Что мы будем делать с Фрэнсис?

– Мэм, не моего ума дело. Есть вы в электронном списке? Добро пожаловать на борт, можете хоть до Юкона доплыть. Ваша фамилия какая?

– Би…

– Вас точно нет, – перебил ее мужчина и повернулся к кофейнику, стоявшему на маленьком столике справа от него. Он налил себе здоровую чашку. На ней был рисунок Луиса Уэйна с одним из его прославленных котов. Джен расстегнула куртку от того, что ей стало душно. Она держала себя в руках, но гнев подступал. Из ее “свистульки” уже был слышен рев закипающей воды.

– Давайте зайдем с другого бока, – сказала она и достала из сумки свой кошелек с войлочной нашивкой в виде клевера.

– Вас устроит борец за права рабов^[27]?

Мужчина не изменился в лице и спокойно пил кофе, демонстративно прихлебывая.

– Жадный хрен, – подумала Джен, – Тогда Одиссей^[28]. Больше предлагать не буду… Найдется лодочка?

Мужчина поставил кружку на столик, посмотрел куда-то вверх кабинки, чтобы не встречаться с Джен взглядом, и монотонно произнес: – Я лодочный смотритель, я не беру взятки и не предоставляю привилегий наглым посетителям, независимо от пола, вероисповедания, цвета кожи и достатка…

– Мистер Перкинс, это не взятка…

– Разговор окончен. Не задерживайте очередь.

Мужчина с маникюром, стоявший за Джен, вполголоса поинтересовался: – А вы еще долго? У меня электронный билет…

Марк сжал лицо в куриную гузку, и уже хотел было одернуть мужика за рукав, но Джен развернулась, зашипев как рысь, пытающаяся спасти своего маленького детеныша от охотника, и обозначила наличие испепеляющих лазеров внутри зрачков. Мужик отшатнулся и отошел на несколько шагов.

– Джен, пойдем лучше в ресторан, забей на эти лодки.

– Замолчи.

– Я же не знал, что их надо бронировать… Мог додуматься…

Она повернулась обратно к киоску смотрителя.

– Слушай сюда, маленький вонючий клерк. У нас сегодня первое свидание за несколько месяцев. Мы в кои-то веки выбрались в свет, оставив свою дочку с нянькой. Наша задача на сегодня, это покататься на чудесной лодке с веслами, желательно красного цвета, – она тыкнула пальцем в сторону мини-причала, – чтобы он устал от физической нагрузки и хоть немного подвигался, забыв о вечном сидении в кресле за компьютером, а я полюбовалась видами на наш центральный парк. После этого мы пойдем в лучший японский ресторан в округе. Я закажу роллы с угрем и салат с кальмарами, кунжутным маслом и бок-чой, он будет что-то с креветками и два бокала рисового вина. Его темой разговора будет количество трипл… пипл… этого, как его… Уэстбрика… Уэст…

– Трипл-даблов, – вставил Марк.

– Трипл-даблов, что бы это ни было… Я расскажу ему о «Будке поцелуев 3», и почему Эль так не нравится новая подружка ее отца. Ты уже отказался от денег, поэтому мы оставим солидные чаевые официанту, даже если он перепутает все наши блюда и отнесет их за другой столик. Придется брать каршеринг, потому что без выпивки сегодня точно не обойдется. Когда мы приедем домой, няня возьмет такси и поедет к себе, а Фрэн, наша дочка, уже будет видеть седьмой сон. Пес может обрадоваться или наоборот испугаться нашего прихода – здесь никогда не угадаешь, что у него на уме, поэтому действовать придется быстро. Если он испугается, то просто побежит прятаться, а если обрадуется, то будет лаять на всю квартиру и ему, – она указала затылком на Марка. – Придется поймать его и чесать живот, чтобы пес успокоился. Мы могли бы всю ночь заниматься любовью, если бы она длилась полчаса, и вот тут без подробностей не обойтись – у меня второй день месячных и живот болит так, как будто я собралась рожать. Поэтому мы ляжем в кровать и я наконец-то получу свой долгожданный массаж стоп. И если ты хоть на секунду задумываешься о том, чтобы испортить мне этот вечер, – она остановилась и глубоко вдохнула через ноздри, – Я буду писать жалобы, ох как буду… Я найду того, кто поставил тебя, блядь, сюда трепать нервы людям, изводить их и раздражать, и видит Бог – я не оставлю камня на камне от этого ларька… Так что быстро дал сюда билет или я возьму его сама!

После небольшой паузы мистер Перкинс укусил нижнюю губу, пытаясь оторвать ороговевшую кожицу. Джен победоносно смотрела на него и стучала пальцем по раме. Он открыл ящик стола, достал оттуда здоровые наушники и демонстративно надел их на уши, томно прикрыв глаза и издевательски улыбнувшись. Джен вскипела, влезла в окошко по грудь и попыталась вырвать наушники с головы мужчины. Тот резко отодвинулся на стуле, вспрыгнул, взял что-то с полочки импровизированного шкафа из тонкой фанеры и исчез из киоска. Через мгновение он “трансгрессировал” перед ними, направив на них какой-то красный баллончик.

– Хулиганские отродья, сейчас залью! – заорал он.

Джен отпрыгнула за спину Марка и вцепилась мертвой хваткой в его бока, прячась за грузным телом. Мужчина со свежим маникюром сделал еще несколько шагов назад и попятившись удалился с поля брани. Усы Перкинса раскачивались, желваки на скулах играли в лапту. Марк закрыл лицо руками, при этом не забывая подглядывать. Дождь стал идти сильнее и рыжеватые волосы Джен уже были мокрыми на макушке, а вот завитая часть снизу из-за рассредоточенности была практически суха. Мир замер на несколько секунд, а голубь, гонявшийся за избранницей, громко урчал, задыхаясь от вожделения. Дуэль взглядов продолжалась, не хватало только музыки Морриконе. Перкинс скалился и пугал их баллоном, Марк щурился, Джен за ним выкрикивала односложные ругательства и подталкивала мужа, намекая на контратаку.

– Постойте, ну постойте… Давайте как-то…

– Гандон! Обсосок!..

– Погоди-ка…

Марк опустил руки и недовольно уставился на Перкинса. Тот угрожающе надвигался – по сантиметру, но всё же.

– Мистер Перкинс, мы не идиоты.

– Скажите еще слово и придется бежать за молоком!

– Джен, остынь… Выйди.

– Что?!

– Это уже несмешно…

Джен ослабила хватку, оставив несколько кровоподтеков под ребрами у Марка, и аккуратно начала выглядывать из-за его плеч, как Табаки^[29] из кустов.

– Давай, рыпнись, Розалинда Брюс^[30]!

– Мистер Перкинс, довольно этой комедии.

– А что, уже не боишься?

– Это не перцовый баллончик.

– Да? Может мне тогда пшикнуть?

– Это Олд Спайс, сэр…

Мистер Перкинс напряг губы. Он выглядел взволнованно, как солдат, снявший чеку и бросивший гранату, которая не разорвалась перед врагом.

– Я вижу логотип…

Джен вышла из-за спины Марка, надулась как большой пес Клиффорд и начала собирать в себе энергию для мощного боевого клича, несомненно предназначенного для того, чтобы заорать на весь бульвар и взорвать резонансным шумом стекла всего района. Мистер Перкинс опустил свое «оружие» и медленным приставным шагом пошел к киоску. Джен сделала шаг вперед, но Бикер подхватил ее за подмышки и понес через улицу к машине.

– В следующий раз я обязательно посмотрю этот сайт… Я обещаю, Джен…

Дурак, просто… Но мы обязательно пожалуемся…

Мистер Перкинс уже был в киоске. По нему шел град пота. С усилием почесав усы, он набрал своему начальнику и попросил выходной на следующий день. Баллончик до сих пор был в руке, будто прилипшая к ботинку газета из сортира бензоколонки где-то на окраине. Он с недовольством кинул его в ящик стола, повесил табличку «Закрыто» на витрину и начал собирать вещи.

Пока Марк нес Джен, она не произнесла ни слова. Уже остановившись у машины, Бикер начал судорожно искать ключи в карманах. По лицу Джен прокатилась одна крупная слеза. Он вытер ее.

– Всё хорошо, миссис Бикер… Я нажалуюсь везде, где только можно…

“Свистулька” Джен уже была холодной, как и ее взгляд, руки и продрогшая шея.

– Садись, поедем…

Она села спереди не пристегнувшись, чего не делала никогда.

– Не хотел только говорить, – он сглотнул подступающую слюну и тихо сказал. – Я не очень хочу кушать креветки…

* * *

Рекламная пауза кончилась и Томас Эспозито опять развернулся в кресле лицом к зрителям. На нем был синий костюм с отблеском и белым платком в кармашке. Аплодисменты стихли.

– Говоря же о нашей наболевшей теме… Председатель правления совета безопасности, мистер Маккинон, готов предоставить союзникам 750 тысяч карабинов М4, которые модифицированы до такой степени, что один пехотинец сможет дать отпор целой дивизии арахнидов^[31], а за один зурль^[32] разбомбит их матку в одиночку!

Улюлюканье переходящее в аплодисменты.

Эспозито закивал головой, отвечая публике.

– Я знаю, знаю… Мы уже не раз доказывали, на что способны. Нет смысла перечислять достижения бравых ребят, выступающих с полосатым флагом в руках там, где нет места свободе слова, действиям и даже мыслям простых людей… Что мы обычно делаем, когда союзное государство атакует враг?

Камера 2 подъехала к ведущему, взяв его покрупнее.

– Полюбуйтесь, – он показал рукой на экран, – на границе собираются войска. Их много: тяжелая артиллерия, грузовые тягачи доверху набитые солдатиками из личного состава и военным грузом, крупный десант в нескольких километрах от пограничных пунктов… На что они рассчитывают? Мы будем сидеть и смотреть, как пугают граждан из лояльных к нам стран?

Камера 2 опять «наехала» на ведущего.

– Этому не бывать!

Человек в зале выкрикнул: – ДА!

– Да, не бывать! Мы рождены побеждать в любом остром конфликте, а если такой и случается…

Эспозито поднес правую руку к груди и закрыл глаза.

– Молюсь за вас, недруги наши…

Камера 1 полетела куда-то вверх, показался флаг, сделанный из спецэффектов. Одновременно с этим заиграл гимн, в котором музыканты немного не попадали в ноты. После нескольких секунд он закончился и камера 1 «рухнула» на крупный план ведущего, покрытый красно-черным фильтром.

– Или нет?

Зал заухал от восторга. Фильтр исчез и камера вернулась в обычное положение.

– А теперь рубрика веселых новостей.

Эспозито вдруг резко поднял газету BGC News из-под стола, раскрыл ее умелым движением и принялся «читать». Потом медленно поднял голову из-за нее с выпученными глазами, дождался смеха в зале и продолжил.

– Сенатор Лео Капицын (он произнес фамилию с нарочным акцентом) из беснующегося на границе государства, недавно принял участие в интервью, где его спросили про нашего президента. Что же там наговорил уважаемый пассажир политической машины врага?

Эспозито начал двигать пальцами в воздухе, как бы подзывая телезрителя к экрану. На видео Капицын сидел на стуле в офисном помещении, с развязанным галстуком и петличкой на рубашке. Напротив него сидел молодой человек с вихром волос, татуировками на руках и необычных зеленых кроссовках. Перед ним стояла стойка с микрофоном.

– Что скажете о Кейт Модайн? Какое складывается мнение после трех лет ее работы на таком высоком посту?

Капицын прокашлялся и выпил воды из бутылки без этикетки.

– Есть мнение, мхм, что у мисс Модайн низкий уровень интеллекта. У них вот было, мхм, платное медицинское обследование по всей стране. Платишь денежку – и врач тебя значится обследует, а она взяла и сделала все бесплатным. Народу хорошо, народу нравится, а как врачам платить? Мхм, как специалисты в таких условиях должны выживать? Не подумал никто, конечно. Это же целое дело, вы знаете сколько там закрылось государственных больниц за этот год? 54 по всей стране, даа… А сколько открылось платных? 430! Это без учета стоматологических клиник, мхм, разросшихся из ничего, как грибы… К тому же, лично меня еще смущает ее лоб.

Интервьюер скривил лицо.

– А что? Это научный факт. Большой лоб говорит об ограниченных умственных способностях, – сказал Капицын и протер свой лоб от пота. – Понимаете, мхм, у наших предков, обезьян, был низкий лоб. С годами они эволюционировали, линия роста волос поднималась, сами волосы эти пропадали с лица и морда питеков становилась у́же и гораздо меньше напоминала земляной экскаватор для перемалывания орехов, мхм, зерен, плодов… Кейт Модайн, конечно не примат, но скорее всего до сих пор может открывать фисташки без рук, – сказал Капицын и невинно улыбнулся.

В зале послышались неодобрительные выкрики.

– Хам, это факт, но подождите, – ведущий потряс пальцем аудитории. – Наш человек случайно записал в диктофон, как мистер Капицын заказывает себе еду в номер после этого интервью. Заказывает, между прочим, в одном из самых популярных ресторанов города.

На экране появился эквалайзер и пошли субтитры.

– Здравствуйте, Н*****с приветствует вас, с вами говорит администратор Парвиз. Звоню вам, чтобы подтвердить заказ.

– Я выбирал оповещение по смс…

– К сожалению, сейчас мы вынуждены перезванивать сами из-за участившихся розыгрышей по телефону.

– Прискорбно.

– Давайте проверим ваш заказ: три картошки фри от Шефа, два больших молочных коктейля с добавкой из карамели и посыпкой, двадцать стрипсов, два горчичных соуса, жареные луковые колечки две порции, и четыре чизбургера.

– Без сыра.

– Чизбургеры без сыра?

– Да, я указал, мхм, в комментариях.

– Это получается четыре простых гамбургера, да?

– Нет! Уберите сыр из чизбургеров!

– Я вас понял, передаю информацию на кухню.

– Постарайтесь больше не звонить на этот номер…

– Конечно, простите, за неудобство.

Зал залился хохотом. Эспозито ухмылялся в камеру и двигал бровями под ироничную музыку, сыгранную оркестром.

– Запомните, народ. Завтра мы будем покупать ростбиф без мяса, хлеб без пшеницы и дышать воздухом без кислорода. На сегодня всё!

Ведущий резко встал, все также продолжая улыбаться, поклонился в одну четверть, подмигнул куда-то в аудиторию, излучая положительные флюиды, и скрылся за кулисы. Его сменил ведущий спортивных новостей уже из другой студии и, конечно, в гораздо более скромном кресле.

– Чак Меджен, ваш ежедневный проводник в мир спорта!

Марк разлегся на диване, закинув ноги на журнальный столик, на котором почти никогда не было настоящих журналов. Джен подсчитывала какие-то цифры в табличках, распечатанных на листах А4. Бабблз пытался отрыгнуть воду, выпитую впопыхах.

– Мы будем смотреть его до седых волос?

– Я думаю, мы умрем раньше.

Джен хмыкнула.

– У них наверняка есть его клоны-двойники, на всякий случай. Целая батарея чанов разного размера, и в них купаются в эктоплазме разные версии Эспозито. Мы все сгинем… Тысячи лет пройдут, наступит будущее, а он будет так же вещать.

Джен посмотрела на него с небольшим недовольством.

– Что? Так мне говорили в детстве.

– Будущее будет хорошим, – сказала она, умножая в уме выручку с “мусинекса” в одной из сети аптек.

– У Фрэн тоже?

– Я вижу ее начальницей. У нее уже есть приказной тон, директорские повадки… Заметил, как она может выпросить пюре одним взглядом?

Марк спародировал Фрэнсис, выпучив глаза. Джен улыбнулась.

– А я вижу ее в чем-то творческом. Может актрисой или певицей. Только артхаусной. Засветится на каком-нибудь инди-фестивале короткометражного кино, потом премьера в Санденсе, главный приз, реклама, съемки, перелеты… А потом можно и в Голливуд.

– К кому?

– Пусть будет Лантимос.

– Который снял про то, как все превращаются в животных?

– Ага.

– То есть опять твоя псевдоинтеллектуальная херня?

– Ты же тоже его смотрела и сказала, что он неплох?

– Мне просто нравится Колин Фаррелл.

– Я это запомню! – сказал Марк, состроив шуточную мину.

Он взял со стола арахис в скорлупе и начал аккуратно его есть, стараясь не просыпать шелуху на пол.

– Пылесосить будешь сам, – категорично сказала Джен, услышав трескание.

– Дженни, а нас вообще можно назвать киноманами? Так часто что-то смотрим, правда, никогда не соглашаемся насчет смысла.

– Мы – умеренные киноманы.

Марк напряг брови и задумался. Бабблзу надоело лежать на кухне и он запрыгнул к нему на диван.

– Смотрим много, особенно попсу. Особенно ты, – с долей иронии отметила Джен. – Но мне даже нравится, что у нас разные вкусы. Мы как бы каждый раз знакомимся заново с тем, что любим по отдельности. И этот процесс у нас идет постоянно, так еще и замедляется… А уж если кино еще и про любовь, и там все поют…

– Ну да. Мне не повезло, что я такой впечатлительный.

– У меня всегда есть маленькая пачка влажных салфеток с собой.

– Как я вообще живу с женщиной, которая не плакала, когда Энди отдал игрушки этой мелкой девчонке…

Джен сложила кулаки и потерла ими под глазами.

– Смейся, смейся, солдат Джейн.

Джен взяла с кухонного стола кипу ненужных бумаг, обернула их резинкой и кинула в Марка, попав ему в пузо. Он захихикал, не сумев заблокировать бросок.

– Всё, молчу.

– Я пошла в душ.

– Ты это сказала вслух специально?

– Да, – загадочно сказала Джен и сложила оставшиеся бумаги, калькулятор и коробку скрепок на столе таким образом, чтобы вызвать оргазм у любого перфекциониста.

Джен ушла в комнату, через пару минут вышла со свежим, черным полотенцем и направилась в ванную. Марк вспомнил про кредитное предложение, избежавшее папки «Спам». В большом лендинге в самом низу красовались чудные цифры – 150 000 без переплат. Еще ниже была маленькая приписка – 20 процентов годовых. Бикер без сожаления смахнул письмо в корзину.

Она мылась больше получаса почти каждый раз, но никогда в это не верила. Один раз Марк даже засек время на таймере и с наглой ухмылкой встретил её в зале.

– Ну и? Ты мыла там Тайка^[33]?

– Кого? Что за чушь ты несешь? Я голову мыла.

– У тебя каре, Джен.

– …

Все повторилось и сейчас, только каре Джен не носила уже года три. За это время Марк успел пройти 9 уровней в игре три-в-ряд, использовав почти все свои накопленные усилители. Он плоховато играл, но вот усердия у него было хоть отбавляй. Особенно, когда это касалось развлечений.

– Иди, – сказала она, вытирая шею.

Марк пошел мыться без свежего полотенца. Ему достаточно было вчерашнего. Пока его не было, Джен положила Бабблзу в миску пару ложек вареной красной чечевицы, добрый кусок сырой, говяжьей мякоти и небольшой хрящик, как раз такого размера, чтобы пес не подавился, а закусил после основного блюда. Она ушла в спальню и легла на кровать. На ней была длинная, сиреневого цвета ночнушка с двумя ромашками на груди. Когда Бикер вышел, песик уже возился с хрящом, толкая его лапами по всей кухне. Предусмотрительно купленные кухонные шкафы цвета венге с цоколем в пол, не давали вкусняшке далеко улететь.

Марк взял телефон и включил рандом^[34] на плейлисте. Он скинул с себя полотенце и зашел в спальню. Джен подозвала его, можно сказать, одними ресницами.

– Я пришел сюда поесть конфет и заняться сексом! Я только что подрочил, так что технически… Снимай с себя обертку, «Оу, Генри»^[35]!

Джен очень томно улыбнулась и приподняла ночнушку. Ее половые губы были налиты кровью. Марк остановился, поглядел на низ ее живота и сказал противным голосом: – Куэээйд, запусти реактор! Он резко замолчал, ожидая ее реакции. Но настроение Джен уже ничем было не испортить.

– Дурачок! – сказала она, продолжая улыбаться. Ее нога скользнула под его бедро. Он бережно подхватил ступню рукой и принялся медленно целовать, продвигаясь выше.

Глава 3

Томас Эспозито победоносно зашел в гримерку, будто его до сих пор снимали камеры. На нем был все тот же синий костюм с отблеском и белым платком. Он сел на массажное кресло, чей ценник обычные люди могли бы обсуждать только в контексте гиперинфляции зимбабвийской валюты времен начала нулевых. Перед ним висело зеркало размером в полстены, по краям которого горели лампочки. Ведущий вынул из правого уха маленький суфлер прозрачного цвета, положил его в чехол, лежавший на столике и уставился на самого себя, сложив руки крестом. На правой брови было три седых волоска, на левой немного излишков пудры. Эспозито попытался сдуть пудру, но она прилипла намертво. Его короткие черные усы были филигранно подстрижены ровно до линии верхней губы – не торчал ни один волосок. Дыхание его становилось спокойным. Редакторы, гримеры, продюсеры и даже режиссер не решались заходить сюда сразу после эфира. Это могла позволить себе только вездесущая Сьюзен, правая рука Эспозито. Помимо близких родственников, коих у ведущего было маловато, только она могла оказать хоть какое-то влияние на него, да и то не всегда. Ее мнение по значимости для него стояло на втором месте. После личного, конечно. Телефон Томаса завибрировал в кармане и он, почувствовав это, вставил в ухо гарнитуру.

– Матильда, приветствую… Ну что вы, разве я мог иначе… Нет, это исключено… Большое спасибо… Да… Рад стараться… Мисс Доннерс, так и должно быть, когда говоришь по самому крупному каналу о высших чинах нашего общества…

Пока Эспозито говорил, он поддакивал, кивал, щурился и виновато улыбался. Ему было сложно выйти из своего амплуа. Дверь в гримерку скрипнула – это была неосторожная стажерка, которой поручили забрать суфлер. Она приоткрыла дверь и увидев ведущего испытала благоговейный ужас, тотчас захлопнув ее обратно. Эспозито повернулся к двери и скривил губы.

– Зайди еще разок, – подумал он про себя, размышляя о том как запульнуть свой ботинок, чтобы точно не нанести урон непрошенному гостю, но навсегда отбить желание заходить сюда без разрешения.

– Конечно… PR отдел уже вовсю работает над этим, да… Насыпем этим улиткам немного соли поперек глаз, пусть знают свое место…

Немного заскучав, Томас стал рассматривать свои ботинки, все также живо отвечая своей собеседнице. Начищенная обувь поблескивала, отражая свет лампочек. Ведущий нажал кнопку сбоку кресла, которая запустила легкий массаж ног. Он разлегся уже по-хозяйски, полностью расслабившись. Кресло тихо загудело и маленькие моторчики внутри запустили движение рифленых роликов, предназначенных для максимальной проработки икроножных мышц.

– Не думаю, что тот вариант нам бы подошел, поэтому напрягу пару людей. Все-таки проработать такой момент нужно быстро, максимум неделя, а при хорошем раскладе карты у нас на руках будут весомее… Люди тянутся сами, когда видят козыри… Да, Матильда, это уже дебри… Скажем, следующая суббота подойдет? Не забудьте пятый айрон, как в прошлый раз, – ухмыльнулся Эспозито. – Да… Передавайте Кейт мой пламенный привет… Спасибо.

Томас тапнул по наушнику, и звонок завершился.

– Сьюзен! – закричал он.

А Сьюзен уже была в гримерке. Она стояла опершись о дверной косяк и рассматривала свой маникюр красно-желтого цвета. Ей не нравилось, что ноготь на указательном пальце левой руки был чересчур сильно подточен, немного отличаясь от других ногтей на этой руке – форма овала была нарушена. Так ей казалось. У Сьюзен в руках был здоровый планшет с диагональю в 12 дюймов. В нем она занималась менеджментом оставшегося на вечер свободного времени Эспозито.

– Уже здесь, Том. Модайн передала привет?

Ведущий улыбнулся в зеркало.

– Да, но не обольщайся. Тебя она не вспоминала.

– Так она и деньги мне не платит. Всё из твоего кармана.

– Какие у нас планы?

– У тебя ужин с Патриком Роберхаузером и его женой. Я заказала две бутылки Opus One 14-го года, два шатобриана – тебе и Патрику, его супруге большую порцию биска… Сет горячих закусок и несколько свежих перепелов. Говорят, подстрелили вчера.

– Опять дичь?

– Ферма не работает до понедельника.

– Надеюсь, там не будет дроби.

– Твой Голливуд разомнет их как перчинку.

– Машина подъедет?

– Взяла Лянчу Stratos в аренду на два дня.

– Цвет?

– Королевский рубин.

– В отеле…

– Президентский номер, тоже две ночи. Пришлось подвинуть какого-то миллиардера.

У Эспозито кончились вопросы. Он еще раз взглянул на пудру на брови, нехотя поднял руку и стер её.

– Тогда увидимся в понедельник?

– В 6:30 я буду ждать тебя в такси.

– Спасибо, Сью.

– Да, Том. Пэт все оплатил, он ждал этой встречи уже пару месяцев.

– По твоему меня можно купить за ужин?

– Если остатки уложат в контейнер, да еще и обернут фольгой – да, – улыбнулась Сьюзен.

Ведущий фыркнул и откинул голову назад, прогнув подголовник.

– Запускай гримера, – тихо сказал он.

Сьюзен сделала шутливый реверанс и вышла из подсобного помещения. Подсобное в данном случае было оскорблением. Сью жестом разрешила работникам заходить к ведущему. Она на ходу поправила свои светлые волосы по плечи, чуть-чуть подвинула косточку лифчика, которая сильно упиралась в ребро, и направилась к запасному выходу. Электрик, стоявший у выхода, чесал голову и смотрел в небольшой щиток с проводами. Заметив ее, он улыбнулся во весь рот и проводил ее рукой. Она по приятельски кивнула и исчезла за дверью, за которой ее уже ждал водитель на машине премиум-класса. Когда Сью спускалась по ступенькам, водитель подпрыгнул к ней изящным движением, взял ее под руку и открыв дверь, посадил внутрь машины. В щели, образовавшейся между дверью и косяком, виднелись горящие глаза любопытного подглядывающего электрика. Водитель почувствовал его взгляд затылком, развернулся и замахнулся на него одним кулаком. Глаза электрика исчезли во тьме. Машина медленно развернулась и уехала из студии по выделенной полосе.

Томас Эспозито все также сидел в кресле в максимально расслабленном положении, а вокруг, как муравьи бегали люди. Кто-то аккуратно смывал с него грим влажными салфетками, кто-то мыл полы обычной водой с добавлением нейтральной отдушки, словом, без дела никто не сидел. Так продолжалось минут пятнадцать, пока наконец последний человек не ушел, пытаясь не скрипеть дверью. Том огляделся – вокруг все блестело. Он глянул в телефон, но там за все это время не пришло ни одного уведомления, ведь стоял режим «в самолете». Но и когда он переключил на обычный режим, их не появилось.

– Шикарный день, – подумал Эспозито.

Пора было переодеваться, чтобы приехать пораньше в ресторан. Его одежда висела в деревянном шкафчике, в специальном чехле. На нем была приклеена бирка и на ней было напечатано – Т. Эспозито, Качество – Supreme, 936, амбре – Straight to heaven.

* * *

После долгого ужина ведущего привезли к отелю. Он был утомлен, но очень доволен. Чаевых водителю он не оставил. Старший менеджер узнал Томаса, когда тот только прошел в открытую дверь. Он быстро замахал свободному портье, который протирал штаны рядом с системой видеонаблюдения. Менеджер показал пальцами знак – V. Портье вскочил, как ужаленный азиатским шершнем, и оказался рядом с ведущим, пытаясь «отобрать» у того небольшую сумку.

– Позвольте!

– Не стоит…

– Ну что вы, мистер…

– Она весит грамм триста, ковбой. Я справлюсь.

Портье также моментально отпрыгнул, задрав нос до Луны. Менеджер заискивающе заикнулся: – Мистер Эспо-позито, сейчас я выпишу вам ключ! Надеюсь, вам у нас понравится.

Ведущий улыбнулся во все зубы. Менеджер убежал за стойку и начал вбивать данные, клацая по клавиатуре слепым методом. Портье был недвижим, словно королевский гвардеец. После минуты ожидания ключ-карта уже была в руках у портье, показавшего рукой в сторону дальнего коридора, где находился отдельный лифт – специального для богатых гостей.

– Мой личный номер 159–11. Звоните в любой момент! – тараторил менеджер, пока они шли в коридор, но никто не обращал на него внимания.

В лифте, ехавшем на последний этаж, портье старался не дышать. Эспозито же не мог остановить свой пьяненький взгляд, и разглядывал форму служащего, обдавая того приятным запахом дорогого вина изо рта.

Подойдя к номеру юноша встал по стойке смирно, опять устремил свой взгляд ввысь и вытянул вперед руку с ключом-картой. Том добро хмыкнул, погладил его бордовый лацкан и взяв ключ, хотел было положить в карман чаевые, но вспомнил, что наличных у него не было.

Портье отчеканил: – Руководство отеля запрещает работникам брать наличные у посетителей!.. Но в нашем мобильном приложении, вы всегда можете пополнить баланс сотрудника через его личный номер.

– Угу, – улыбнулся Эспозито и повертел пальцем, ожидая продолжения фразы.

– Мой личный номер – 33–28. Приятного отдыха, сэр.

Ведущий кивнул и принялся проводить картой по считывателю. Попытки были неудачные. Он повернулся, чтобы попросить помощи, но юноша уже исчез.

– Сервис, – подумал Томас.

Он перевернул карту другой стороной, замок щелкнул, и электронные доводчики открыли дверь.

Номер был крут даже для видавших виды богачей: потолки метра четыре высотой, колонны, стилизованные под мрамор, мебель без всякой надоевшей и скучной старины, почти все управлялось голосовыми командами. Большая инструкция была в трех экземплярах по 70 страниц – там объяснялись нюансы. Полный хайтек, каким он должен быть. Но Эспозито не был впечатлен. Буднично он направился сразу в спальню, положил сумку на кровать, скинул с себя костюм, и остался только в майке, трусах и с никотиновым пластырем на спине. На часах было полвторого ночи. Ведущий взял телефон и набрал жене. После пары гудков, она ответила.

– Привет.

– Привет, милый. У нас 9 утра.

– Бьянка пошла на скрипку?

– Нет, мы делаем печенье. Вместе.

– Прогульщицы…

– Не сердись… Она попросила оставить ее дома.

– Ирландцы приезжали? – перевел тему Томас.

– Еще нет, но вчера Макдафф скидывал мне варианты плитки для веранды. Честно говоря, мне ничего не понравилось.

– Мы не будем так уж часто туда приезжать…

– Но когда будем, я хочу чтобы глаз радовался!

– И что, ни один вариант твой душеньке не подошел?

– Нет, – надулась она.

– Сделаем на заказ… Как всегда.

– Спасибо, мышонок.

– Я только что общался с Роберхаузером. Через пару месяцев мы будем смотреть на прыгающую форель в Каскаттаме из собственного…

– Вау, еще один дом, – с издевкой сказала Джули.

– Нас не остановить, малыш.

Джули выдержала небольшую паузу и спросила: – Как твой геморрой? Только честно?

– Узелок почти рассосался, я наконец-то перестал пачкать белье. Есть только одна проблема – я потерял где-то носик от тюбика…

– Надеюсь не в заднице, – хихикнула Джули.

– Очень смешно.

– Прости.

– Его жена – милая женщина, правда, совсем не понимает за кого вышла. Пэт перемалывает своими жвалами всех, до кого может дотянуться. Нам нужны такие друзья… Помимо этого, он еще и приличный жрун – съел три порции горячего. Руками, без вилок.

– Он же гигант. Весит, наверное, килограмм 150.

– Это только в телевизоре. Вживую все 180. Мы обсудили мелкие детали при возможной атаке на союзников. Нашли довольно много положительных моментов, а главное есть полное решение, как и что освещать при поддержке нашей обороны.

– У них будет война?

– Она уже идет, малыш. Пока они только танцуют кадриль у границы, но есть твердое понимание, что это только начало. Никто из нас, даже я, не хочет, чтобы Модайн становилась ангелом-спасителем, но скоро главная роль будет у нее. Мюзикл начинается.

– Мне страшно.

– Не бойся. Мы не при делах, наша армия будет только помогать… Оружием, продуктами, санкциями… Да и ни одна ракета не долетит до нашего континента.

– Почему?

– Зародыш мысли о запуске только начнёт формироваться в нейронах их главнокомандующего, а я буду знать об этом вчера. Я дерну за все ниточки, которые найду, а ты прекрасно знаешь… Каждая моя ниточка ведет к колоколу…