Buch lesen: «Лицо смерти», Seite 2

Ровно в восемь тридцать мужчина из дома напротив, Квентин Либертон, заводил серебристую ауди и уносился прочь. В конце улицы жила шестидесятипятилетняя миссис Стемпл, которую я часто видела на побережье, прогуливающуюся в гордом одиночестве среди шума набегающих волн. Изредка я замечала её в магазине и натыкалась на улице, и надо отдать ей должное, из всех соседей она единственная мне кивала при встрече.

Её муж погиб пять лет назад в автомобильной катастрофе, оставив ей приличное жалованье. За всю жизнь миссис Стемпл не проработала ни дня и вряд ли собиралась – на состояние, которое при жизни сколотил её муж, она могла бы безбедно жить десятилетиями. Судя по её гардеробу или покупкам, она знала цену деньгам, поэтому не разбрасывалась ими на каждом шагу, чем ещё больше завоёвывала моё расположение.

Ещё несколько семей с детьми обитали на Бэй Хилл Драйв и оставляли за собой бесконечное количество игрушек и постоянный шум. Но мне это даже нравилось. Детский смех, крики и звуки бегущих шагов по тротуару оживляли спокойную улицу и наполняли её особым светом. Больше всего я любила наблюдать именно за ними. Небольшие домики, купленные в кредит и чуть менее ухоженные, чем коттеджи четы О’Мэлли или мистера Либертона. Измученные родители, ворчащие на своих детишек, но в тайне боготворящие каждую минуту, проведённую с ними. Новые пластмассовые машинки, припаркованные рядом с отцовскими подержанными минивэнами, и четырёхколёсные велосипеды, ждущие своего часа, чтобы избавиться от дополнительных колёс.

Единственный, кто пока что настораживал и заставлял держаться ближе к шкатулке с револьвером, жил в четырёх домах от моего. Высокий, мускулистый, признаться честно, красивый и притягательный мужчина вызывал во мне смешанные чувства. Таким я доверяю меньше всего, поэтому стараюсь держаться подальше, хотя смотреть на него – одно удовольствие.

В первую неделю на новом месте Джерри звонил мне каждый день. Хотя бы на пять минут, чтобы удостовериться, что я в порядке. Именно он и помог мне собрать информацию обо всех соседях, чтобы я знала, с кем имела дело, и чувствовала себя в безопасности. Целое досье в несколько страниц на каждого из соседей уже лежали в моей особой папке в кабинете. Чувство вины терзало мою совесть, ведь я нагло вторглась в жизни каждого из них, но чувство самосохранения было сильнее. Однажды в мою жизнь тоже вторглись, и я не допущу, чтобы это произошло снова.

Этот высокий и мускулистый сосед, которого звали Харли Гриффин, оказался полицейским, что, почему-то, вызвало во мне ещё большее беспокойство. Мужчины с такой внешностью, как правило, всегда знают себе цену, скорее даже переоценивают своё достоинство. А такие мужчины к тому же и копы обладают ещё и властью. Эта гремучая смесь не может не пугать, потому я решила, что с такими мужчинами, как Харли Гриффин, буду держать ухо востро, а ещё лучше – держаться от них подальше. Тем более, что мне было чем заняться.

Личных сбережений и денег после продажи мебели и кое-каких вещей хватило бы на приличный срок, но мне не хотелось сидеть на месте. Переехав в Дафни, я кардинально изменила свою жизнь, но не собиралась изменять себе, поэтому оставлять психиатрическую практику не входило в мои планы.

После первого знакомства с городом пришла пора стать в нём своей. Я распечатала листовки о том, что каждая женщина может получить профессиональную психологическую помощь, и развесила почти на каждом столбе, у магазинов и ресторанчиков. Дала объявления в газетах и интернете – оставалось только ждать.

Мужчины в мои планы не входили. Причём ни в каких смыслах. Работа только с женщинами-клиентами изрядно сужала мою сферу деятельности и заработок, но повышало шансы остаться в живых.

Прошла неделя, но телефон прозвенел лишь дважды. Дежурный звонок от Джерри, который запросил краткий рапорт о моих делах, а также предложение из кафе «Жареная курочка Чампи» о еженедельных скидках постоянным клиентам. Ещё через неделю мне не позвонили даже из этой забегаловки, поэтому надежда постепенно начинала меня покидать.

Дафни был прямой противоположностью Атланте. Люди здесь боролись с депрессией прогулками по берегу залива, ведёрками крем-брюле из кафе-мороженого на Мэйн-стрит и задушевными разговорами с соседями на семейных барбекю, которые устраивались каждые выходные. Им не нужны беседы с психотерапевтами, которые берут почасовую плату, если можно зайти к Джонсам и проделать всё то же самое за бутылочкой пива и сочным стейком. Да и депрессией здесь не пахло.

Я уже начинала сомневаться, что моя затея с переездом сюда обернётся чем-то хорошим. Может пришло время подыскать что-то другое, а диплом психотерапевта убрать на дальнюю полочку?

Начинало темнеть. Оранжевый шар постепенно скрывался за крышами уютных домов, расписывая небо изящными изгибами в красно-жёлтых тонах. Вечера всегда наводят тоску, заставляют поток мыслей перетекать не в то русло, оттого я их и не особо жалую. Но закаты – лучшая часть уходящего дня, поэтому я стараюсь не пропускать ни одного. А ещё это первый сигнал о том, что пора возвращаться домой. После того случая я не выхожу из дома в сумерки, даже с пистолетом, припрятанном в сумочке. Высшая степень иронии – психотерапевт с докторской степенью боится темноты. О чём я вообще думаю – помогать людям перебороть их страхи и опасения, когда не могу справиться со своими.

День затухал, а я слишком сильно задержалась в продуктовом, поэтому спешила добраться поскорее домой. Два бумажных пакета с едой меня тормозили, багет никак не хотел лежать ровно и постоянно выпадал, поэтому я изо всех сил старалась не уронить ничего не землю. За этим меня и застал незнакомый голос, окликнувший сзади.

– Извините!

Я продолжала бороться с покупками, подозревая, что голос обращался не ко мне. Но за моей спиной смущённо кашлянули и вновь послышалось:

– Извините, мисс.

– Ой, здравствуйте, – спохватилась я, обернувшись.

Передо мной стояла миссис Стемпл, как всегда в простом летнем платье по колено, но весьма элегантная. Она была смущена не меньше – это было видно по изумрудным глазам, бегающим по моему лицу. Её тонкие, белые пальцы сжимали контейнер с чем-то съедобным и очень вкусным на вид.

– Извините, что побеспокоила… – начала женщина, указывая на пакеты.

– Нет, нет, что вы, – поспешила заверить её я, опасливо оглядываясь на уплывающее за горизонт солнце, будто я рассыплюсь, если оно полностью зайдёт. – Вы что-то хотели?

– Меня зовут Оливия Стемпл, – ломая руки, произнесла соседка, – я живу в конце улицы.

– Да, да, я вас видела несколько раз.

– Прошу прощения за мою бестактность. Я так и не зашла вас поприветствовать неделю назад, когда вы только появились на Бэй Хилл Драйв. Не хотела лишний раз мешать. Вот, – она протянула мне контейнер, – это пирог Лейн – символ нашего штата.

Я была польщена таким вниманием и кое как вместила презент от доброй соседки в переполненный пакет. Никогда ещё меня не приветствовали домашней выпечкой. В Атланте я даже не знала, как зовут тех, кто делил со мной этаж, не говоря уже ни о каких пирогах.

– Не знаю, что и сказать! – И это было ещё мягко сказано. – Спасибо вам большое, миссис Стемпл! Не стоило…

– Ну что вы. Мне не составило труда. Я люблю печь и надеюсь, вам понравится. Это бисквит с цукатами, изюмом, орехами пекан и кокосом, а ещё… – она заговорщически приблизилась ко мне, будто нас могли подслушать, – с нотками бурбона.

– Звучит очень аппетитно. – Возможно, нужно было предложить соседке зайти на чашечку чая, мне не хотелось казаться грубой, но я старалась не впускать людей в свой дом и в свою душу. – Что это я! – Опомнилась я и кое-как протянула миссис Стемпл руку. – Меня зовут Сара Митчелл, не представляете, как приятно с кем-то познакомиться!

Женщина охотно пожала руку и улыбнулась широкой улыбкой. Шестьдесят пять лет почти не отразились на её лице – оно по-прежнему было красиво какой-то аристократической красотой. Неброский, повседневный макияж подчёркивал зелень её глаз, простая причёска, собранная на затылке, открывала точёные скулы, а несколько глубоких морщин подтверждали, что у их обладательницы была насыщенная эмоциями жизнь.

– Я знаю, как вас зовут, мисс Митчелл.

Я насторожилась.

– Я видела, как вы развешивали объявления, – поспешила объяснить миссис Стемпл. – Я никогда подобным не занималась, не ходила к психологу, не обсуждала свои проблемы с кем-то посторонним, но никогда не поздно начать, ведь так?

Уже второй раз за время нашего разговора я потеряла дар речи.

– Так вы хотите записаться на сеанс психотерапии? Замечательно!

– У вас сейчас наверняка все дни расписаны клиентами, – скромно проговорила женщина, – может найдётся окошко?

Я не стала переубеждать Оливию Стемпл о том, что все мои дни расписаны лишь ожиданием и пережёвыванием воспоминаний, которые то и дело всплывали в голове. Мы договорились на встречу в среду, с утра, после чего поболтали ещё минут пять. Женщина вежливо предложила поднести пакеты до дома, но мне пришлось придумать тысячи причин, чтобы не допустить этого. Там бы несомненно пришлось приглашать её в дом, показывать комнаты и по-соседски заваривать чай, а я пока была не готова к вторжению.

Распрощавшись с доброй соседкой, я наконец продолжила путь домой. Он во всю купался в красках заходящего солнца и горящим светлячком маячил на горизонте. Миссис Стемпл мне приглянулась. Несмотря на нашу разницу в возрасте, я смогла бы с ней подружиться – две одинокие женщины, потерявшие свою любовь и часть себя где-то в прошлом, просто не могут не сойтись. Но теперь я стала её психотерапевтом, поэтому так сблизиться уже не получится. Дружба и другие личные отношения с клиентами запрещены, а хранить тайны придётся в три раза усерднее.

Я была уже в четырёх домах от своего, как внезапно услышала за спиной мужской оклик, который заставил моё сердце биться быстрее.

– Джоан!

Меня раскусили – мелькнуло в моей голове перед тем, как я упала в обморок, раскидав все продукты.

Тогда

Встреча с Джулией Кармайкл перевернула моё представление о браке. В тот вечер я не вылезала из интернета, перечитывала реальные истории женщин, попавших в схожее положение, что и моя новая клиентка. Их оскорбляли, унижали, избивали и даже насиловали те, кто клялся защищать и оберегать от всех жизненных невзгод. И статистика ужасала – каждая третья женщина в мире подвергается подобному обращению на протяжении всей жизни.

Самое ужасное и не совсем понятное моему разуму заключалось в том, что эти женщины продолжали терпеть издевательства над собой. Чаще всего они искали оправдания в детях, мол им нужен отец и полноценная семья. Но дети ведь всё видят, пусть даже не всегда понимают. Полная семья, где есть и мама, и папа, не поможет ребёнку вырасти человеком, если отец регулярно калечит мать. А когда ему становится недостаточно, переключается на детей.

Нет, дети в таких семьях страдают не меньше, даже если зло вымещается только на матери и пусть даже в тайне. Мой внутренний психотерапевт перекладывал вину на саму мать – это ей было страшно уйти и остаться одной, это она видела одни лишь неудобства в поиске новой квартиры, работы, переезде к родителям. Всё это лишние манипуляции, к которым она была не готова.

Были, конечно, и те, и их меньшинство, кому удавалось сбежать, вырваться из клетки и дать отпор. Многие начинали новую жизнь, в другом городе, с другими мужчинами, и находили своё счастье. Некоторым приходилось не так сладко, и в неравной схватке они были вынуждены просить о помощи социальные службы и полицию. Были и те, кому нравилась роль жертвы – слышать сочувственные охи со стороны матери и подруг, иметь причину быть несчастной.

Я натыкалась не на один форум, где сходились женщины с одной и той же проблемой – «меня бьёт муж, не знаю, что делать». Я не горжусь своей реакцией – меня пробирала злость и мне хотелось тут же ответить «бежать». Единожды ударив, мужчина не изменится, как бы громко он не клялся в обратном и признавался в бесконечной любви.

Джулия Кармайкл определённо относилась к первому типу – она оставалась с Лоренсом просто потому что по-другому было неудобно, непривычно, страшно. Он был первым мужчиной, всерьёз обратившим внимание на такую невзрачную девушку, какой она себя считала, поэтому имел определённую власть над ней. У них были общие дети, долгожданные и любимые, которых он не трогал. Они жили в доме, купленном на совместные сбережения, а другой недвижимости у неё попросту не было – как и путей отступления. Если приписать к этому тот факт, что Джулия всё же стала домохозяйкой, как того и хотел её муж, работы и постоянного дохода у неё не было, как и средств к дальнейшему существованию без Лоренса. Она уже спланировала весь сюжет своей драмы с заранее известным эпилогом. Я хотела помочь ей переснять свой фильм и изменить концовку.

Так меня и застал Джош: с ноутбуком на коленях и бокалом красного в правой руке. На фоне еле слышно звучал себе телевизор – диктор рассказывал о повторном случае нападения на женщину вчера поздно вечером. Я была настолько погружена в изучение дела, что даже не обратила внимания, как хлопнула входная дверь.

– Джонни! – Послышался его нежный голос из прихожей. Только Джош называл меня так ласково. – Джонни, ты дома?

Джош обещал задержаться на работе, неужели, я так долго засиделась? И правда. Оторвав взгляд от уже расплывающихся строчек на просторах интернета, я переместила его на наручные часы. 20:49. Я и заметить не успела, как за окном начинало темнеть.

– Прости, что задержался. Мы подписали контракт с тем крупным клиентом, о котором я вчера говорил. – Джош снимал обувь и продолжал беседовать из прихожей. – Пришлось остаться, чтобы утрясти кое-какие детали и…

Войдя в гостиную и увидев меня с ноутбуком и бокалом почти допитого вина, он озадаченно улыбнулся.

– Но я смотрю, тебе было чем заняться. Что смотришь?

Джош подарил мне долгий поцелуй, который тут же растаял на губах, поставил шелестящие пакеты с обещанным ужином на столик и присел рядом. Взглянув на экран ноутбука, он слегка опешил.

– Оу. Это как-то связано с твоей новой клиенткой?

– Да, Джулия Кармайкл. Один час с ней выбил меня из колеи на весь оставшийся день. Решила изучить вопрос глубже, чтобы знать, куда двигаться дальше.

Джош отхлебнул из моего бокала и прочитал несколько постов на форуме.

– Боже. Я слышал о подобном, но никогда не сталкивался напрямую.

– Вот и я. Никто из моих знакомых не подвергался домашнему насилию. Не думала, что в мире так много женщин, готовых терпеть подобное обращение.

– Твоя клиентка одни из них?

Я вздохнула.

– Тайна клиента запрещает мне что-либо рассказывать тебе, но да. В двух словах, так и есть. – Я никогда не рассказывала подробностей своих дел даже Джошу, упоминала о каких-то клиентах лишь вскользь, потому что ценила их секреты. Я бы хотела, чтобы сберегли мои, если придётся. – У тебя там ужин?

Джош протянул один пакетик мне, сам развернул второй и так, в деловой рубашке и галстуке, принялся есть курицу руками. За это я его и любила – адвокат-воротила оставался за дверью, а со мной на диване сидел заботливый и весёлый мужчина с бурным аппетитом, который покорил моё сердце. Их разделяла тонкая грань, но как скоро она начнёт стираться? Может, все те женщины с форумов, как и Джулия Кармайкл, не замечали её в своих мужьях? И со временем эта грань, которая делила одно целое на два разных человека, просто исчезла.

– Что? – Удивлённо спросил Джош, с набитым ртом. – Ты чего на меня так уставилась? Я успел вымазаться?

Он принялся вытирать губы и попутно разглядывал белоснежную рубашку.

– Нет, всё в порядке. Я просто задумалась.

Отставив еду, я подлила вина в бокал и подошла к окну. Мы жили на двадцатом этаже и снизу открывалась чудесная панорама на засыпающий город.

– Это дело уже начинает на тебя воздействовать, – заметил Джош. – Может, стоит отказаться от него, пока не поздно.

– Я хочу помочь этой женщине выпутаться.

– Если она годами терпела издевательства мужа, то вряд ли решит что-то поменять сейчас. Её муж – ублюдок, если избивает её, но в этом есть и её…

– Вина? Ты это хотел сказать?

– Да. Что мешает ей уйти?

– Она когда-то любила этого мужчину, – задумчиво произнесла я, глядя на город. – Думаю, и сейчас любит, поэтому готова простить что угодно. Она знает, что он не изменится, потому что люди редко меняются, но он не всегда такой. В некоторые минуты она видит в монстре, в которого превратился её муж, того мужчину, в которого влюбилась двадцать лет назад. Когда и подумать не могла, что он станет другим. – Я выдержала паузу и добавила. – Никто не думает, что любимый человек может стать настолько другим и пасть так низко.

Джош услышал в моих словах тревожный звоночек, оставил свой ужин и подошёл сзади.

– Эй, – он обхватил мои плечи и развернул к себе. – Неужели ты допускаешь мысль, что я могу стать другим? Настолько другим, что смогу поднять на тебя руку?

– Джулия Кармайкл и тысячи других женщин тоже об этом не думали.

– Джонни. – Джош ласково прикоснулся нежными пальцами к моей щеке, по которой скатилась одинокая слеза. Мои слова могли его ранить, может и ранили, но он не подал виду, потому что видел, как сильно на меня повлияла эта история. Моё душевное равновесие было для него превыше его собственного достоинства. – Я не буду клясться в том, что через двадцать лет ни на каплю не изменюсь. Что не буду раскидывать носки по дому или буду мыть за собой посуду сразу после еды, что не буду ворчать или всегда буду в хорошем настроении. Не буду клясться, что останусь таким же красавчиком.

Его самонадеянность заставила меня улыбнуться, на что он и рассчитывал.

– В жизни всё непостоянно, на то она и жизнь. Но я поклянусь тебе в том, что постараюсь не стать таким человеком, что буду работать над своими ошибками и буду стараться делать тебя счастливой каждый день. Я безумно люблю тебя, Джонни, и постараюсь остаться тем человеком, которого ты полюбила.

Тепло его рук и блеск знакомых глаз развеяли серые мысли прошедшего дня. Я так любила этого мужчину, что верила каждому его слову. Как верила Джулия Кармайкл. Но её образ покинул мою уставшую голову в этот вечер. Передо мной был любимый мужчина, его теплота и забота, в которую он меня укутывал. Его поцелуи и объятия, в которые он меня обволакивал. Шёлк простыней, в которые он меня отнёс.

В этой жизни всё непостоянно, как сказал Джош. И я надеялась, что хотя бы это останется неизменным.

Сейчас

Кто-то поднял меня на руки и нёс в неизвестном направлении. Я чувствовала поток ветра сквозь неподвижные пальцы, чувствовала движение над землёй и теплоту чьих-то рук. Нет, это не Джош. Он держал меня нежнее, хоть и не так сильно. Это не может быть Джош, потому что он покинул меня уже давно.

Розовый закат пробивался сквозь мои ресницы, когда я попыталась открыть веки. Загорелая кожа, жилистая шея и чуть заметная щетина. Когда я смогла полностью открыть глаза, я увидела знакомые черты и начала вырываться.

– Эй, тише! Успокойтесь, мисс. – Незнакомый мужской голос звучал до того спокойно, что я невольно расслабилась. Сильные мужские руки держали меня на весу, красивые карие глаза уставились на меня в упор.

– Отпустите меня! Что вы делаете?

Моё возмущение, казалось, только позабавило «похитителя». Харли Гриффин, сосед-полицейский, ухмыльнулся моему замешательству.

– Вы шлёпнулись в обморок, мисс. Прямо перед моим домом.

Мужчина донёс меня до крыльца своего дома и наконец усадил в соломенное кресло. У меня кружилась голова, поэтому всё казалось каким-то неестественным.

Харли Гриффин присел на корточки передо мной и стал всматриваться в глаза. Пристальный взгляд резал меня как ножом – рябь странного чувства прошла по всему телу, как расходятся круги от камня, брошенного в реку. Должна признаться, что меня завораживало то, как он смотрел на меня, и то, кто смотрел. Этот мужчина заставлял меня чувствовать себя неловко, поэтому я поспешила прервать наши переглядывания.

– Хватит смотреть на меня, мне нужно идти.

Как маленькая девочка я попыталась вскочить с кресла, но мужественная рука в закатанной рубашке одним движением усадила меня обратно.

– Да постойте же вы. Как вы себя чувствуете? Может вызвать скорую?

Тёплая ладонь легла мне на лоб, прикоснулась к щеке, нащупала пульс на запястье. Такое обращение вывело меня из себя. Какое право есть у этого человека вот так бесцеремонно лапать меня? Однако вновь странное чувство спокойствия проснулось внутри. Прикосновения Харли Гриффина не вызывали во мне такую бурю страха, как вызывали обычные взгляды других мужчин.

– Нет, не надо скорой. Немного голова кружится. Но это пройдёт, мне просто надо полежать.

– Часто с вами такое происходит?

Я недоумённо уставилась на спасителя.

– Обмороки. Вы часто теряете сознание?

– Что? Нет. Никогда в жизни не падала в обморок. – Я потёрла плечо, которым, видимо, ушиблась при падении.

– Болит?

Я кивнула, чувствуя себя раздетой под его пристальным взглядом. На мне было лёгкое летнее платье, но карие глаза обжигали так, будто оно было прозрачным.

– Я могу осмотреть, только принесу аптечку…

– Нет.

Я схватила его за предплечье, сама того не ожидая. Уже год я не прикасалась к мужчине, уже год никто не пытался обо мне заботиться, разве что Джерри. Мне не хотелось, чтобы Харли Гриффин видел моё обнажённое плечо, но до безумия не хотелось убирать руку от его кожи.

– Что вас так напугало? Не просто так же вы потеряли сознание.

И тут я снова услышала отголосок прошлого.

– Джоан!

Меня передёрнуло, как от удара электрошоком. Ладонь всё ещё сжимала мускулистое предплечье моего спасителя, поэтому он не мог не почувствовать моей дрожи.

– Джоан! Осторожнее! Ты сейчас упадёшь!

Мой взгляд заметался по улице в поисках источника голоса. Харли Гриффин напрягся от такого поведения и проследил за моим взглядом.

– Это всего лишь Джордж Мастерс, – его пальцы легли на мою руку, и этот утешительный жест вернул меня в реальность.

Темнокожий мужчина, судя по всему, Джордж Мастерс, как назвал его мой новый знакомый, бегал по улице за пятилетней девочкой, обучая её езде на трёхколёсном велосипеде. Его дочь смело рассекала по проезжей части, где почти не ездили машины, пока отец гонялся за ней, как за непослушным шпицем. Девочка падала, успела разбить коленку и оцарапать локоть, но была абсолютно счастлива. Её смех звонкой мелодией разлетался по всей Бэй Хилл Драйв.

Никто меня не выслеживал, никто не пришёл за мной, никто не сделает мне больно. Больше не сделает. Эти слова, как мантра, звучали в моей голове и успокаивали, как колыбельная матери. Дыхание восстановилось, и кровь не так сильно пульсировала в венах.

– Мне нужно идти.

Я наконец поднялась с кресла и отстранилась от Харли Гриффина, который с опаской смотрел на меня. Кого он видел? Сумасшедшую соседку, которая приехала с неделю назад и уже начинает терроризировать улицу своим безумием? Болезненного вида женщину, которая падает в обмороки прямо посреди дороги и размазывает купленную сметану по асфальту? Или ещё кого-то? В любом случае, этот брутальный и пугающий меня мужчина, пришёл на помощь как никогда кстати. Как бы я не опасалась всех мужчин на земле, а тем более таких, как он, Харли Гриффин заслуживал моего снисхождения.

Я обернулась и посмотрела в его тёмные глаза, не сводящие курса с моих.

– Спасибо вам, что кинулись меня спасать. И извините, что так отреагировала. Я еще не до конца пришла в себя.

Он лишь кивнул и собирался позволить мне уйти, но резко окликнул.

– Совсем забыл. Ваша сумочка.

Сердце защемило в рёбрах так, что готово было вылезти через них наружу. Я схватила сумочку из рук Харли Гриффина так, будто там лежали миллиарды. Но там лежало кое-что, что могло бы гораздо сильнее заинтересовать копа, чем несчастные пару сотен долларов. Мой пистолет.

Какой же ненормальной я выглядела со стороны, но мне было неважно. Никто не должен видеть мой пистолет или знать мою историю. Чем больше людей знают, тем в больше опасности я могу оказаться, ведь люди редко держат язык за зубами. Я что-то буркнула в ответ и поплелась к тому месту, где раскинулся натюрморт из моих покупок.

Когда последнее яблоко было сложено в изрядно помятый пакет с остальными кое-как запиханными продуктами, рядом вновь выросла гора мышц под именем Харли Гриффин и нахально отобрала у меня один из пакетов.

– Раз уж я принялся вас спасать сегодня вечером, то помогу ещё и с этим.

– Не нужно, я сама…

– Вам нужно научиться принимать помощь от других, – подметил мужчина. – Показывайте дорогу.

Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру. Он был до чёртиков прав. Единственная помощь и поддержка, которую я получила, была от Джерри и моей подруги Лили, с которой, однако, я давно не общалась. Это было опасно, поэтому нам пришлось оборвать все наши связи. Джерри же оставался последней ниточкой, связывающей меня с внешним миром.

– Я Харли Гриффин, – нарушил затянувшееся молчание мой «спаситель». Я чуть было не ответила «я знаю», но вовремя спохватилась. – Руку не протяну, а то ваши продукты вновь рассыплются по тротуару.

Его усмешка, такая мальчишеская на этом мужественном лице, вводила меня в ступор.

– Сара Митчелл. – Ответила я и выдохнула, когда мы наконец оказались у моего порога. Я потянулась за пакетами, которые держал мой собеседник. – Спасибо. И за обморок, и за пакеты.

– Я могу донести до кухни.

– Не стоит. – Достаточно резко оборвала я, о чём тут же пожалела. Едва ли этот самоуверенный, брутальный мужчина обиделся на мою резкость, но мне не хотелось оправдывать свою грубость. – Спасибо ещё раз, но дальше я сама.

Что-то удерживало меня на пороге и не давало войти в дом. Я смотрела на мужчину на своём крыльце, и сама не понимала, откуда внутри разливается теплота. Будто кто-то открыл кран с горячей водой. Харли Гриффин внушал мне желание бежать подальше, но в то же время вызывал нечто схожее со спокойствием, которое появлялось каждый раз, как рядом был Джерри. С ним уходил страх. С ним я чувствовала себя под защитой.

– Ну, – внезапно заговорил Харли Гриффин, заставив мои волны эмоций схлынуть. – Мне пора. Если что-то понадобится, вы знаете, где меня найти.

С этими словами Харли Гриффин бросил последний жгучий взгляд и пошёл прочь, оставив меня с пакетами стоять на крыльце и вглядываться в сумерки. Впервые за последнюю неделю я вошла в дом с необъяснимым чувством спокойствия и даже не стала проверять пистолет в шкатулке у двери.

Тогда

За два сеанса с Джулией Кармайкл мне удалось добиться определённых успехов. Несмотря на то, что она по-прежнему даже не думала уходить от мужа, дело сдвинулось с мёртвой точки. Кардинальные изменения были заметны даже в самой Джулии. На протяжении нескольких лет она хранила тайну своего деспотичного мужа, не делилась ею ни с семьёй, ни с подругами, которые остались после работы в больнице.

Бокал терпения и достоинства по капле наполнялся ненавистью, обидой, горем, искажая её мысли, отношение ко всему вокруг и даже внешние черты, как искажает реальность бутылочное стекло. Мои сеансы не помогали ей избавиться от семейных проблем, но помогали оставаться этому бокалу целым и не трескаться под неиссякаемыми ударами. Неуверенность Джулии Кармайкл превратилась в нечто большее – желание вернуть своё достоинство. На третьем сеансе даже лицо приобрело жизненный оттенок, разгладив морщины тревоги и опасений. Моя пациентка начинала жить, а не выживать. И я верила, что рано или поздно мы сможем достичь большего.

Я надеюсь, что смогла повлиять на ход её существования, равно как и она повлияла на мой. Именно эта загнанная, тихая женщина, с которой я столкнулась в магазине, подтолкнула меня заниматься более серьёзными делами в своей практике. Немалая часть моих клиентов до встречи с ней представляла собой разбалованных отпрысков богатых банкиров или адвокатов, которые большую часть жизни слонялись без дела и находили проблемы на ровном месте.

Кого-то ко мне отправили прямо из зала суда в качестве реабилитации и профилактики. Кто-то пришёл сам, чтобы постараться найти себя и смысл в этом мире. Они приносили немалую прибыль моему делу, но была и другая сторона этого города.

Каждую неделю ко мне обращались замученные безделием домохозяйки, уставшие от жизни социальные работники и «тонкие» люди, которые по-особенному чувствовали этот мир и препоны судьбы. Я старалась помочь каждому, но женщины, у которых находились реальные проблемы, интересовали меня больше набитых кошельков тех, кому просто не с кем было поболтать.

Я открыла для себя новую тропинку, куда бы хотела двинуться, поэтому всерьёз занялась вопросом домашнего насилия и хотела найти больше женщин, столкнувшихся с подобным. К сожалению, далеко не все готовы были признаться в том, что их избивают мужья после смены, ставят фингалы приятели, с которыми они сожительствуют, или домогаются коллеги, не знающие границ дозволенного.

Я пустила рекламу в интернете, но долгое время никто не смел откликаться. И тогда опять же мне помогла Джулия. Она обмолвилась о кабинете психотерапевта на одном из женских форумов, после чего мой телефон начали обрывать звонками со всех уголков Атланты. Кристина назначила уже шесть встреч на следующей неделе и около десяти были под вопросом, так как женщины пока не решались покинуть свою зону комфорта и начать бороться с тем, кто их там удерживал. Они только прощупывали почву, но я старалась убедить каждую, что дело того стоит.

Расписание превратилось в исчёрканный вдоль и поперёк список без намёка на обеденный перерыв. Я задерживалась на работе дольше, приходила раньше – ритм жизни ускорился в несколько раз, поэтому однажды всё же пришло время притормозить. Я решила отсеять некоторых клиентов, кто меньше всего нуждается в моей помощи. В основном это были богатенькие сыночки, которых отцы пытались наставить на путь истинный. Походы к психотерапевту были так называемой взяткой для того, чтобы продолжать заниматься ерундой, спускать жизненное время, молодость и средства богатых родителей в никуда. Я не собиралась участвовать в их безнадёжной схеме, поэтому предоставила им номера хороших психотерапевтов мне на замену и с чистой совестью помахала ручкой из окна.

Это сулило меньше денег, но мне казалось, что я делаю что-то стоящее в этой жизни. Джош полностью меня поддерживал и очень гордился моим стремлением вытянуть этих несчастных женщин из тьмы на свет. Сам он работал ещё больше, чем раньше, поэтому видеться мы могли только с самого утра и вечером, перед сном. Иногда же мне приходилось и вовсе засыпать без Джоша. Меня успокаивало лишь одно – я действительно помогаю людям. С этими мыслями я и засыпала, как убитая.