Zitate aus dem Hörbuch "Евангелие от палача", Seite 2
"Нет, не поеду в метро. Ненавижу. Все эти подземные переходы, тоннели, лестницы - тусклый кишечник города, по которому гоняют плохо переваренных смердящих обывателей".
Все преступления мира, по-моему, возникли на иллюзорной надежде безнаказанности.
"- бутылка водки - маленькая прекрасная ракета, полная по горлышко волшебным топливом, - не знает власти времени, пространства, притяжения, она освобождает от страха, бедности, ответственности;
- она - полет в свободу. Порука немедленного счастья;
- целый народ летит в зеленоватых мутных ракетах. Куда? Что там, в конце полета, длящегося десятилетия? Где сядем?.."
"Власик подходил к людям, спрашивал, что-то говорил, но ему уже никто не отвечал, будто он натянул на себя гигантский презерватив и раздул его изнутри - своим отчаянием и потерянностью - в прозрачный и непроницаемый шар, который с бессловесным бормотанием тыкался во всех встречных и отлетал в сторону, отброшенный их ужасным волнением и полным пренебрежением к нему самому".
Ведь кто-то же должен быть наказан за чужие грехи?
Ведь в чем нелепость: всех этих малоумков-вопрошателей, увидавших краешек страшной правды, потряс небывалый масштаб совершенных злодейств.
Странная закономерность: чем на воле боевее мужик, чем бойчей он на людях, чем выше и смелее летал, тем тише и пришибленнее был у нас, тем скорее соглашался на новую, казалось бы, такую непривычную и горькую ему роль.
С этими разнополыми браками - одни дрязги и неприятности. Гомосексуальная любовь для духовного человека - единственный выход.
Он горячо благодарил в душе Создателя за то, что никому из нас не грозит страшная горечь Нюрнберга, вся его бессмысленная разрушительная правда. Западные толстомясенькие либералы просто не поняли бы половины ужасной Правды, а мы здесь, на нашей стороне — возненавидели бы друг друга навсегда, переубивались насмерть, превратились в стаю озлобленных к кровожадных ЗВЕРЕЙ.
— Все тем же! Мы убивали людей не потому, что надо, и не потому, что хотели, и не потому, что по нравилось!
— А почему?
— Потому что знали — можно. Нам можно.
