Buch lesen: "Отказная жена Феникса или Карьера дерзкой попаданки", Seite 3

Глава 4

– Ну и имя – Габриэль, – улыбнулась я, когда мальчишка и лиса к всеобщей радости выкатились за двери.

Габби даже успел соорудить для Алисси поводок, фиксируемый на шее и груди. Из обычного лисичка умудрялась выкрутиться через минуту.

– В честь легенды об огненном ангеле, видно, назвали, – мол, ничего такого, местный фольклор, пожала плечами Дерси. – На севере рыжие – чуть ли не благословение в семье. А на юге их сразу начинают подозревать во второй ипостаси.

– Подозревать? – удивилась я. – Разве вторая ипостась – это плохо? Ну а как же там разные драконы, фениксы…?

– Так то драконы и фениксы, – усмехнулась Дерси. – А также наги, грифоны, василиски – высшие эти… симби… симбо… древние, одним словом. Эти ипостаси доступны только одаренным и высокородным. А тому, кто не так знатен и унаследовал оборотничество – в волка или лису обращаться, в горных барсов или рысей. От этого не почесть, а позор. Такого ведь первого спросят, куда куры из сарая делись.

– Тогда понятно, – протянула я… и вздохнула: пришло время поговорить откровенно. – Ты ведь очень удивилась, когда я спокойно отнеслась к безобразию, которое учинили Габби и Алисси, да?

Дерси отвела взгляд и буркнула:

– Не удивилась я. Давно подозревала. Как вы за предательство не наказали подвалом – так и поняла. Госпожа Эвери непременно наказала бы. Дня три в подвале бы продержала, а я страсть как боюсь темноты.

– Ну-ка, ну-ка, поподробнее, – заинтересовалась я.

– Так ведь, – служанка помялась, – все совпало. В храме накануне говорили, что Небесные Сферы соприкоснутся скоро, чтобы прихожане бдительней были. Тут же всякая демоническая дичь начнется: прорывы там, покойники ходячие, души заблудившиеся…

Девушка замолчала.

– Ты продолжай, – ласково велела ей я, – про души особенно.

Дерси вздохнула еще горче:

– Я вас под утро проверить пришла, уж больно вы накануне… понервничали, когда хозяин вас в спальню не пустил. И сока этого… будь он проклят… полсклянки выхлебали… Ну… вы лежите… как мертвая. А потом встали.

Продолжение истории я додумала сама. Эвери умерла, опившись зелья из пурпурной орхидеи – я умерла, убитая метастазами. Мы поменялись местами… Или моя душа оказалась сильнее и заняла вакантное место. Я очнулась и механически, еще не включив ум, двинулась искать мужа. Потом состоялся тот эпичный разговор.

Разумеется, я больше не была похожа на экзальтированную госпожу Фалькон. От Гидеона скрыть изменения оказалось проще – он все приписывал хитрости злокозненной супруги. А вот служанка знала меня намного лучше.

Я к радости обнаружила, что Дерси ничуть не испугана появлением новой хозяйки на месте старой.

По ее представлению, все объяснялось столкновением Сфер. Дескать, все катаклизмы и глюки космической системы от них, от шаров, которые парят в магическом пространстве и содержат в себе самые разные миры.

– Есть с псоглавцами, – деловито перечисляла горничная, – есть такие, где дышать невозможно, и обитают там только жуткие ящерицы, ликом на человека похожие. И могут они в шкуры человечьи влезать и под видом людей по другим мирам ходить…

– Рептилоиды, – догадалась я, – у нас в них тоже верят.

– Ага. А есть еще демонические, в них демоны живут, так эти самые охочие в другой мир переселиться. И не просто так, а вселиться в обычного человека, изгнав его душу.

– Нет, такое нам не надо, – чуть не перекрестилась я. – Зачем нам демоны? Не нужны они нам. Некоторые люди сами похлеще демонов, хотя если учитывать подселение, все выглядит совершенно по-другому… В моем мире демонов нет. Насчет рептилоидов я, правда, не уверена, зато псоглавцы точно не водятся. Однако и магии никакой не имеется. Вот я и плаваю тут у вас, как двоечница на экзамене.

Дерси снисходительным кивком подтвердила: точно, двоечница. И согласилась мне помогать. Покинуть меня и вернуться в замок Фальконов она отказалась наотрез.

– Так ведь интересно же, – объяснила она в ответ на мое недоумение, – что вы еще учудите. Обыграете ли мужа? И вообще.

– Мне вот тоже интересно, – призналась я с гораздо меньшим оптимизмом.

Разговор о сферах и ипостасях кое-что мне напомнил.

Когда я провожала Габби с лисой, навстречу поднимался хозяин постоялого двора, коренастый, низкого роста мужичок с бородой, Дерси еще упомянула, что он гномьей крови. Так вот мужичок окинул Габриэля нехорошим взглядом и прищурился, а мальчишка весь сжался.

Как бы не навредить мальчику, отвлекая его от основной работы. Местный тариф проживания опции «все включено» явно не предусматривал. А если Габби – оборотень, то все вообще… сложно.

Разумеется, на вопрос, не оборотень ли он, мальчишка энергично помотал головой. Какие оборотни в Долине, благородная лэнья? Это же не Север! Просто Габби очень любит животных. Он на ферме работал, и ему нравилось. Он всегда чувствовал, какой коровке нездоровится… что у кошки кость в пасти застряла… и нужно ли отпустить псов, чтобы те пожевали лечебной травки в поле… и какая коза скоро потомство даст…

Лиса сыто зевала. Габби покормил ее курятиной и выгулял до изнеможения. Правда, он и сам начал клевать носом.

– Так чего же ты с фермы ушел, если нравилось? – спросила я.

Мальчишка насупился:

– Так ведь там, как и вы, стали говорить, что я оборотень-ведьмак, – Габби шмыгнул носом от обиды. – Ну а чего, если я зверье чувствую? Я еж его не ем! Я наоборот же! Столько раз кур от ласок спасал, а они…!

– Ясно. Вот что, – предложила я. – Поешь… там на столе осталось… и поспи пару часиков. Алисси, конечно, хорошо погуляла, но успокоит это ее ненадолго. Твоя помощь понадобится и вечером. А еще нам завтра с утра уйти придется, в лавку. Так что не расслабляйся.

Мальчишка радостно кивнул. Лисичка не отходила от него ни на шаг. Если отбросить все предположения о магических особенностях пацаненка, дар чувствовать зверье был у него однозначно врожденным.

Утром я осматривала Алисси с профессиональной точки зрения. Лиса была здорова и полна энергии. Играясь, она искусала мне руки, но к такому я была привычна.

Несмотря на состоявшийся между нами прояснительный разговор, Дерси поглядывала на меня с ужасом. Уж больно велика была разница между мной и ее прежней хозяйкой. Настоящая Эвери вряд ли позволила бы испортить свою фарфоровую кожу.

Как я и предполагала, владелец постоялого двора и по совместительству хозяин Габби постучался в нашу дверь ближе к вечеру. Мы как раз разбирали купленные вещи и радовались каждой, как дети.

Хмурый полугном оказался на редкость неуступчивым. Плевать он хотел на Габриэля, мальчишка был лишь поводом. Хозяину хотелось поставить на место наглую лэнью.

Когда я открыла дверь, не сняв меховой накидки, которую примеряла, коротышка презрительно осмотрел сначала недорогой мех и простые пуговицы из рога, а потом поднял голову и уже с меньшим скептицизмом уставился на мои волосы. Очевидно, увиденное вызвало у него когнитивный диссонанс: беловолосая лэнья, но в скромной одежде и почти без украшений.

Тем не менее стоило мне упомянуть, что я хочу нанять Габби на несколько дней и щедро за это заплачу, полугном уперся рогом.

– Ну сколько он вам приносит в день? Я заплачу больше, – настаивала я.

– Мы вам тут не обязаны слуг предоставлять по первому капризу, – бурчал коротышка. – Запла́тите, конечно, запла́тите. Серебрушку за этот день, но потом в сторону мальца и не глядите, тэнья.

– Лэнья, – сухо поправила я его.

– Тем более, – осклабился полугном и поковылял вниз по лестнице. – И чтоб слугу мне вернули… Сейчас. И деньги! Две серебрушки!

– Две серебрушки! Вот же… – с досадой проговорила Дерси, на голубом глазу подслушавшая разговор. – И все потому, что нас некому защитить. Даже слуг нет. И по виду вы, как есть, отказная. Кто ж законную жену одну отпустит? Без мужского сопровождения нам не стоит и носа из кареты высовывать. Кучер? Ему к послезавтрему нужно вернуться в замок. Потому, госпожа, надобно мальчишку отправить хозяину и самим поспешить к порталу.

Я скрипнула зубами от злости. Как назло Габби только заснул и спал с улыбкой младенца. Рядом на кровати прикорнула Алисси. Лисичка дремала, чутко двигая ушами.

– Неужели нет на него никакой управы? Габби ведь ему не раб!

– Не раб, – согласилась Дерси. – Но он согласился служить хозяину и может уйти только при его позволении.

– И договор такой есть?

– Договора может и не быть, – терпеливо пояснила служанка. – Но есть слово. Любой судья после проверки ведомственного мага подтвердит, что оно было сказано. Правда…

– Рассказывай, – нахмурилась я.

В голове зрела мысль: нужно забрать Габби с собой. Уж на зарплату я ему как-нибудь наскребу. Или заставлю Феникса платить за мальчишку, это ведь с его легкой руки (и лапы Эллис) я приобрела капризную зверушку.

– Письмовница, – деловито сообщила Дерси, – можно вызвать через нее вашего поверенного.

– Этого предателя? Разве он еще мой? Я думала, теперь, когда я нищая…

– Заплатить ему придется, – предупредила служанка, – но если вы господина эльфа не увольняли, так он до сих пор у вас на службе.

Под присмотром Дерси я написала пространное и жалобное письмо своему поверенному. Звали господина эльфа, как выяснилось, Николелем О'Дулли и явился он пред мои очи через несколько часов… виртуально, соткавшись в полупрозрачную фигуру посреди комнаты.

– Лично присутствовать не могу, – туманно извинился эльф. – Однако дело не стоит выеденного яйца. Я тут просмотрел архивы, – О'Дулли указал за спину, где громоздились толстые пожелтевшие папки, – и нашел несколько прецедентов.

***

При виде голограммы юриста, владелец гостиницы, вызванный на разговор, как-то сник и погрустнел.

– Что же вы не сказали, что… – полугном махнул головой в сторону законника, вдохновенно заносившего материалы дела во внушительных размеров гроссбух.

Что полугном имел в виду, я не поняла, только пожала плечами. Нужно было сразу предъявить ему собственного юриста, что ли?

Вопрос решился очень быстро. Оказалось, О'Дулли отыскал какой-то прецедент, лет триста назад поправкой внесенный в местный свод законов, по которому любой работник мог покинуть своего хозяина, если тот не выдавал ему в день кусок сыра и каравай хлеба.

О каравае и сыре Габриэль и слыхом не слыхивал. Никто уже давно этот закон не соблюдал. Однако поправка есть поправка, и вечером наш новый фоксситтер (*) уже тащил Алисси на прогулку.

(* англ. – по аналогии с бейбиситтер и кэтситтер – нянька для ребенка/кошки)

Однако мне требовалось уладить несколько формальностей. Я все-таки заплатила хозяину гостиницы серебрушку, проведя ее в моем блокноте для ведения домашнего бюджета как взятку. В конце концов, нам не улыбалось искать другое место для жилья уже перед отъездом. Полугном вроде как признал нашу победу и смирился.

– Гонорар вам заплатит мой бывший муж, – заявила я О'Дулли. – Я тоже тут немножко почитала… посчитала… поспрашивала… навела справки. По Кодексу Измененных Гидеон должен был обеспечить меня слугами. Но не обеспечил.

– Слуги ждут вас в новом доме, – попробовал протестовать законник.

– Не вешайте мне вермишель на уши, – попросила я его. – Налицо разночтение условия. Нет слуг – есть нарушение. Мы можем спорить по этому вопросу сто лет и создать новый прецедент. В ваших же интересах немного ускорить процесс и получить оплату.

Голограмма кисло кивнула.

– И не спешите увольняться, – предупредила я. – Впереди еще столько всякого… интересного. Взять хотя бы наш с мужем спор. Это ведь тоже юридический случай, еще мемуары напишете.

О'Дулли вздохнул, поклонился и исчез. Кажется, это означало «А куда я денусь с подводной лодки»?

***

Деться юрист, конечно, никуда не мог. Но как-то слишком легко он согласился.

Утром внезапно выяснилось, что мне без моего законника никуда.

До голограммы, вернее, мемо-обскуры, как здесь называлась передача изображения и звука на расстоянии, эльф не снизошел, поэтому мы ограничились эмоциональной перепиской через письмовницу.

Для отправки и получения сообщений использовался особый лист плотного пергамента. Жаль, что каждое следующее послание стирало одно предыдущее – скриншот не сделаешь и ничего потом не докажешь. Хотя если тут у них фиксировались устные клятвы, то почему бы не предположить, что переписка тоже могла храниться на каких-нибудь магических серверах.

– Посоветуйте хороший ломбард, – написала я, проявив внезапно недюжинное умение вырисовывать у местных букв крючки и закорючки.

– Цель?

– Продать драгоценности.

– Смею напомнить, что по закону Измененных ни одна вещь, принадлежавшая супругу отказной жены, не может…

Сообщение еще писалось, но я подглядывала в щелочку шкатулки и выхватила пергамент до того, как О'Дулли окончательно осквернил его своими неприличными намеками.

– Да знаю я, знаю! Это мои украшения. Личные!

– Лавка Гогзли Смита, улица Пастухов.

В конце фразы эльф поставил крупную красочную точку, но намек прошел мимо меня.

– Вы можете за него поручиться?

– Я вам его посоветовал, этого достаточно, если знать мою репутацию.

– Я-то как раз знаю.

Хлопала крышка шкатулки, беседа продолжалась. Эльф начал что-то подозревать:

– На что вы намекаете?

– Ничего такого.

– Я вам только что помог.

– Но до этого позволили мужу обобрать меня до нитки.

– Я действовал по закону.

– Предположим. Если меня обманут в этой лавке, виноваты будете вы.

– Почему я?!

– Вы дали адрес. Откуда я знаю, может, у вас сговор с ее владельцем?

– Лэнья Роули! Это уже ни в какие рамки…!

Я захлопнула крышку шкатулки. Здесь это приравнивалось к нажатию красной кнопки на телефоне. Письмовница еще несколько раз возмущенно звякнула, но абонент был вне зоны доступа эльфов.

Признаться, мне хотелось немного прощупать О'Дулли, спровоцировать его на эмоции (и вообще узнать, есть ли у эльфов эмоции – оказалось, есть).

Если сейчас О'Дулли уволится – никаких проблем. Если нет, он или заинтересован во мне как в клиентке (в чем я лично сомневаюсь), или мой муж подослал его за мной шпионить. По известным причинам я больше склонялась ко второму варианту.

***

Лавочник с простой гномьей фамилией Смит оказался… гномом. И не полу-, а полноценным. Владелец постоялого двора казался бы рядом с ним переростком. Дэн Смит величаво глядел на меня над прилавком и молчал.

Я выложила украшение под нос гному, Смит продолжал пялиться не мигая. Я дернула бровью и сказала:

– Вас рекомендовал Николель О'Дулли.

– М-м-м, – с некоторой задержкой отреагировал гном.

– Эти украшения принадлежат лично мне. Я бы хотела их продать. Или заложить… Но скорее продать.

Серьги, браслет, кольца, колье, кулон… Кулон? Желтый цитрин в грубой позеленевшей медной оплетке на кожаном шнуре не вписывался в гарнитур. Эвери предпочитала драгоценности с камнями синего или зеленого оттенка, подчеркивающими ее серые глаза.

Я аккуратно отложила кулон в сторону. Мне он как раз таки понравился. Да и на драгоценность цитрин не тянул.

– М-м-м, – промычал гном, глядя на товар через лупу.

Спустя десять минут он все еще осматривал каждый камешек, периодически выдавая на одной ноте свое глубокомысленное «м-м-м».

Я устала нервничать, заскучала и принялась прохаживаться по лавке.

Полки с выставленными на продажу ювелирными украшениями были закрыты толстыми стеклами. Одно из них ужалило меня в палец, когда, увлекшись, я коснулась витрины.

Такая же магия защищала подарки Феникса от грубого посягательства на них его бывшей женой. Если коснуться раз, то вроде ничего. Если задержать руку… неважно, голая она или в перчатке… магия недвусмысленно шарахнет разрядом.

Ассортимент захолустной лавки изумлял. Шикарные парюры в бархатных коробках сияли в подсветке, очевидно, магической, потому что источник света определить было невозможно. Цены… Ценников не было.

Мне сразу представилось, как богатый местный джентльмен – то есть лэн (дэн – это местный средний класс, а тэн – обслуживающий персонал, фермер или земледелец) – привозит сюда даму сердца:

– Дорогая, можешь выбрать что угодно.

– Но, любимый, это же безумно дорого!

– Тебе не стоит об этом беспокоиться. Сияй и радуй меня и дальше».

Или что-то в этом роде.

Некоторые гарнитуры были откровенно вульгарными. Никогда бы не надела их в свет. Но, кажется, это во мне заговорила Эвери. Я бы из этого рая для шопоголиков вообще бы ничего не унесла.

Гном вдруг включился и выдал хорошо поставленным басом:

– Это, это и это. И лимонный кулон я тоже, пожалуй, возьму.

– Кулон не продается.

– А я бы взял.

– А я не продаю.

Гном удрученно вздохнул:

– Воля ваша, магии родовой перечить не буду… Подумал, раз уж не пользуетесь… отпечаток стерся даже, магический…

– Пользуюсь! Просто… болела! – я быстро сцапала украшение с прилавка. – А подскажите-ка, уважаемый, все эти украшения на полках продаются?

– Само собой.

– Но лавка такая… маленькая.

– Не место красит торговлю, – пожал плечами гном. – А репутация и забота о конфиденциальности клиентов.

Я кивнула. Угадала. Скорее всего, сюда приезжают неверные мужья, чтобы купить подарок для неверных жен других мужей.

Сама не ожидая, я начала торговаться. Настоящей цены своим украшением я, конечно, не знала, просто начала взвинчивать от той суммы, которую назвал мне Смит. Удвоить не удвоила, но примерно на четверть подняла, поражаясь самой себе. Гном, судя по его обескураженному виду, тоже не ожидал такой прыти от белокурой лэньи. Наверное, потому и уступил.

Лавку я покинула с мешочком золотых монет и отвоеванным кулоном на шее. Еще один повод поразмыслить: что за зверь эта родовая магия.

Я уже поворачивала за угол к карете, в которой меня ожидала Дерси, как что-то заставило меня оглянуться.

К лавке гномов подъехал двухместный открытый экипаж. Из него выпрыгнул мой бывший муж, а затем, опираясь о его руку, выпорхнула очаровательная юная шатенка в белой меховой накидке.

Какая ирония!

Бывшую наскучившую жену, можно сказать, заставили от сердца оторвать семейные реликвии, а этой… Можно сказать, брачное ложе еще не остыло, а он уже с другой! Но вероятнее всего, другая была давно, просто до сих пор особо не высовывалась. Теперь-то можно.

Я напомнила себе, что мне плевать и я на пути к новой, независимой жизни, но аутотренинг цели не достиг – почему-то было обидно.

Глава 5

Габби так доверчиво-беспрекословно влился в наш небольшой, но дружный коллектив (Дерси, лиса и я), что уже трудно было представить Алисси без Габби и Габби без Алисси.

Конечно, мальчишку весьма заинтересовали вид за окном кареты, наши скромные перекусы и погода. Но он ни разу не спросил, куда его везут.

Габби безоговорочно принял меня в качестве хозяйки, а горничную – моей подпевалы. Видимо, пока статус Дерси оставался для него непонятным: освоившаяся и всю дорогу радостно трещавшая служанка удивляла его некоторой фамильярностью в отношении благородной лэньи (которая, к слову, тоже вела себя как-то некорректно: позволяла горничной поправлять себя и учить жизни).

Впрочем, понаблюдав за нами и придя к выводу, что ссориться, драться и убивать друг друга мы пока не собираемся, Габби с облегчением посвятил остаток пути единственному, что на данном этапе жизни по-настоящему занимало все его внимание – лисенку.

Портал оказался обычным тоннелем в горе. Где-то в середине прохода его перегораживала нежно опалесцирующая всеми цветами радуги завеса. Люди оплачивали проход, спокойно входили в завесу и исчезали. Вот проехали несколько телег и тоже растворились в «мыльном пузыре».

Кучер с заметным облегчением высадил нас у пещеры, выгрузил багаж, попрощался и быстренько смылся.

Я чуть не запаниковала. Хорошо же будет, если нас никто не ждет. Мало ли что могло случиться. Сотовые в этом мире еще не изобрели. Спасибо, письмовницы существуют. В крайнем случае, напишу своему бывшему муженьку, но не уверена, что он «возьмет трубку».

К счастью, Фалькон заранее оплатил услуги Портала для меня и слуг. Билет купить пришлось только для Габби. Не позаботься Феникс заблаговременно, переход обошелся бы мне в золотой орел, крупную тяжелую монету с изображением гордой птицы. Впрочем, благодарить Гидеона лично я не собиралась.

За порталом нас ждали невысокая немолодая женщина в чепце и сутуловатый пожилой мужчина в грубой домотканой одежде, похожей на ту, что носили здесь крестьяне и ремесленники.

У мужчины была тележка, на которую он аккуратно погрузил наш багаж.

– Динфэй, лэнья, – представился слуга. – Я по хозяйству… по саду больше… и если починить что. А это тэнья Нэнси Гроуз, она у нас вроде экономки.

– Я и есть экономка, лэном Фальконом лично назначенная, – проскрипела женщина в чепце, неодобрительно поглядывая на Габби и Алисси.

Мальчика она так внимательно осмотрела с головы до ног, что юный «ведьмак-зверовод» стушевался и спрятался за моей спиной. Я искренне порадовалась, что делегации мы представили его приодетым и отмытым в реке. С Габби даже одежду снимать не пришлось, она сама осыпалась клочьями от контакта с водой.

Алисси спрятаться не успела, и ей достался полный выхлоп неодобрения. Поняв, что ей не рады, лисичка без всякой дипломатичности показала зубы, а Нэнси отпрыгнула с удивительной для ее возраста и комплекции ловкостью.

– Об этом, – на Алисси был направлен обличающий перст, унизанный золотыми колечками, – меня не предупреждали.

Несмотря на усталость и общее состояние организма с застывшей на внутреннем барометре (на шкале «паршиво») стрелкой, я решила не затевать скандал. Все потом. Сейчас главное – добраться до цели.

– Где наша карета? – спросила я у Динфея.

– Карета? – слуга сконфуженно почесал в затылке, и мое сердце вновь наполнилось самыми недобрыми предчувствиями.

– А кареты-то у нас нетуть, – злорадно развела руками Нэнси. – Телега у нас. Мы в поместье к скромоте привыкшие, а карету содержать…

– Ясно, – перебила я экономку, преодолевая желание заглянуть ей в рот: кашу она там непрожеванную держит, что ли? – Финансирования не хватает. Разберемся. Ведите нас к своей телеге.

Телега полностью соответствовала принципу «скромоты». Правда, в нее услужливо закинули пару пыльных покрывал для деревянных скамеек. Я чуть не прослезилась от такой заботы.

Дерси брезгливо подняла одно из покрывал двумя пальчиками, чихнула и отбросила дерюгу в сторону. Нэнси поджала губы, но когда горничная извлекла из хозяйственного кофра чистые коврики и облагородила интерьер телеги, экономка не моргнув глазом уселась на скамейку.

Габби уселся на облучок рядом с Динфэем. Алисси устроилась у мальчика в ногах.

Нам предстояла долгая дорога, и я решила подремать. Проснулась от крика чаек и боли в шее. С изумлением уставилась на морской пейзаж с причалом и паромом у деревянного помоста. На некотором расстоянии от берега темнела полоска суши. Никто не предупредил меня, что поместье Фаир-Глан – это целый остров.

– Дерси, почему ты не сказала… что… что… Об этом!

– Так вы не спрашивали. Я тогда думала, вы знаете, – пожала плечами горничная.

– Но я видела карту!

– У хозяина в библиотеке все старинное, а после Раскола сюда море наступило. Вот полуостров водой и окружило.

– Не передать словами, как я рада, – прошипела я.

Я еще не знала, что там с хозяйством, но уже предполагала, что доставка грузов на остров будет стоить нам звонкой монеты. Уже сейчас мы заплатили три серебряных… птеродактиля? нет, гарпии… за перевоз людей и телеги на ту сторону.

Паромщик, разумеется, выглядел счастливым. В нас он явно видел толстосумов, способных обеспечить его заработком до конца жизни. А я все больше сомневалась, что вытянула счастливый билет.

На другой стороне пролива светило солнце. Удивительно было наблюдать четкую границу в небе – разрыв в облаках. Солнечные лучи щедро заливали лесок на берегу острова, а над другим берегом сгущались черные тучи.

Паром отбыл вдоль натянутых веревок. Паромщик и его помощники сердечно с нами попрощались, намекнув, что заскучать не успеют.

Зато я успела (пойдя против утверждения, что договариваться лучше на берегу) обсудить с паромщиком наше дальнейшее сотрудничество. Сошлись мы на сумме, которая худо-бедно устроила обоих. Я была готова арендовать паром два раза в неделю, не считая незапланированные переправы. А вдруг в кафешку захочется сходить, вот так, неожиданно.

Городок здесь имелся. Небольшой, но густонаселенный, портовый. Назывался он Тиндерг, что в переводе со старинного языка означало «алый огонь».

По дороге в поместье Динфэй объяснил странный солнечный феномен:

– Это фениксы, лэнья. Здесь была у них особая земля. Солнышко их любит. До Раскола на полуострове тоже имелось поместье, старое. От него только фундамент остался, но тогдашние Люминоры все отстроили.

– А город?

– Так эта… тоже назван в честь Алого Феникса, основателя Тиндерга. На острове всегда теплее, чем на Земле, и чудеса разные творятся.

– Какие? – подпрыгнул Габби. – Какие чудеса?

– Не чудеса то, а проклятие, – с видом знатока зловеще ввернула Нэнси. – Расплодилось зверья всякого, нечисть покоя не дает.

Динфэй укоризненно поглядел на экономку через плечо, но та добилась обратного эффекта: Габби не только не испугался, а восхищенно вздохнул. Наличие зверья и нечисти явно увеличило привлекательность Фаир-Глана в его глазах.

Меланхоличная лошадка впервые выказала признаки оживления, и за следующим поворотом открылся вид на поместье.

Двухэтажный особняк серыми окнами смотрел в сторону моря. Издалека он выглядел величественным и ухоженным. Я ожидала, что когда мы подъедем ближе, вид изменится. Старое здание без должного ухода, открытое морским ветрам…

Но даже вблизи дом производил неизгладимое впечатление.

Толстые стены с щербинами, изъеденные солью, кое-где с обнажившимися из-под известки камнями, тем не менее казались несокрушимыми.

Большинство окон на втором этаже лишились стекол и были забиты досками. На крыше виднелись хаотичные заплатки из свежего дерева. Лужайка перед домом заросла сорняками, щебень на дорожках размыло, а из клумб торчали не подлежащее идентификации сухие стебли.

И все же я ожидала худшего. Вокруг шумел лес, и остатки сада терялись в нем в паре десятков шагов от особняка. Море поблескивало в прорехах живописных зарослей, некогда, видимо, бывших аллеей для прогулок.

– Это… прекрасно, – сказала я, не найдя других слов.

Будто бы домой попала. Словно всю жизнь сюда стремилась и, наконец, добралась.

Внутрь я вошла, пребывая в легком трансе. Я как будто бы заранее знала, что увижу: огромную кухню с закопченным потолком, но холодными застоявшимися печами и запахом старого жира, несколько узеньких комнат-кладовок, гостиную с высокими окнами в эркерах, библиотеку с пыльными книгами и вытертым ковром, каменную лестницу наверх…

Нам с Дерси подготовили две смежные комнаты. Я распорядилась, чтобы открыли еще одну, для юного Габриэля, на Нэнси, уперев руки в боки, категорично заявила, что дел у нее и так хватает.

Динфэй робко вызвался помочь, но я отказалась. Слуге, довольно немолодому человеку, и так досталось за день. Я лишь попросила его отнести чемоданы в комнаты.

Переодевшись в старенькое платье, я в буквальном смысле закатала рукава. Пыль я не переносила, и как рассадник бактерий и прочей гадкой живности, и как аллергический фактор. У меня уже начинал подозрительно чесаться нос.

Натаскав воды, мы с Дерси отдраили светлую комнатку для Габби. А потом, переглянувшись и поморщившись, принялись за свои спальни.

Создавалось ощущение, что Нэнси прошлась по комнатам по какой-то странной траектории, держа по тряпке в вытянутых руках. Где задела там, считай, и протерла. Пол, кажется, подметали метлой из трех прутьев, вездесущий морской песок хрустел под ногами.

Одним словом, к концу дня мы так умаялись, что отужинали хлебом и сыром (Нэнси пыталась накормить нас вчерашним овощным рагу, но мой нос категорически воспротивился).

Ночью я лежала в кровати, раскинув конечности морской звездой и бессмысленно таращась в освещенный двумя лунами потолок.

Мне никогда со всем этим не справиться, сделала я вывод, заставив несколько мыслей лениво пошевелиться в черепной коробке. И какая еще, к чертям собачьим, финансовая независимость? Что я умею? Хорошо готовить? Вести хозяйство? Да, пожалуй. Но о том, чтобы превратить Фаир-Глан в процветающий курорт, не стоит и мечтать.

Никто еще не отменял такое понятие, как развитая инфраструктура. Это в художественной литературе шустрые попаданки из нашего мира в средневековье зарабатывают начальный капитал на внедрении посудомоечных машин и продвинутых сельскохозяйственных технологий.

У меня была только моя профессия. Вряд ли в городе поймут, если там появится лэнья-ветеринар. Да и договор предполагал, что я буду жить в поместье. По Кодексу Измененных я могла покидать Фаир-Глан лишь на один совокупный месяц в году и каждый выезд должна была согласовывать с Гнездом Люминоров и бывшим мужем. С такими ограничениями постоянная работа в городе мне не светила.

Хорошо хоть особняк не оказался развалинами. Если правильно рассчитать бюджет, можно потихоньку двигаться по пути ремонта и обновления. В конце концов, в договоре не указывалось, что я должна превратить Фаир-Глан в королевскую резиденцию.

Главным препятствием на пути к победе было отсутствие персонала. Насколько я успела выяснить, Динфэй выбивался из сил, а Нэнси больше воровала, чем работала. В своем мире я вела хозяйство на довольно приличные средства, но не могла позволить себе унизать шею и руки золотыми украшениями.

В полумраке спальни скрипнула крышка письмовницы. Не успела я изложить свою ситуацию, как разбуженный посреди ночи О’Дулли прислал возмущенный ответ:

> Два часа пополуночи! Я увольняюсь, госпожа Роули!

Подумав, я накарябала ниже:

> А мой бывший муж это одобрит?

Последовала глубокомысленная пауза.

> Завтра постараюсь изучить все документы по поместью. Думаю, найду лазейку.

> Спокойных вам снов! – вежливо написала я, но абонент воспользовался моим ноу-хау и захлопнул шкатулку.

– Я лэнья, вообще-то, а не поломойка, – возмутилась я на пятый день уборки.

Со стороны Дерси раздался подозрительный звук, похожий на смешок:

– Вот вы и привыкли называть себя лэньей, – сказала горничная… нет, уже просто помощница и подруга, а учитывая, сколько дел мы переделали вместе… Вот только уговорить ее перейти на «ты» я так и не смогла.

– Не смейся! – проворчала я. – Даже в загробной жизни отдохнуть не дают!

Тут мы обе рассмеялись.

– Моя тетя, – принялась рассказывать Дерси, – став отказной женой, чтобы заработать, лепила солонки из глины, а ее сестра, моя мама, продавала их на рынке. Потом, правда, тетин муж драк, мой дядя, умер, и тетя забрала меня к себе. А мама до сих пор лепит эти плошки, солонки и подставки и дарит подругам.

– Слушай, Дерси, – рискнула спросить я, – а почему твоя тетя, будучи обеспеченной женщиной, не дала тебе образование?