Buch lesen: «Неостывший лед», Seite 3

– Ру, где ты? – закричала я и тут же споткнулась о лежащую на пути ветку.

Каким-то чудом я не упала, сохранив равновесие с помощью рук. Бежать больше не было смысла, потому что я не понимала, в каком направлении двигаться. Ру я не видела. Рой был где-то в перелеске, и я пошла обратно к нему, уже осторожной походкой и выставив руки перед собой, чтобы не наткнуться на дерево.

– Лео!

– Я иду к тебе, – я произнесла фразу намного тише, чем выкрикнул мне Рой.

Почему-то вспомнилось, что в Лесу нельзя кричать, чтобы не потревожить Духов, живущих в деревьях. Опять сказки и легенды… Но в темноте они казались намного реалистичнее, чем при свете солнца. Тогда, любуясь его бликами на разноцветных листьях, я ничего не боялась. А теперь было страшно.

– Рой, где ты? – прошептала я, пройдя с десяток метров по направлению к нему.

Я уже должна была встретиться с другом, но этого не произошло.

– Лео, я здесь! – услышала я справа от меня и так отдаленно, как будто шла в неверном направлении, но была уверена, что выбрала его правильно.

Я остановилась, ничего не понимая. Ругала ли я себя за сумасбродную идею догнать Ру? Еще как! Я перебирала в уме все не слишком хорошие слова, которыми владели южане, а уж мы знали их много! Я пошла на голос Роя, который вновь выкрикнул мое имя. И опять, пройдя несколько десятков метров, я никого не обнаружила. Его голос звучал уже далеко позади меня.

Чувство бессилия охватило меня. Я почти никогда не плакала за исключением особенно страшного эпизода из моего детства, когда я сломала ногу и плечо, катаясь на тарзанке, и всего, что было связано с отъездом папы на Край. Мне хотелось бы сказать, что сейчас я тоже не плакала, но одинокая слеза покатилась по моей щеке. Даже чудовища из моих кошмаров не были так страшны, как чувство бессилия перед неизбежным – папа всегда был далеко от меня. Так и сейчас, Рой тоже был далеко от меня, а я находилась в темноте.

Сев на корень какого-то большого дерева и прикрыв глаза рукой, я стала размышлять, как выбраться отсюда. Лес казался теперь чужим и враждебным ко мне. Я больше не слышала голоса Роя. Он растворился в темноте, как только я поняла, что все мои попытки достичь его, оборачиваются крахом. Зато я начала слышать обитателей Леса, и это оказались совсем не страшные звуки, а вполне обычные. Недалеко от меня в сухих листьях копошился небольшой зверек, в кроне дерева пищали летучие мыши, а как только я убрала руку с глаз, то увидела на небе первые звезды. Лес оказался не таким пугающим, и все-таки я хотела выбраться отсюда. Идти по звездам я не умела. Этим непонятно откуда взявшимся искусством владел мой отец, но я так и не смогла научиться. Идти на голос Роя я посчитала напрасной затеей, потому что в итоге оказывалась совсем не там, где мне было нужно.

– Пожалуйста, помоги мне, – с отчаянием в голосе обратилась я к Лесу.

И тут, как по волшебству, перед моими глазами замаячил светлячок. Я уже хотела отмахнуться от него, как вдруг он отлетел от меня на метр и завис в воздухе. Я осторожно встала и сделала шаг к нему. Он пролетел еще вперед, оставляя за собой золотистое свечение, благодаря которому я видела то, что нас окружает. Я поняла, что светлячок ведет меня за собой, и не довериться ему было бы ошибкой. Ведь если кто-то спасает тебя от тьмы, то как не пойти за ним?

Шли мы недолго, и вдруг позади раздался громкий и оглушающий звук, как будто упало огромное дерево. Мой светлячок взметнулся вверх и пропал среди еловых веток. Я замерла, потому что звук, испугавший меня, приближался, как будто позади меня падал целый лес. Я вжалась в ствол дерева, прекрасно понимая, что оно не защитит. Шум все приближался, и наконец я поняла, что все происходит не на земле, а наверху. Я подняла голову вверх и увидела над собой силуэт огромной птицы, которая сверкала в свете звезд теплым свечением. Приглядевшись, я поняла, что это не звезды освещают ее, а тысячи светлячков, летевших рядом. И только когда я успела разглядеть хвост, я осознала, что это никакая не птица. Это – дракон. И он летел совсем низко над деревьями, задевая хвостом их крону.

Все произошло слишком быстро. Я даже не успела как следует удивиться этому открытию, потому что дракон летел быстро, и одна из веток, отлетевшая от его хвоста, сильно ударила меня по голове. И дальше вместо свечения и звезд я вновь увидела одну лишь темноту.

Выйдя из этой темноты, я оказалась в своей кровати, не понимая, почему запах хвои, который преследовал меня весь мой долгий сон, исчез. Я пошевелила ногами и потянулась, чтобы проснуться окончательно. Свет, падающий из окна на мою кровать, был нежно розовым, таким, какой бывает при закате. Значит, я провалялась в кровати… Стоп! А как я сюда вообще попала? Последнее, что я помнила, была тяжелая ветка, летевшая на меня сверху. Я потрогала свою голову, и действительно было очень больно касаться лба. Все-таки ветка прилетела, куда надо.

Я поднялась с кровати и доплелась до ванной комнаты. Представ перед зеркалом, я поняла одно – выглядела я не слишком хорошо, и это было совсем мягко сказано. Спутанные волосы, бледное лицо, а под глазами синяки. Сейчас я и вправду была похожа на северянку. Даже цвет моих глаз, такой же, как и у папы, подтверждал этот факт. У всех южан цвет глаз представлял собой все оттенки коричневого. Но темно-зеленый тоже был близок к коричневому, так что я сильно не переживала по этому поводу.

Я кое-как привела себя в порядок и вернулась в спальню. Запах луговых трав окружил меня. Экберт стоял, сложив руки на груди и смотрел в окно.

– И давно ты здесь стоишь? – тихим голосом спросила я у брата.

– Наконец-то ты пришла в себя!

– Ру вернулся домой?

– Нет.

– А как вообще я оказалась дома, а не… – я замолчала, не договорив.

А что знает Экберт? И кто же меня нашел в Лесу?

– Рой нашел тебя, хотя все должно было быть как раз наоборот. Мы все искали его, хотя надо было тебя… Леона, ну почему с тобой столько возни?

Я проигнорировала замечание Экберта. Рой в очередной раз спас меня, и я мысленно послала ему все слова благодарности. Я невольно коснулась лба и поморщилась.

– А что он еще рассказал?

– Лучше расскажи мне ты.

– Рой побежал за Ру, но так и не догнал. А я искала его вдоль берега реки…

Я бросила на брата осторожный взгляд и поняла, что врать бесполезно.

– Ты знаешь, да?

– Что знаю, Леона?

Издевается! Ну почему старшие братья всегда общаются с младшими сестрами в таком высокомерном тоне?

– Экберт, перестань так со мной разговаривать!

– Так это я должен перестать? – Брат заходил из стороны в сторону. – Опять была в Лесу! Мы тебя полночи искали! Ты вообще понимаешь, что ты наделала?

– Нет. Может, наконец, объяснишь?

Экберт резко остановился у моей кровати и посмотрел на меня, оценивая мою решимость узнать правду.

– Я не уверен, что это правильно. Давай дождемся мамы. Она ушла за целебными травами для тебя и скоро вернется…

– Ну уж нет! Расскажи мне ты!

Разве я могла упустить возможность узнать причины постоянных переглядываний мамы с братом? Нет, я все равно раскрою эту тайну.

Экберт прикрыл окно и глубоко вздохнул, прежде, чем тихо произнести:

– Наш папа северянин.

– Что?

Я присела на кровать, потому что ноги больше не могли держать меня.

– Погоди… Но как? У него волосы были темные и глаза…

– Цвета оливы? – насмешливо спросил Экберт.

– А имя? Имя Реон начинается на нашу букву!

Все имена южан могли начинаться только на те буквы, которые нам разрешили северяне. Двести лет назад их Главному не нравились всего пять букв: Б, Р, Э, М и Л. Поэтому все наши имена до сих пор начинаются только на них.

– Он поменял всю свою жизнь ради мамы…, – порывисто произнес Экберт. – Неужели ты думаешь, что он не мог взять себе новое имя?

– А волосы? – спросила я, понимая несусветную глупость вопроса.

– Красит.

Я замолчала. Папина внешность была далека от среднестатистического южанина, но я даже подумать не могла о том, что он может быть северянином. Папа всегда был красив и статен, любил природу и ненавидел грубость и хамство. В детстве я обожала слушать его истории о путешествиях, о Крайнем Севере, где везде только лед, о Побережье, где море ласкает песчаный берег, о Пустыне, в которой есть оазисы жизни. Я думала, что часть его историй полнейшая выдумка, но теперь поняла, что ошибалась.

– Экберт, а разве так можно? Я еще никогда не слышала, чтобы южанка была вместе с северянином и наоборот.

Брат посмотрел на меня, как на маленькую девочку.

– Но ведь они наши враги! – воскликнула я.

– Папа тебе враг?

– Нет! Но как…

– Леона, такое всегда случалось и будет. Двое людей полюбили друг друга… Спроси у мамы.

– И спрошу! А ты давно знал? – Получив кивок от Экберта, я, несколько обидевшись, что мне не доверяли семейную тайну, встала и быстро заходила по комнате.

– Леона, не обижайся. С твоим вздорным характером тебе нельзя было говорить правду, иначе все могло плохо кончиться.

– Это я поняла. И с этим надо свыкнуться. – Мой отец – северянин! Это не то что придется принять, с этим еще и жить дальше! В моей голове бил в набат еще один вопрос. – Но объясни мне другое… Почему мне в Лес-то нельзя?

– Ты что не знаешь легенду про девушку, в которой течет и южная, и северная кровь?

– Да все ее знают! – раздраженно воскликнула я и резко замолчала. Стыковка мыслей состоялась, и она мне не нравилась. – Вы что, решили, что я та самая девушка?

– Все возможно. – Экберт пожал плечами. – Только Духи Леса знают, кто та самая.

Легенда гласила, что только девушка смешанной крови может уравновесить законы нашего мира. Если она доберется до Ледяного Края, а потом и до Южного, то все будет так, как было раньше. А как было раньше, никто не знал… Но многими предполагалось, что все же лучше, чем сейчас. По крайней мере, для южан.

– И в Лес мне нельзя было ходить, потому что какой-то Дух Леса, которого никто никогда не встречал, забросит меня на Крайний Север восстанавливать наш мир? У меня для тебя плохие новости, Экби! – Брат скривил лицо от того, что я назвала его, как в детстве, а он давно просил этого не делать. – Я уже много раз была в Лесу и никакой Дух меня не приметил… Уууу! – Я набросилась на Экберта и сделала вид, что тащу его к окну.

– Очень смешно!

– А теперь серьезно. – Я придвинулась к брату поближе и прошептала. – В Лесу я видела огромного дракона…

– Головой сильно ударилась?

– Нет! Я правда видела его. И это наш дракон, не их. Тот, которой был до Войны!

Экберт наморщил лоб, а в глазах показалась тревога.

– Что ты такое говоришь, Леона? Такого не может быть!

– А если может?

– Никому не говори об этом. И об отце.

– Даже Ренате и Рою?

– Вот поэтому тебе и не говорили, – многозначительным тоном произнес Экберт, намекая на мою недальновидность. А потом с грустью в голосе сказал. – Завтра утром Отбор.

– Да ладно! – Я и забыла об этом дне. Понятно, почему брат загрустил. – Ты простился с Ренатой?

– Леона, я простился еще там, на берегу.

– Ты любишь ее?

В глазах Экберта виднелось плохо скрываемое отчаяние. Ему можно было не отвечать. Все и так было понятно.

– Ох, Экби! – Я обняла его со всей нежностью, на которую была способна. – А она тоже тебя любит?

– Лео, давай не будем говорить на эту тему. Отдыхай.

Брат ушел, оставив меня со своими мыслями. Я вспомнила, как много раз при папе говорила слова ненависти по отношению к северянам. А ведь мои бабушка и дедушка тоже, получается, были не южанами. Я их никогда не знала, они умерли еще до моего рождения. По крайней мере, мне так говорили. Интересно, поддержали ли они выбор моего отца уйти на Юг, или воспротивились. Ведь северяне тоже нас ненавидели, иначе не устроили бы нам настолько ничтожную жизнь. Мои рассуждения прервала мама, вошедшая в мою комнату.

– Экберт сказал, что ты очнулась. Как ты?

– Все хорошо.

– Ты знаешь, я вообще не хотела тебе рассказывать про отца. Мне казалось, ты не сможешь держать это в тайне.

– Ну спасибо, мам, – проворчала я, комкая край покрывала.

– Ты знаешь, что на Севере таких, как ты убивают?

– Не любят южную кровь?

– Боятся потерять свое превосходство над нами. Они тоже знакомы с легендой.

– Я – обычная девушка. Да и на Север я не собираюсь.

Мама посмотрела на меня с такой любовью и такой печалью, что сердце сжалось от непонятной тоски, как будто я с ней уже прощалась.

– Ладно, – произнесла мама, пытаясь улыбнуться. – Ты наверное хочешь узнать, как я познакомилась с твоим папой.

– Я так понимаю, это было не на ярмарке, как ты мне рассказывала…

– Нет. На Побережье.

– Там, где море соприкасается с небом и уходит в бесконечную даль? Папа мне рассказывал. Это место где-то далеко за Лесом.

Мама тяжело вздохнула. Не я одна отчаянно скучала по отцу.

– Это место далеко отсюда и является продолжением Леса. Там любят отдыхать северяне, а для южан работа там приносила хорошие деньги.

– Ты там работала? А папа приехал на отдых?

– Твой отец любил путешествовать. На Побережье он не хотел задерживаться, но встретил меня… Я только устроилась туда помощником повара. Это была любовь с первого взгляда. Нам пришлось бежать ото всего, что нас связывало с прошлой жизнью. И вот мы здесь…

– Мама, – почему-то прошептала я, глядя ей в глаза. – Я столько раз говорила при папе, как я ненавижу северян…

– Лео, милая, твой папа понимал, что к нему это не относится.

Мама обняла меня, и мне захотелось перенестись в детство, когда самой большой проблемой были ссадины на коленках.

– А мои бабушки и дедушки? Вы говорили, что они умерли…

– Мои родители – да. Папа не дожил до возраста, когда нужно отправляться на Край, слишком много вредных веществ вдыхал он, работая на заводе. А мама… Она успела передать этот браслет перед тем, как умерла от продолжительной болезни. Она все-таки познакомилась с твоим отцом и благословила наш союз.

– Но я думала, что он достался ему от его родителей…

– Нет. Они отреклись от него, когда Реон выбрал меня. Он ведь возвратился на Север, чтобы рассказать им обо мне. Мы хотели изменить этот мир с помощью нашей любви. Хотели пожениться и быть первой парой, объединившей Север и Юг. Но, как ты понимаешь, Лео, нам это не удалось. Его родители совсем не обрадовались его выбору. А идти против Главного, который запретил такие союзы, они не посмели. Единственное хорошее, что они сделали, не раскрыли нас ни перед кем. Просто там, на Севере, твой отец давно уже считается мертвым.

– Они живы?

– Откуда мне знать, – пожала плечами мама.

– Папа сильно страдал из-за того, что его родители предпочли считать его мертвым?

– Он не показывал этого. Лео, мы были так молоды, когда решили быть вместе вопреки всему. Такой союз, как наш, тогда карался смертной казнью. Только спустя много лет, я поняла, что мы были глупы, когда пытались изменить этот мир. Одной любви мало для этого. И теперь я понимаю его родителей, они отпустили его, чтобы он жил. Да, они были влиятельными северянами, его отец, твой дедушка, был приближенным к Главному. Но даже он, скорее всего, не смог бы ничего изменить. Знаешь что, на всякий случай, сделаем одну вещь… – сказала мама, резко меняя тему.

– Какую?

– Тебе может не понравиться.

Мама взяла мою непослушную прядь волос и осторожно накрутила на свои пальцы. На мой вопрошающий взгляд она ничего не ответила, лишь покачала головой.

Через несколько часов я глядела в зеркало и не могла узнать себя. Мои волосы, волнистые и длинные, как и всегда, были черного цвета. Если присмотреться внимательнее, то можно было различить легкий бронзовый оттенок, последнее напоминание о том, что я когда-то была рыжей. Экберт, когда впервые увидел меня такой, засмеялся и даже чуть не упал с лестницы от неудержимого смеха, спускаясь на ужин.

Мама провернула все очень быстро. Найти нужную траву, которой красился, как оказалось, и мой отец, не составило большого труда. Еще минут десять мама уговаривала меня довериться ей, потому что она уж точно знала, что поможет мне остаться дома. Духи просто не признают во мне ту девушку, которая гуляла в Лесу. На вопрос, откуда бы им знать это, мама пожала плечами. Говорят, что Духи живут в деревьях и знают все. Я не верила в это, но больше всего на свете я желала, чтобы день Отбора прошел, и я вновь продолжила бы ходить в школу, как ни в чем ни бывало. Поэтому я и согласилась на то, чтобы покрасить мои волосы в этот черный, как ночь без луны и звезд, цвет. Мама успокоится, я тоже перестану волноваться, и все в нашем доме войдет в привычный режим. А прежний цвет вернется ко мне через пару недель. Бедный папа, оказывается, красил свои волосы два раза в месяц.

На ужин мама пригласила Ренату, чтобы мы попрощались. Она просто не знала, что и Экберту это тоже было необходимо. Он бросал искоса тревожные взгляды на Ренату, а та делала вид, что не замечала этого. Она весело болтала на пустяковые темы и постоянно хвалила еду моей мамы.

После ужина мы с подругой поднялись в мою комнату. Рената выглядела печальной и задумчивой, но все равно пыталась шутить над моими волосами.

– Ты теперь совсем другая, Лео. Может, настала пора и имя поменять?

– Не смешно. Видишь, какие мы все таки разные. Ты делаешь все, чтобы попасть на Север, а я все, чтобы туда не попасть.

– Я все равно так и не поняла, зачем ты волосы покрасила.

– Чтобы меня не узнали.

– Кто?

– Духи Леса.

Рената странно посмотрела на меня. Мы давно уже перестали верить в непознанное. Окруженные тяжелыми буднями, разве мы могли поверить в рассказы пожилых людей о том, что когда-то Пустыня была полна оазисов, а Пустошь цвела разноцветным вереском, и радуга гуляла над ней. А про Духов Леса давно уже никто не упоминал. Разве что Эллиот…

Я не могла сказать правду про своего отца Ренате, несмотря на то, что доверяла ей больше всего на свете.

– Скажи, ты любишь моего брата?

– Что тебе дадут мои слова, если я все равно завтра уезжаю? – Рената подошла к окну и приоткрыла створку, как будто ей не хватало воздуха.

– Значит, да? – Я не дождалась ответа, хотя мне все и так было ясно. – Но ты же можешь не уезжать!

– Я всю свою жизнь мечтала уехать… Цветы – это мое призвание. Ты вот хочешь учить детей. Ты бы отказалась от своей мечты?

– Не знаю. Это сложно.

– Вот именно! – Рената подвинула стул к окну и села на него. – Лео, если бы он признался раньше… Но так же нельзя! Говорить девушке про любовь, зная, что она скоро уедет.

Ох, Экби! Что же ты медлил и проворонил свое счастье…

– Может, он не хотел лишать тебя мечты.

– Тогда не надо было надламывать ее. Я бы спокойно уехала, зная, что мои чувства безответны.

– Да вы совсем что ли! Один молчит, вторая молчит. Вы почему друг другу не открылись?

– Знаешь, Лео, придет твое время, и ты поймешь, почему мы ничего не говорили.

– Рената, когда придет мое время, каждая травинка будет знать, что я чувствую. Об этом будут знать все, потому что молчать я не смогу… Я буду петь, кричать, но уж точно не молчать.

Рената с насмешкой посмотрела на меня, как будто в ее глазах я вновь стала маленькой девочкой с двумя непослушными косичками.

– Мне позвать брата сюда, или ты сама подойдешь к нему?

Усмешка в глазах Ренаты исчезла в одно мгновение.

– Мы уже все сказали друг другу.

– Значит, на этом все?

– Да.

– Почему ты мне не говорила о своих чувствах?

– Потому что это не кто-нибудь, а твой брат.

Я обняла Ренату, и какое-то время мы сидели и молчали. Потом настало время смеху сквозь слезы, потому что наши обычные разговоры всегда сопровождались весельем, а сегодня мы обе знали, что им настал конец.

И все же они поговорили, Рената и Экберт. По крайней мере, мне хотелось бы на это надеяться. После того, как мы попрощались, мой брат догнал ее у калитки и вызвался проводить до дома. Что случилось, пока они шли вместе, мне было неизвестно. Но мне было видно из окна, как Экберт заходил домой с грустной улыбкой.

Я легла спать, чувствуя неотступную ноющую боль в области лба. Наверное, я все-таки сильно ударилась головой, потому что впервые мне ничего не снилось, просто меня обволакивало что-то вязкое, как желе. И это что-то так успокаивало. Все проблемы вокруг померкли и обесценились. Я просто спала…

Глава 5

События последних дней развивались настолько стремительно, что я не успела их полностью осмыслить. В моей голове не укладывалось, как я могла находиться здесь, среди участников Отбора. Но все-таки я была среди них. Я откинула с лица непослушную прядь волос, черную, как уголь. Брр… до сих пор не могу привыкнуть к новому цвету. Но теперь это не самое страшное. Страшно то, что в машине, в которой я сидела вместе с другими ребятами, завелся мотор, и она собиралась взлетать. А это значило, что я могла последний раз кинуть свой взгляд на родную Равнину, на южан, которые махали руками, прощаясь со своими родными. Среди них не было мамы и брата, не было Роя. Мы попрощались в нашем доме. От этого не так сильно разрывалось сердце, потому что я не видела их печальных глаз, но непрошеная слеза все равно потекла по щеке. Холодная рука взяла меня за подбородок и развернула к себе. Я встретилась с ледяным взглядом серых глаз, в котором не было сострадания, лишь сквозящее равнодушие. Бесстрастный голос произнес:

– Слезы – удел слабаков. Север ждет тебя.

Я проснулась ранним утром, ничего не ощущая. Боль пропала, а ночные страхи улетучились. Раньше дни Отбора проходили для меня обыденно. Равнину покидали всегда очень мало молодых людей, потому что здешние условия жизни были намного лучше, чем, например, в Пустыне. Я не грустила от расставания с теми, кого почти не знала. Но сегодня… Мое сердце, мое сердце переполнилось не проходившей, неизбывной грустью, от которой так хотелось, но не получалось отмахнуться и освободиться. Я не знала, как буду обходиться без душевных разговоров с подругой, без ее диковинных роз, которые так изысканно благоухали и своим ароматом создавали особую атмосферу беззаботности и счастья.

Я подошла к окну и отдернула занавеску. Сегодня, под стать моему настроению, по земле стелился густой туман. Скомканными серыми клочьями он поднимался от земли и захватывал в свой плен все, что попадалось на его пути. Ничего нельзя было разглядеть, кроме смутного очертания одинокой фигуры, стоящей у нашей калитки. Мне было любопытно, кто бы это мог быть. И я, приоткрыв окно, сказала:

– Доброе утро!

Ответом мне была стрекочущая тишина. Мгновение – и я отчетливо увидела, как калитка сама распахивается, и человек заходит в наш сад. Хотя нет, он не заходит, он летит по нашему саду. Я на всякий случай дернула себя за волосы, чтобы проснуться. Но так не бывает! Если ты видишь кошмарный сон, ты смотришь его до конца.

Чем ближе эта летящая фигура, тем больше я начинала различать: серые линии одежды, длинная белая борода и заостренное морщинистое лицо. Множество мыслей пронеслись в голове за одну, две секунды, потому что я совсем не понимала, сон ли это или явь. Кто этот старик, опасен он или нет, что он вообще хочет от нас, и почему он летает. Мое сознание взорвалось фейерверком, когда он начал подниматься ко мне на второй этаж, не заходя в дом. Как будто у него был, невидимый мне, подъемный механизм. Я опешила. Надо было закрыть окно, но я не могла поднять руки. Надо было бежать к Экберту (сегодня он не работал и наверняка еще спал), но я смогла сделать лишь несколько шагов назад, не смея оторваться от такого зрелища. Словно загипнотизированная, я стояла и смотрела, как окно само распахнулось, взметая вверх занавески, и старик влетел в мою комнату. Какое-то мгновение мы смотрели друг на друга. Старик все еще парил в воздухе, и мне пришлось запрокидывать голову, чтобы видеть его лицо. Я рассмотрела его чуть усталые мудрые глаза цвета спелого каштана, густые седые брови, сеть морщин, расположившуюся на лице, как созвездия. Старик улыбнулся мне краешком губ, и весь мой страх окончательно ушел, потому что морщины превратились в лучики солнца, а солнце всегда дарило мне тепло и свет.

– Леона, как я рад видеть тебя снова!

– Снова? – переспросила я, пытаясь вспомнить нашу предыдущую встречу. Уж ее я бы точно запомнила!

– Ты была слишком мала, когда я тебя навестил впервые. – Старик неслышно опустил ноги на пол, и мы стали почти одного роста. – В твоей юной голове слишком много вопросов, а времени не так много. Благодарю тебя, что проснулась так рано ради моего визита…

Ну все, точно сплю! Я ущипнула себя посильнее за руку, так, что даже чуть скрипнула зубами от боли. Но все в комнате оставалось прежним.

– Это не сон, Леона.

– Вы умеете читать мысли?

– А ты еще не поняла этого?

– Кто вы?

– Я – Дух Леса. Можешь звать меня Интарион.

– Нет… Это же сказки. Такого не может быть!

Интарион посмотрел на меня, по доброму улыбаясь. Но его лицо вскоре стало серьезным и сосредоточенным.

– Леона, ты должна поехать на Север сегодня.

– Я? Я на Север? Почему?

Я мысленно убеждала себя, что никоим образом не отношусь к той девушке из легенды. Какая из меня спасительница мира? У меня жизнь, можно сказать, только начинается… Да и умею я совсем немного. Никаких навыков спасать мир у меня нет.

– Ты уже сама поняла, почему. Никто не справится лучше тебя. Самое главное, что есть у тебя – это доброе сердце. И оно никогда не подведет тебя.

– Интарион! – с испугу я сразу вспомнила имя Духа. – Я – простая девушка. Скажите, что вы пошутили. Я ведь даже не знаю, что делать.

– Перестань, Леона. Ты даже во младенчестве выглядела смелее, чем сейчас. Трусость – это плохое качество и для девушки тоже. Твоя храбрость ушла вместе с прежним цветом волос?

– Нет… но меня там убьют!

Интарион покачал головой.

– Нет. Никто не будет знать, кто ты на самом деле. Ты поедешь и будешь для северян такой же, как и твоя подруга.

– И что… что мне нужно делать, когда я приеду туда?

– Ты будешь работать и ждать, пока не поймешь, что пора действовать. Тебе встретятся люди, которым ты сможешь доверять.

– Северяне? – с сомнением спросила я.

– А разве ты наполовину не северянка? Но тебе доверился весь наш мир.

Я потрогала лоб. Странно, но он больше не болел. В присутствии Интариона мне казалось, что вся я освещена фиолетовым свечением. Именно так мерцал дуб в Лесу при свете солнца. Я удивленно посмотрела на Интариона

– Да, девочка. Мы уже встречались в Лесу. Я рад, что ты ослушалась родителей. Они всегда боятся слишком сильно за своих детей, думая, что это принесет им счастье.

– А если я…

– Откажешься? Хочешь, я расскажу тебе будущее в случае твоего отказа?

Я быстро кивнула, уже не удивляясь тому, что говорил Интарион. Знать будущее… Подумаешь! Передо мной сам Дух Леса. Сказки закончились. Или только начались… Интарион чуть улыбнулся моим мыслям и начал говорить:

– Совсем скоро будет война. И жертв будет очень много. – Дух Леса замолк на минуту и продолжил говорить. – Дракона, которого ты видела, тренируют для того, чтобы напасть на северян. И таких драконов с десяток. В Лесу есть место, скрытое от чужих глаз, где южане и северяне живут вместе, не враждуя. Они хотят мира, но мир, которого они желают может получиться только, если они победят северян. Будет большая битва, в которой погибнет много южан… Твой брат погибнет там.

Я вздрогнула, как будто меня пронзила молния. Экберт не может… Нет, только не это!

– Ты можешь остановить бессмысленное кровопролитие, если отправишься на Север сегодня.

– Хорошо, – сказала я и тяжело вздохнула.

– Ты справишься. У тебя будут помощники. И когда наш мир станет таким, как прежде, ты не поверишь своим глазам. Ты вместе со всеми остальными увидишь, каким он был, и узнаешь, как он назывался давным-давно.

– Разве наш мир не называется Талабан?

– О, нет! – Интарион поморщился. – Это название придумал Главный у северян. Он сделал так, что вы все забыли основные истины. Не только вас лишили знаний. Северяне тоже пострадали. И поверь мне, среди них есть хорошие люди. В случае войны жертвами станут и они. Именно поэтому ее нельзя допустить.

– Но почему именно сейчас, а не раньше или позже я должна остановить войну?

– Все идет так, как предначертано свыше. Именно сейчас ты готова к испытаниям. Твои родители зря запрещали тебе ходить в Лес. Я бы все равно нашел тебя. Я всегда тебя находил.

Интарион коснулся рукой моей щеки. И я увидела… как лежу в колыбели, в которой так уютно и тепло, но все равно отчего-то хочется плакать. Рядом нет мамы, понимаю я, и уже открываю рот, чтобы ее позвать так, как это умеют лишь младенцы, но тут вижу лучики солнца вокруг улыбающихся карих глаз, белую бороду, закрывающую пол лица, и я забываю, что хотела сделать секунду назад. Мне хочется улыбнуться этому старику, ведь от него идет теплое фиолетовое свечение, а еще мне очень хочется схватить его белую бороду и поиграть с ней. Я пытаюсь дотянуться до нее, и когда это получается, я радостно смеюсь, не замечая, что через мгновение борода, а за ней и старик исчезают. Подбегает мама, еще такая молодая, без следов усталости и печали на лице. Она радостно восклицает: "Реон, иди сюда! Лео впервые смеется!" Подходит папа и со счастливой улыбкой обнимает маму… А я не могу налюбоваться на них, моих родных и любимых. Ради них стоит бороться и не допустить войны.

– Спасибо, – сказала я Интариону, все еще видя улыбающихся родителей, хотя картинка уже исчезла. – Теперь я помню нашу первую встречу. Можно задать один вопрос?

– Твой папа жив, – тут же ответил Интарион, зная наперед, что меня волновало больше всего. – Он будет ждать тебя на Краю.

Я прикрыла глаза и коснулась рукой своего браслета. Теперь я была спокойна.

– Через несколько минут проснутся твои родные. Слушай меня внимательно, Леона. Эта ноша тебе по плечу, иначе она бы тебе не досталась. Твое имя уже давно в списке участников Отбора. Ты поедешь на Север и будешь работать в библиотеке. Придет время, и ты сама поймешь, что делать дальше. Ты поймешь, кому можно доверять, слушая свое сердце. Оно никогда тебя не обманет. Есть и другие Духи, которые помогут тебе двигаться дальше. Но помни, зло тоже не дремлет. Опасайся человека с глазами цвета ночи.

– Я поняла. Вы уж простите, что… считала все это сказками.

Дух Леса впервые посмотрел на меня по особенному тепло.

– Леона, твой путь только начинается, и ты уже идешь по верной дороге. Ничего не бойся, с тобой вся правда мира. И еще, не купайся в Горячем Источнике, помни об этом предупреждении. А сейчас нам пора прощаться.

Интарион коснулся моего лба несколькими пальцами, прошептал что-то, что я не смогла разобрать, и бесшумно вылетел в окно. Я тут же подбежала к окну, чтобы проводить взглядом Духа Леса. Он остановился у калитки, развернулся и громко сказал:

– Передай своей маме, что она может менять твою внешность много раз, но то, что внутри не изменить никогда. А мы, Духи Леса, видим души.