточного на северо-западный.

Дочь председателя правления гильдии «Черное золото» Нтанда была невысокой, ладно скроенной жгучей брюнеткой лет двадцати пяти от роду. Вздернутый носик, чувственные губы, высокие скулы – в общем, симпатичное, приятное лицо. И даже немного тяжеловатая нижняя челюсть смотрелась гармонично. Кожа же лица была бледноватой, и словно немного светящейся. Глаза – яркие, насыщенного голубого цвета, выделявшиеся на лице и привлекавшие внимание даже без использования косметики. Сейчас она была одета в легкий комбинезон, который в походных условиях использовался ею в качестве домашнего халата, и толстые меховые тапочки.

Она целый вечер, как проклятая, сверлила взглядом плитку зеленого камня, вертела её в руках. Упорно и настойчиво продолжала свои попытки хоть как то почувствовать энергетические потоки, которые теоретически должны были циркулировать по каналам внутри исследуемого предмета. С другими действующими артефактами, которые ей доводилось держать в руках, это, за малым исключением, так или иначе, удавалось. Но тут прямо тупик какой-то.

Если честно, то и сил штурмовать неприступный артефакт уже не оставалось. День закончен и, независимо от того, выполнено ли все, что было намечено, надо укладываться спать. Завтра – новый день, И к тому, что не удалось сделать сегодня, неминуемо добавится еще что-то. Это закон бытия.

С этими мыслями Нтанда Молефе нырнула под одеяло и свернулась калачиком. Спать. Усталость и легкая бортовая качка способствовали скорейшему засыпанию.

Но сам сон не принес покоя изнуренному борьбой с упрямым артефактом, уму. Сон был тяжелым, угнетающим, липким. Мозг словно зациклился на какой-то примитивной, но неуловимой мысли и тщетно метался в попытках сойти с замкнутой орбиты. Раз за разом сонное сознание промахивалось мимо очевидного, казалось бы, решения. Так ощущался, скорее всего, поиск ответа на вопрос, который так и не удалось решить ни вчера, ни неделю, ни даже месяц назад – как заставить этот камень поделиться важным секретом. Да, поиск продолжался. Казалось, уже прошли долгие часы этого невыносимого бега в призрачном пространстве кошмара, где нет ни верха, ни низа, ни времени, ни достижимой цели. И только мелькают перед внутренним взором разбегающиеся, лезущие друг на друга, словно муравьи, исчезающие и врастающие друг в друга серебристые знаки из глубин зеленого камня.

Вдруг все закончилось, как отрезало. Пространство сна вдруг остановило свое хаотичное движение, стало статичным и прозрачным. В изменившемся сне было видно, как на лежащую на гладкой светлой поверхности каменную табличку откуда-то сверху размеренно капает темно-красная жидкость. Картинка вдруг стала объёмной и осязаемой. Появился и стал усиливаться звук падающих капель, разбивавшихся о поверхность артефакта с регулярностью ударов метронома. Жидкость стекала вниз и уже образовала густую лужицу сбоку. Последним, что Нтанда ощутила в этом потустороннем, пугающем сне, было серебристо белое сияние, вертикальным столбом поднимавшееся из глубины камня, лежащего в темной луже. Рельефный звук падающих капель и сладковатый металлический запах. Запах свежей крови.

Внезапно вся тяжесть кошмара исчезла, словно и не было ее. Нтанда, подобно свободно падающему листу, неспешно опустилась в теплую, шепчущую что-то успокаивающее, темноту сна без сновидений.

В щель между занавесок на иллюминаторе, сохранявших даже утром густой полумрак, снаружи таки ухитрился пробраться лучик мягкого утреннего света Джуа. Он неспешно полз по подушке, пока не достиг лица девушки. Возникшее вдруг ощущения тепла на нежной коже привело к тому, что она чуть приоткрыла веки. Затем плотно зажмурилась, забавно так сморщила носик, тихо, как то по-кошачьи, чихнула и, сладко потянувшись, проснулась окончательно. Ежедневные водные процедуры – это само собой. Затем – обязательная утренняя медитация.

Снова забравшись на кровать, Нтанда привычно завязала себя в позу лотоса, выпрямила спину, добилась ощущения «подвешенности» головы и сложила на коленях кисти рук, развернув их раскрытыми ладонями вверх. Безымянные и большие пальцы замкнуты в кольцо. Язык касается нёба прямо возле корней зубов. Глаза ни в коем случае не закрывать, иначе можно впасть в глубокий транс. В этом ничего страшного нет, но с энергией в этом состоянии работать намного сложнее, по крайней мере, на той ступени познания себя, на которой сейчас находилась девушка.

Теперь нужно очистить сознание, избавиться от фоновых мыслей, которые, помимо воли, крутятся постоянно в его глубинах, подобно серебристым неуловимым рыбкам. Обратить внимание на каждую возникающую постороннюю мысль. Оказавшись в фокусе внимания, шальная мысль растворяется, исчезает. Круги на поверхности воображаемого водоема сознания, порожденные всплеском-возникновением этой мысли, разглаживаются.

На вдохе – втянуть окружающее пространство и содержащуюся в нём энергию в себя. На выдохе – выпустить обратно. Физически, кожей, ощутить это движение. Дышать медленно. Ещё медленнее, ещё глубже. Совсем медленно, предельно глубоко. Теперь аккуратно почувствовать основной энергетический центр, расположенный на два пальца ниже пупка на внутренней оси симметрии тела⁹. Неспешное вращение энергетического шарика – сосредоточения внутренней энергии по направлению вперед и вниз. Именно этот шарик, находящийся в каком-то ином, нематериальном измерении, но, тем не менее, привязанный к определенному положению внутри физического тела, осуществляет функции насоса, разгоняющего внутреннюю энергию по основному и вспомогательным энергетическим меридианам. Энергетическое сердце.

Внутренним взглядом проследить за движением энергетических потоков, как они струятся, омывая тело, и возвращаются обратно в энергетический центр-средоточие, что бы опять пойти на следующий круг. Полчаса медитации пролетело незаметно.

Ну, вот, пожалуй, и хватит – пора выныривать из глубин своего внутреннего «Я» и возвращаться в состояние «здесь и сейчас». Но тут, перед внутренним взором упала плотная завеса, и её вниманием завладел комплекс ощущений из уже почти забытого сна.

Серебристо белое сияние, вертикальным столбом поднимающееся из глубины зеленого камня с черными прожилками, лежащего в темной луже. Рельефный звук падающих капель и сладковатый металлический запах. Запах свежей крови.

После завтрака начинающий артефактор опять спустилась в каюту, прикрыла дверь, зашторила иллюминаторы.

Видение серебристого светового столба не покидало ее. Это определенно ответ. Только вот и ответ нуждается в расшифровке. Ну, собственно, никто же и не обещал, что будет легко. Опять надо думать, напрягать мозговую мышцу, как любил говаривать преподаватель искусства распознавания плетений причинно-следственных связей. Напрямую к магии и артефакторике эта дисциплина отношения не имела, скорее она способствовала упорядочиванию сознания и очень помогала в организации и рационализации мыслительного процесса, тем самым значительно повышая его эффективность.

Итак, во сне она видела камень, кровь и свет. Причем, если попробовать интерпретировать увиденное с точки зрения как раз возникновения причинно-следственных связей, то гораздо вероятнее возникновение света из глубины камня, нежели крови. Кровь, это всё-таки субстанция, более характерная не для камня, а для живого организма. Отсюда вывод – появление крови – причина, а появление света – следствие. И связующим, промежуточным звеном в цепи, предметом, на который должна воздействовать причина, и посредством чего должно проявиться следствие, является камень-артефакт. Если следовать этой логике, то нужно окропить кровью этот зеленый камень – и возникнет свет. Ну, или произойдет какое-нибудь событие, которое сможет способствовать раскрытию тайны камня. Или камень приобретёт какие-нибудь дополнительные свойства, которые облегчат доступ к хранимой им информации. Хотя это было бы слишком просто. Практически неизбежно то, что еще придется много думать и искать варианты.

Вот сразу первый и, наверное, самый важный, определяющий вопрос. А чья, собственно, кровь то должна быть? От правильного ответа на этот вопрос может зависеть сама возможность проведения с артефактом каких-либо действий. Итак, первая вилка возможностей – либо любое живое существо, либо только человек. Вторая вилка – если человек, то любой человек или именно оператор артефакта? Обе эти вилки сводятся к одной основной – донор (жертва?) или оператор? Размышляем дальше. Если достаточно любой крови, то пойдет и животное и человек. Тут опять возникает интересный вопрос – а нужна просто кровь, или необходима смерть жертвы? С животным то ладно – можно особо не расстраиваться. Хотя и это нехорошо попахивает. А человек – это, вообще, ни в какие ворота не лезет. Вернее, учудить то можно вообще, всё, что угодно. Но последствия могут быть самыми непредсказуемыми. И это мы ещё не рассматриваем морально-этический и юридический аспекты.

Надо отметить, что магия крови, она от некромантии вовсе и не так уж и далеко. Эта магия и в обрядах некромантов присутствует, и в призывах демонов бывает задействована – но это скорее исключение, нежели правило. Но как раз при использовании магии крови в обрядах некромантии или демонологии требуется смерть жертвы (или чаще жертв – и, как правило, это люди). Смерть и кровь жертвенных животных же, обычно бывает задействована в шаманских обрядах, направленных на призыв духов предков, природных сущностей и духов-лоа. Это, конечно, совсем не говорит о том, что в шаманских обрядах не используются человеческие жертвы. Нет. Просто жертвоприношения животных, как правило, не применяются в работе с артефактами.

Ага, теперь с людьми надо разобраться. Обряды, связанные с умерщвлением разумных, служат тому, что бы произвести энергетическую накачку творимых заклинаний (некромантия, некоторые другие разделы Тёмных искусств) за счет жизненной силы жертв, или привлечь демона (демонология) эманациями страдания, боли и смерти.

И даже если в обряде с принесением человеческих жертв задействован какой-либо артефакт, то обряд этот вряд ли направлен на извлечение какой либо информации из артефакта. Скорее всего, это будет, опять-таки, либо вызов демона, либо проведение операций со значительными энергиями. Это, очевидно, не наш случай.

Остается одно – это вариант с оператором. Вполне себе вероятный, даже наиболее вероятный вариант. Окропление кровью оператора артефактов в магии крови используется в двух случаях. Во-первых – это идентификация пользователя артефакта, генетическая или энергетическая, или комплексная, оценивающая сразу несколько уникальных параметров идентифицируемого лица. Но в этом случае успех маловероятен. Предположим, в артефакте уже содержатся некие шаблоны характеристик возможного пользователя или пользователей. В этом случае вероятность того, что параметры идентификационной информации, содержащиеся в крови случайно выбранного претендента на пользование артефактом, впишутся в ограничения, заданные шаблоном пользователя артефакта, весьма мала. Хотя всякое может быть.

И, во-вторых. Это наиболее сладкий вариант. Дело в том, что у большинства артефактов, содержащих какую-либо информацию или обеспечивающих доступ к информации или операционным возможностям, помимо механизма проверки уже имеющихся допусков операторов, существует механизм обнуления этих допусков. Этот механизм используется в случае, если артефакт не используется в течение длительного времени. На протяжении этого промежутка времени имеющий допуск оператор наверняка уже покинул сей бренный мир. Тогда все имеющиеся допуски уничтожаются, и новые допуски формируются, исходя из оценки каких-то базовых критериев, которые, как правило, формируются с целью оценки физической возможности потенциального оператора полноценно работать с артефактом. Но и тут могут быть задействованы некие не вполне очевидные критерии. Например, принадлежность к какой-либо расе или народу, или ещё что-нибудь, вплоть до определенного цвета волос. Да и вообще, следует отметить, что у артефакторов древности было весьма затейливое воображение и, зачастую, весьма специфические взгляды на то, кто, вообще, достоин пользоваться их изделиями.

– Ну, что ж, будем попробовать? – мысль эта внезапно возникла в мозгу.

Нтанда решила, что да, хватит колебаний. Уже надо действительно что-то делать. Все, что можно было предусмотреть – предусмотрено. И нет смысла в дальнейшем топтании на месте. В конце концов, попытка – не пытка, как однажды мрачно пошутил один государственный деятель.

Она достала изящный стилет, подаренный ей отцом на совершеннолетие, поставила перед собой большой бронзовый поднос, отполированный до зеркального блеска. На поднос осторожно поместила тот самый артефакт, мысли о котором ей не давали спокойно спать на протяжении достаточно долгого времени. Тонкие пальцы обхватили рукоять стилета…

Сталь готовится упасть на беззащитную кожу запястья левой руки.

Вот сталь пришла в движение и с лезвия клинка срывается вниз, на зелёную с чёрными прожилками поверхность, первая темно-красная капля… В воздухе появляется, и с каждым мгновением становится более явным, сладковатый металлический запах…