Zitate aus dem Buch "Клинок Белого Пламени", Seite 4
– Ты поклонялся ему, человек. А я любила. Для тебя он был владыка морей Траэллита. А для меня – Трэн наглый Змей, который удирал, как мальчишка, когда я подходила к нему с гребешком. Для тебя он был самым почитаемым богом, когда-то подарившим свое благословение. А для меня – любимым, с которым мы танцевали под музыку дождя и собирались плыть на Велимор. А для него, – кивок в сторону сгорбившегося Стримбора, – Трэн был родным братом, с которым нога в ногу пройдено пять тысяч лет. Неужели ты действительно считаешь, что его смерть для нас ничего не значит?
Все, кто прибежал к храму, стояли на площади и как один пели молитву. Пели от души, с любовью, верой в победу богов… Не ту молитву, которой просят у богов благословения или помощи. Это скорее была баллада, рассказывающая о бессмертных искателях. Баллада, придуманная менестрелями, одна из тех, которую знали почти все в Сильене. И даже храмовники, обычно недовольные, если в стенах святилищ звучали подобные песенки, в этот раз пели, вкладывая в слова всю душу.
– А где малыш? – тихо спросила Василиса.
– К дяде демону сбежал, – уверенно ответил Волк. – Дядя демон у нас постоянная нянька для всех окрестных малолеток. Вечно вокруг него толпа мелкоты.
Ущербная луна в небе отливала красным. И все, кто не спал, услышали песню. Не было слов. Но пел ветер, неся за собой призрак звуков флейты, переливчатый волчий вой, шум далекого шторма, шелест пламени и отзвуки голосов, певших без слов… Сама ночь, каждым звуком, каждым вдохом своим, пела тризну по погибшему богу, наполняя души такой тоской и болью, что становилось трудно дышать, и было непонятно, зачем вообще жить.
С рассветом затихла далекая от всего человеческого песня богов. В первый и, наверное, в последний раз слышали эти смертные, как на самом деле поют боги. Как содрогается и плачет от их боли мир.
Это больше, чем дружба. Это – единство. Каждый – личность со своими взглядами, амбициями, характером, эмоциями. У каждого свои тайны, свои страхи, свои радости, своя жизнь, не касающиеся никого другого. Но они – едины. Они пошлют друг друга за Грань, передерутся и разругаются вдрызг, а через час уже будут пить в одном кабаке. Не случится так, что кого-то бросят, подставят, забудут. Нет предательства, нет даже тени недоверия. И это – бесценно.
С четвертой попытки удалось положить руку именно на лоб, а не стукнуть себя в висок, в глаз или по носу.
– Ал, а ты нам покажешь, как правильно ставить ловушки? – спросила Кари.
– Обязательно! – Альтис даже обернулся. – Только запомни, понятия «правильно» – не существует! Есть понятие «эффективно».
Альтис резко обернулся и поглядел на девочку, одновременно наподдав пинка Лисёнку и выдав затрещину Эрхану, вздумавшим атаковать его в этот момент.
– Что-то хотела, малышка? – спросил маг, не теряя из виду своих учеников.
– Какого нежитя тебе? – проворчал Альтис, не глядя на друга.
– Ходячего, – отозвался Арох. – С тобой пойду.
– Оно тебе надо? Свали куда-нибудь, достопримечательности посмотри. Леденцов себе купи, пить тебе еще рановато.
В кресле сонно заворочалась свернувшаяся калачиком Алина. Спустила ногу вниз, наступила на Когана, устроившегося на полу возле кресла, что-то невнятно проворчала и опять затихла.
